Нава, еще не осознавая того, что случилось, не могла никаким способом оторвать взгляд. Она видела, как птицы ловят внутренности, вывалившиеся из смертной оболочки, и клюют прямо в воздухе. Играючи. Как легко им удалось отнять человеческую жизнь, как ловко у них получилось превратить в рваную игрушку того, кто ранее был живым: с мыслями, стремлениями и горестями. Они опорочили, осквернили, превратили его в ничто.

Дея больше нет. И осознание этой истины превратило сердце Навы в пустое пятно. Словно белая дыра, оно поглощало все краски и настроения, что еще существовали. Все надежды рассыпались, разбились о землю одним взмахом крыла. Но где-то среди всклокоченных мыслей родилось подозрение, готовое в любой миг обернуться исступлением. Кто же тогда тот орел, на которого она переложила всю тоску и воспоминания о Дее? Ей так сильно хотелось вернуть его, она была готова увидеть брата в любом облике, только бы снова встретить его. Но что если… Мог ли Крылатый быть одним из тех, кто…

Чужой переполненный гнева крик заставил Наву снова взглянуть на происходящее здесь и сейчас. Мальчик, на вид не старше тринадцати лет, тяжело дышал, плакал и не отрывал глаз от той же птицы, что мгновение назад вырвала ребенка у Навы из рук. Была ли та малышка его младшей сестрой? Или всего лишь знакома ему? Мальчишка до побелевших костяшек стиснул в руке остро наточенное копье.

«Вы… вы… падальщики! — выплюнул он, поднимая копье выше над головой. — Рано или поздно мы уничтожим вас, и вы пожалеете о том, что осмелились покинуть свое небо!»

С неистовым воплем он бросился к птицам. Нава схватила его за край одежды, но ткань тут же выскользнула у нее из рук. Один из орлов взревел и повалился на землю, копье попало прямо в горло. Но в ту же секунду одна из птиц схватила ребенка и подняла высоко в небо — так, что тот уже терялся среди бурых крыльев. Мальчик вырывался, ерзал, но когти не разжимали своей хватки и на миллиметр. Тогда он закричал изо всех сил: «Не смейте… Не смейте склонить пред ними головы! Мстите им за наши семьи! Прогоните крылатых монстров с нашей земли!..»

В словах обреченного на смерть ребенка прозвучала страсть и такая неистовая жажда справедливости, что вдохнуло в сердца жителей деревни новые силы. У них словно выросли собственные крылья.

«Верно! — закричал кто-то еще. — Не позволим им отнять нашу землю!»

И с обезумевшим взглядом десятки людей вывалили на дороги, бросились к смерти в объятия, но прежде, чем та обвивала их костлявыми руками, все же успевали вонзить копья и стрелы диким птицам в крылья.

«Глупые люди… — Нава вздрогнула, услышав чужой голос прямо за спиной. — Не нужны нам их земли».

Девушка почувствовала дыхание зверя. Зверя, готового разорвать ее в любой миг. Медленно обернувшись, она была не в силах дышать.

На нее смотрел орел, чьи крылья отливали фиолетовым. Весь покрыт давно зажившими шрамами, многие перья навсегда оборваны и сожжены. Невозможно представить, в скольких сражениях побывала эта птица, но ясно одно: он не привык проигрывать. Она услышала… его слова?

«У вас есть кое-что более ценное, — дикий орел сощурил желтые глаза. — Небо подарило нам мощь крыльев и скорость ветра, но оно не в силах дать нам то, чего желаем больше всего на свете. До сих пор мы жили, довольствуясь долголетием и бесспорным лидерством. Но мы не смогли вечно наблюдать за тем, как бессмысленно вы, люди, растрачиваете бесценный дар. Рано или поздно возмездие настигло бы вас. — Орел склонился над Навой так, что его клюв почти касался ее лица. — Боишься меня?».

Этот голос проникал в самые мысли, а к нему присоединялись и другие. Слова и фразы, восклицания и шепот накладывались друг на друга, спутываясь так, что и не различишь смысла. Нава заткнула уши руками, но голоса не исчезали. Почему? Почему она их слышит?

«Тебе нет нужды опасаться нас. Ведь у тебя нет того, что необходимо нам. Ты пустая. Не нужна нам».

Что же им нужно? Существует ли в мире такая вещь, ради которой можно вершить казнь невинных и превратить реальность в ад?.. Неужели они думают, что небо простит этот поступок?!

— Вы же потеряете свои крылья! — Глаза у Навы горели, сердце пылало, все равно что раскаленный уголек. Ей захотелось вцепиться птице в горло и задушить собственными руками.

