И вот они одни. Во взгляде Куона мелькают огоньки озорства и заинтересованности в происходящем. Если это был вызов, то он принимает его. И по крайней мере, эта девушка не рыдает, как те надоедливые старик со старухой, что приходили сегодня.

Канаэ делает глубокий вдох

— Ты… действительно не узнаешь меня?

— Слушайте, Котонами-сан, вы уже четвертая за сегодняшний день задаете мне этот вопрос. Придумайте что-нибудь пооригинальнее, вы же вроде актриса, нет? Мда, все-таки в актерском мастерстве моему папе никто не может составить конкуренцию.

«Она действительно говорит как мальчишка, — проносится в мыслях Канаэ. — Действительно верит в то, что говорит». Котонами сжимает пальцы в кулаки, ее плечи начинают мелко дрожать.

— Проклятье… Я должна была сразу что-нибудь заподозрить, когда ты начала тот странный разговор. Я же понимала, что ты никогда не начала бы задавать такие вопросы без веской причины, но вместо того, чтобы обратить на это внимание, я предпочла отвернуться и отложить этот вопрос на потом…

Куон смотрит сосредоточенно. Странные вещи говорит эта дамочка.

Котонами поднимает взгляд, полный решимости.

— Но в этот раз я не уйду так просто, — она вдруг поднимается, в два шага приближается к подруге и, наклонившись, резко сжимает ее плечи, заглядывая прямо в глаза. — Кьеко, послушай, ты ведь сейчас слышишь меня? После всего, через что ты прошла, просто так возьмешь и исчезнешь? — с каждым словом ее голос звучит все громче. — Будешь прятаться за этими масками как слабая ничтожная трусиха? Такой ты хочешь быть?! — и вот она уже кричит, впивается пальцами в плечи Кьеко, пытаясь проломить возведенную подругой стену. — Да ты просто убегаешь!

Продолжая погружаться в бесконечный мрак, Кьеко уже не в силах различить падает она или, наоборот, летит вверх, а может, просто замерла, балансируя где-то на грани?

Здесь так тихо и спокойно. Впервые ей настолько хорошо, впервые она может избавиться от оков собственных мыслей. Незачем терпеть боль, незачем пытаться снова и снова создавать себя, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, — можно просто распасться на сотни элементов и исчезнуть в этой темноте. Возможно, такой конец был предрешен изначально, а может, и начинаться ничего не должно было? Всего лишь ошибка, которую наконец получится исправить.

И Могами уже готова отдать последние частицы, если бы не слова, что яркой вспышкой врываются в ее мирок: «Ты убегаешь».

Куон резко вскакивает, сбрасывая с себя руки Котонами.

— Почему я должен выслушивать от тебя эти слова? Кто ты вообще такая? Думаешь, что знаешь меня? Ни черта ты не знаешь! Мое имя имя — Куон! Я Куон! — и он в ярости ударяет себя в грудь. — Сколько раз мне это повторить, чтобы вы наконец запомнили?.. И где мой папа? Почему он до сих пор не пришел за мной, почему оставил в этом ужасном месте с чужими людьми? Поче…

Пощечина пронзительным эхом рассыпается по помещению, и Куон замолкает, едва устояв на ногах. Папа его никогда не бил.

По щекам Канаэ скатываются слезы, словно ударили сейчас ее, а не Куона. Она смотрит в глаза Кьеко, но все равно видит лишь Куона.

— Про… сти… — всхлипнув проговаривает она и тут же уходит.

Дверь за Канаэ захлопывается, отдаваясь гулким откликом в сердце, и Куон остается один в пустой палате. Он еще долго вот так стоит, не в силах шевельнуться, словно над ним нависают невидимые лезвия и достаточно одного случайного движения, чтобы оказаться распятым, разорванным на куски. Сквозь опутавшее голову марево Куон слышит громкие голоса за дверью. Наверное, из-за него спорят? А впрочем, какая теперь разница?

Нестерпимо больно жжет щеку… и Куон ускользает.

