— Слава богу! Вы же понимаете, она актриса… — голос Такарады тоже какой-то глухой. Все вокруг смешивается в монотонную шелуху из помех…

Доктор лишь качает головой.

— Сейчас Могами-сан думает, что она десятилетний мальчик, да к тому же иностранец. Говорит то по-английски, то по-японски…

Президент что-то бубнит себе под нос, а потом оборачивается к Рену:

— …Ты уверен, что в прошлый раз она была Мио? Рен?..

Тот не сразу понимает, что обращаются к нему, но затем кивает.

— Уверен.

— Возможно, она начала слишком сильно ассоциировать свое «я» с персонажами, роли которых исполняла, — снова голос доктора, — что и спровоцировало диссоциативное расстройство¹.

— Доктор, сколько времени займет лечение?

— Сложно дать какой-нибудь точный прогноз, психика человека мало изучена и, признаюсь честно, подобный случай в моей практике впервые. Мы можем снять некоторые симптомы, но вы должны быть готовы к тому, что процесс интеграции всех личностей в единое целое не всегда является возможным и в первую очередь требует согласия Могами-сан… Часто пациенты сами отказываются расставаться с субличностями. В любом случае, нам необходимо как можно скорее установить связь с истинной личностью Могами Кьеко, поэтому крайне не советую покидать больницу в ближайшее время.

— Постойте, постойте. Вы что, хотите сказать… она может остаться такой навсегда?

Рен облокачивается лбом о ледяное стекло, за которым Кьеко сталкивает на полу несколько игрушечных машинок, имитируя аварию. Сейчас она не может видеть его… но он ее может.

— …Пока что мы не определили точное количество личностей. — Почему она там, а он здесь? В этой коробке изо льда должен был застрять он, а не она. — Их может быть больше пяти… или даже десяти…

Как вдруг голос врача начинает выделяться на фоне непрерывного шороха из звуков.

— Мне жаль это говорить, но вы должны понять, что подобное может повториться. Мы не можем ручаться, что она не попробует снова причинить себе вред. Поэтому… при всем уважении… было бы разумнее оформить перевод в…

— Она не сумасшедшая.

И Рен произносит это твердо — тоном, не подразумевающим и малейших возражений.

Комментарий к Часть 3

1. Диссоциати́вное расстро́йство иденти́чности (непрофессионалами называется раздвоением личности) — очень редкое психическое расстройство из группы диссоциативных расстройств, при котором личность человека разделяется, и складывается впечатление, что в теле одного человека существует несколько разных личностей (с).

========== Часть 4 ==========

Нисида Айяно… Кьеко ощутила ее сразу же, как только прикоснулась к страницам сценария. Сквозь многочисленные строчки, Могами уже видела истинное лицо Айяно. Слышала ее мысли, затерявшиеся среди бесцветных слов; подмечала ее привычки и манеру держаться. Кьеко дополняла ее образ через реплики других персонажей, и портрет Нисиды становился все ярче, все притягательней, становился все более объемным и многогранным.

У Кьеко на руках была всего лишь единственная сцена, отталкиваясь от которой навряд ли получится уловить истинный характер героини. Всего лишь избалованный подросток, совершающий эгоистичные поступки и не обращающий никакого внимания на чувства других людей, — вот какое первое впечатление производит Айяно. Но Могами увидела в ней что-то еще. У каждого персонажа есть свое неповторимое сияние, своя аура, сотканная из помыслов, надежд и подавляемых желаний. Нужно только приглядеться, и обязательно получится разглядеть между строк то, что спрятано за обыденным смыслом заурядных символов.

С каждой новой страницей Могами узнавала Айяно все лучше. Имея при себе всего один осколок, она воссоздавала всю картину целиком. И пока Кьеко изучала Нисиду, покалывающее подозрение твердило ей: «Берегись, ведь она сейчас тоже изучает тебя!» Но Могами никак не могла заставить себя остановиться и, всецело погрузившись в мир Нисиды, она оставила свой собственный без защиты. А Айяно только это и нужно было — войти в незапертую дверь.