«Нам они больше не нужны, — коротко ответил орел, и его глаза вспыхнули азартом. — Ваши жизни. Ваши души. Только они».

Он снова окинул торжествующим взглядом все происходящее вокруг и в эту секунду был по-настоящему счастлив.

«Веками мы копили силы, чтобы однажды скинуть оковы и освободиться. Этот день настал».

— Оковы лишь в ваших мыслях.

Пока орел говорил эту речь, Нава успела нащупать на земле свой инструмент. Приложив флейту к губам, она заиграла. Вожак не успел ничего предпринять, как странная музыка внезапно взлетела к небу, спутывая крылья птиц и смешивая их внимание. Даже орел с фиолетовыми крыльями не смел пошевелиться. Крылатые звери бросали все и летели к Наве, наматывая круги над ее головой, они создали в небе настоящее торнадо. Смерч из черных крыльев. Неровно скачущие звуки были словно стон. Рваная мелодия приманивала птиц, ужасала людей и, подобно взрыву необъятной величины, разлеталась по всему континенту, заползала в каждый уголок, липкой пылью оседая в мыслях каждого, кому доводилось ее услышать.

Но вдруг все оборвалось, и птицы с оглушающим клекотом разлетелись по небу. Они кричали, словно вороны, и беспокойно гнездились в воздухе, спутываясь между собой. Эта песня разворошила улей.

Вожак пригвоздил Наву к земле и флейта выпала у нее из рук. Взгляд, переполненный злобой; рычит, словно пантера, и готов убить, уничтожить, изорвать своими же когтями. Если бы только мог.

— Чего же ты ждешь?

Но орел вдруг отпустил и отлетел дальше. Вот только слова его ранили глубже когтей.

«Ты уже давно мертва».

Как будто вырвали из груди сердце и склевали на глазах. Но было ли у нее сердце?

Нава в ужасе опустила взгляд и посмотрела на собственные руки. Ни крови, ни царапин, ни порезов. Ничего.

«Только птицы могут говорить с тобой».

Не только брата превратили в пустоту.

Орел поднимался в небо к собратьям, но голос его звучал лишь звонче.

«Эти люди винили тебя в смерти брата даже после твоей смерти. Посмотри на них внимательней, ведь именно они те, кто не позволил тебе уйти. А ты их защищаешь? Сочувствуешь им?»

— Нет, нет, нет, не может этого быть! Замолчи, замолчи!

Могла ли Нава когда-нибудь вообразить, что у нее смогут отнять что-нибудь еще?

«Все это время ты отторгала свою истинную сущность, ты заглушала птичьи голоса и порой становилась видимой для людей. Ты запуталась. Блуждала между мирами, не имея возможности приткнуть ни к одному из берегов. Чужая в каждом из миров… Ты искажала собственную память».

Девочка с остановившимся сердцем лежит на вершине лунной горы, а ее безжизненный взгляд направлен в небо, в котором уже давно исчезли напировавшиеся досыта птицы. Нава смотрит на саму себя со стороны и не может осознать того, что с нею случилось. Она безмолвно кричит в пустоту, но ни небо, ни горы, ни звезды, ни луна не желают дать ответ.

«Ты так сильно не желала верить в свою смерть, что даже выросла. Оглянись, собственный народ ненавидит тебя. Надо же… Ты совсем как Ари».

— Ари… — эхом повторила осипшим голосом. — Кто такой Ари?

«Изгнанник».

Черная тень и красная лента вспыхнули в небе и внезапным рывком набросились на вожака, сбивая того с пути. Переполненное ярости клекотание; когти, впивающиеся в противника мертвенной хваткой; клюв, заточенный о кости тысяч жертв. Фиолетовая и черная тени сцепились в потемневшем небе и сливались в одно невообразимое пятно. Только красная лента пестрыми очертаниями разбавляла эту картину, не позволяя Наве и на секунду отвести взгляд.

Наконец обе крылатые фигуры повалились на землю и тяжело дышали. Вторая птица приземлилась как раз около Навы, словно специально спрятав девушку за своей спиной. Красная лента кровавым ручьем волочилась по земле… шарф? «Дей!» — чуть было не сорвалось с губ, но она осеклась. Орел бросил к Наве взгляд, и только сейчас девушка смогла рассмотреть, сколько крови пришлось впитать его перьям, чтобы добраться сюда. Израненные крылья, казалось, сломаются, стоит нанести еще удар, но все еще были достаточно сильны, чтобы поднять в воздух. Орлиные глаза заглядывали в самое сердце и в одно мгновение прочли и поняли все, что произошло за время разлуки.