С оглушительным всплеском Кьеко падает в черный океан. Закладывает уши, леденящая кости вода тут же сводит мышцы, просачивается под кожу и норовит заползти в легкие. Могами неумело барахтается в воде, силится ухватиться за что-нибудь, но вокруг лишь пустота. Поздно цепляться, когда уже решила отступить. Почему тогда она не может принять такой конец, почему не бросит тщетные попытки?..

Как вдруг в палату врывается какая-то девушка и тут же запирает за собой дверь, со вздохом прижимается спиной к стене, за которой все еще слышны возмущенные крики и неистовый стук в дверь. Девушка поднимает взгляд на Кьеко. «Кем или чем сейчас является человек, стоящий перед ней? — думает незнакомка, рассматривая Могами. — Куон или… не разобрать». Взгляд у Кьеко пустой, не отыщешь в нем и мельчайшего огонька.

— Прости, что ворвалась вот так. Я… — наконец произносит девушка. — Я Амамия Чиори, но тебе ведь это ни о чем не говорит, верно?

Кьеко продолжает стоять неподвижно, и не шелохнется.

Тогда Амамия подходит ближе и заглядывает подруге в глаза.

— Кьеко… Ты ведь… — она делает глубокий вдох и, набравшись решимости, начинает говорить то, ради чего пришла: — Неважно помнишь ты или нет. Ты все еще тот человек, благодаря которому я смогла избавиться от оков первой роли, ты заставила меня двигаться вперед и… Кьеко, ты же бессмертная бабочка. И ты так легко сдашься?

Все глубже на дно утягивает течение, все сильнее на грудь давит давление воды, как вдруг… Могами замечает какой-то блеск, слабый, едва уловимый, но настоящий. Единственный огонек в этом сплетенном из темноты мире. Из последних сил Кьеко плывет к нему, тянется руками, неумолимо быстро теряя запасы воздуха. Что если не успеет? Что если до него невозможно добраться?

Но вот огонек становится все больше, все четче прорисовываются контуры в толщее воды. И вот наконец Могами добирается к цели, на достижение которой истратила последние силы. Это… сундук? Разукрашенный золотыми завитками и даже не запертый на замок, он словно только и просит: «Открой меня!»

Вот только…

Взгляд Могами переполняется страхом, изумлением, полнится внутренними противоречиями и кажется, что там внутри этих глаз разверзлась целая буря, рушащая все живое на своем пути.

На мгновение Амамии кажется, что сейчас Кьеко вернется, нужна всего лишь секунда, всего лишь миг, и все это забудется, словно страшный сон. Ведь не может же бессмертная бабочка исчезнуть?..

Вода душит Кьеко, обвиваясь вокруг шеи петлей. Одним резким движением Могами распахивает сундук, и свечение ослепляющим фейерверком озаряет собой все вокруг… но затем снова потухает.

Могами не сразу замечает чужие руки, обхватившие ее плечи. Едва осмеливается открыть глаза, как тут же вздыхает от испуга, разом теряя последние глотки воздуха.

Длинные черные волосы, развевающиеся в мглистой воде, ярко сверкающие и расплывшиеся в хитрой усмешке губы. Кьеко уже знает это лицо, она видела его… в зеркале.

Темнеет в глазах. Ускользая в смертоносную воронку забытья, Могами слышит чудовищный смех и слова: «А ведь ты сама выпустила меня!»

Взгляд у Кьеко снова холодный, с ее лица окончательно стираются черты Куона, а уголок губ ползет вверх.

— Кье.. ко? — едва слышно произносит Чиори, и она совершенно не готова к тому, что сейчас случится.

Все еще заливисто хохоча, чудище заталкивает Могами в сундук. Верхняя крышка с глухим стуком захлопывается…

— Юмика… — сладко протягивает Натсу, пробуя это слово на вкус.

— Ты… — выдыхает Амамия, отшатываясь назад. Нет, только не это, нет! Ведь она хотела не этого! Совсем не этого.

— Ты подала голос, Юмика? Как интересно… — Натсу делает шаг вперед, плавным движением приподнимает подбородок Чиори, и та сразу же теряет всякую возможность пошевелиться. — Знаешь, а я скучала по тебе. Стоит признать, достаточно сложно обходиться без того, кто бы выполнял за тебя всю грязную работу. Но ради меня ты ведь не против замарать свои прелестные ручки?..