И вот, всего один щелчок, и этот едва явившийся на свет человек со всеми своими мыслями, стремлениями (и пусть не всегда чистыми, пусть эгоцентричными и мстительными) — все это разрушилось по велению одного единственного нажатия на спусковой крючок. И неважно, что Нисида сама пожелала уйти, едва расправив крылья; неважно, что принудительно заставила Кьеко спустить курок. Важно лишь то, что случилось. А случилось то, чего не изменишь. Айяно, вспыхнувшая в руках Могами так ярко, сгорела, едва соприкоснувшись с небом. Другие актрисы могут изучить оригинал вдоль и поперек, но их Айяно уже не будет той, что родилась в голове Кьеко.

Вот, о чем думала Могами, теряя последние осколки своего существа.

Котонами Канаэ резко распахивает дверь и входит в палату, садится в кресло прямо напротив Кьеко, лицом к лицу. Канаэ поставили в известность о том, что случилось, и предупредили о том, чего можно ожидать при этой встрече. Но вот она здесь, а Могами ничем не отличается от обычной себя, за исключением больничной одежды и повязки на голове, от вида которой пробирает мелкая дрожь.

Котонами словно в тумане и еще не понимает, не хочет признавать, что все, о чем говорил доктор, случилось именно с этой девчонкой, а не с кем-то другим. Всего пару дней назад она видела ее такой воодушевленной возможностью побывать на репетиции Тсуруга-сана, а теперь они здесь, в этой больнице? Кажется, что вот, еще секунда и Кьеко улыбнется, восклицая: «Моко-сан, что у тебя за выражение лица? Эй, со мной все порядке! Смотри, просто царапина, ничего такого. Прости, что заставила волноваться. Только не злись, ничего же такого не случилось!»

Но проходит целая минута, а Кьеко продолжает смотреть на нее как на первого встречного, разве что с долей любопытства.

— Можете начинать, — говорит врач, разворачивая тетрадь.

— Кьеко… — наконец произносит Котонами. — Ты узнаешь меня?

«Ну же, Кьеко, это ведь все какой-то розыгрыш, и ты сейчас просто посмеешься надо мной, верно? Ты бы никогда…»

— М? Вы это мне? — Могами удивленно приподнимает брови. — Кье-е-ко… какое-то девчачье имя. Или у вас, японцев, все имена такие странные? В любом случае, меня зовут Куон. Понятия не имею, кто вы такая, дамочка.

— Эта девушка никого вам не напоминает? — говорит доктор, попутно делая какие-то записи. — Ее имя Котонами Канаэ.

— Впервые слышу, — фыркает Куон, скрещивая руки на груди.

Канаэ собирается что-то сказать, но слова застревают в горле. Ей хочется задать миллионы вопросов, но сейчас все заготовленные заранее фразы разом вылетают из головы.

Куон останавливает внимательный взгляд на сидящей напротив девушке. Похоже, она не настолько разговорчива, как предыдущие посетители.

— Моко… — произносит дрожащим голосом. — Ты всегда называла меня этим дурацким прозвищем «Моко-сан»! Неужели совсем не помнишь?

А ведь Канаэ сама не заметила, как привязалась к этому имени. Никогда она не думала, что однажды будет готова отдать все, что у нее есть, лишь бы вновь услышать его из уст этой рыжей неугомонной девчонки.

Но Куон лишь презрительно сощуривает глаза.

— Прошу, доктор, не могли бы вы оставить нас наедине? — Внезапно обращается с просьбой Канаэ, чуть склоняется в поклоне, и ее волосы ширмой заслоняют лицо.

Доктор, имеющий полное право ответить решительным отказом, колеблется, взвешивая «за» и «против». Есть в этой девушке что-то, вызывающее доверие. В конце концов он поднимается и, подозвав медсестру следовать за ним, направляется к выходу. Очная ставка с хозяевами ресторана, в котором живет Могами-сан, ни к чему не привела, да и встреча с президентом агентства, в котором она работала, тоже. Возможно, такой способ и правда поможет сдвинуться с мертвой точки. Доктор напоследок бросает взгляд на камеру, спрятанную в углу на одном из стеллажей, и уходит.