Все это Дедрик. Дедрик очень прочно сидит в ее мыслях.
— Эффи… милая Эффи, посмотри на меня. Посмотри мне в глаза. — Слухарка неохотно подняла взгляд. Она похожа на маленького обиженного ребенка. — Все, что я делала до сих пор, так это пыталась оградить тебя от беды. — Марфа осторожно положила руки ей на плечи. — Ты можешь пообещать мне кое-что? Не ради меня, ради себя. — Марфа заглядывала ей самые глаза. — Прошу тебя, как бы не была сильна твоя обида, не доверяй речам Дедрика, держись от него подальше. Он очень опасный человек, Эффи.
Младшая слухарка отступила на шаг назад. Ее взгляд был совсем пуст. И в это мгновение Марфа осознала, что больше никогда не сможет увидеть подругу такой, как раньше. Потому что для Эффи вернуться к Марфе — значит также признать, что смерть Доры на ее совести. Дедрик очень умело завел ее в ловушку.
— Сестра Гретта просила передать тебе, что мы нашли чужеземную книгу в твоих покоях, — ее голос звучал равнодушно. — Тебе будет нелегко объяснить это суду, так что, думаю, тебе есть, над чем поразмыслить.
С этим она и ушла.
Много дней и ночей Марфа просидела в заточении, ожидая, что ее навестит тетушка или кто-нибудь из ее сынишек, но никто из них так и не появился. Только Туман, смягчающий серость помещения, был ее спутником. Он мог вытащить ее в любой миг, когда она только пожелает. Но Марфа не желала. Марфа чего-то ждала. А Туман мог лишь позаботиться о том, чтобы она не замерзла морозными ночами.
Однажды на пороге темницы появился кое-то другой.
— Здравствуй, Берта, — чуть улыбнулась ей Марфа, хотя и желала сейчас увидеть совсем не ее. — Как ты поживаешь? Как твои успехи?
Сестра Марфа говорила так, словно и не было всей этой темницы, словно они всего лишь встретились в соборе при самых обыкновенных обстоятельствах.
Берта пропустила вопросы старшей слухарки мимо ушей и, остановившись прямо перед ней, напряженно смотрела ей в глаза. Как и в прошлый раз, Берта не стала ходить вокруг да около и начала с главного:
— Сестра, помните ли вы тот день, когда застали меня во дворе и отчитали за неподобающее поведение? — Марфа коротко кивнула. Что бы не сказала эта девушка, хуже чем есть, ее положение уж точно не станет. И старшая слухарка сейчас была готова услышать все, что угодно. — Помните, как я тогда накричала на вас? Скажу честно, вы всегда вызывали у меня неприязнь, сестра Марфа. Вы всегда казались мне холодной, недоступной и… идеальной. — Почему-то даже последнее слово прозвучало, как обвинение. — Вы были образцом для подражания, живым эталоном для всех слухарок. Вот только я никогда не верила, что на земле существуют такие люди. Ведь иначе они бы уже давно обрели крылья, верно? Вот и на вас я, когда смотрела, всегда думала, что это всего лишь маска, что на самом деле вы окажетесь самой порочной из всех, кого я когда-либо знала… — Берта опустила взгляд на мгновение, но затем, набрав побольше воздуха в легкие, продолжила с большей силой и с еще большим воодушевлением: — Но когда в тот день я встретилась с вашим взглядом… Тогда я впервые увидела в вас обычного человека. Доброго, нежного, но при этом необычайно сильного духом человека. И если на вас и была маска, то совсем не такая, о которой я думала. Другие сестры тогда не сумели понять, что означал ваш взгляд. Но я в тот день отчетливо прочла в ваших глазах: «Глупая Берта, не такая уж я идеальная, как ты себе навоображала. И в моем сердце тоже живет боль, которую я пытаюсь скрыть».
Марфа впервые по-настоящему обратила внимание на Берту и подняла на нее серьезный взгляд. Потому что это действительно было то, о чем она тогда подумала. Потому что эта девушка действительно сумела ощутить ее боль в тот день.
— Я… я как будто на мгновение заглянула в ваше сердце, увидела вас такой, какой вы бываете только наедине с самой собой. И еще я поняла, что если у вас и есть слабости, то в них не было и капли порочности.
— Зачем ты все мне это говоришь, Берта? — Марфа поднялась со скамьи.
— Как же? Как же почему? Вас же заперли в этой темнице! — Берта обвела рукой помещение, ее глаза горели. — В мире существует такое множество злобных, прогнивших насквозь людей! Так почему же вас, самую лучшую среди нас, и, возможно, среди всех людей на земле, осудили так жестоко? И за что? За то, что вы прочли какую-то там книгу?! Что за глупость!
— Осторожнее, Берта. Тише, — прошептала Марфа и нахмурилась, оглядывая дверь позади. — Ничего не поделаешь, Берта, мы живем в таком мире, в котором за проступки политического характера наказывают страшнее, чем за общечеловеческие. Я с самого начала знала, на что шла, и осознавала, что рано или поздно окажусь здесь. Поэтому тебе не нужно заступаться за меня.
— Как вы можете так говорить? — Берта сощурила глаза. — А как же то, чему вы нас учили? Как же справедливость? Что же вы просто возьмете и сдадитесь? И не будете бороться за свои идеалы?
Марфа покачала головой и вдруг усмехнулась.
— Берта, но ты ведь даже понятия не имеешь, какие у меня идеалы. Быть может, это именно то, что тебя разочарует во мне.
— Я знаю, что у вас эти идеалы есть. И я знаю, что вы за человек. Этого достаточно. — С минуту они стояли неподвижно, неотрывно смотря друг другу в глаза, и взгляд у Берты обрел непоколебимую уверенность. — Вы ведь уже догадываетесь, что они с вами сделают, верно? Если вам безразлична собственная жизнь, тогда подумайте о всех тех, кто останется жить здесь, после вас. Они сожгут ваши переводы и вывернут слова Огнекрыла так, как им это будет удобно. Подумайте о всех тех поколениях, что будут взросщены на словах Дедрика!
— Ты говоришь так, словно я не пыталась ничего сделать. — Марфа крепко сжала кулаки, ее плечи дрожали. — Но я пыталась! Все силы я тратила на то, чтобы разобраться, что верно в Учении, а что нет, и к чему нас на самом деле призывает в своих письменах Огнекрыл. Я хотела оставить после себя полный перевод, и почти добралась до сути, почти… но я не успела…
— Вы еще сможете разобраться в этом, сестра Марфа. — Берта смотрела открыто, и этот искренний живой взгляд напомнил Марфе об Эффи, которая никогда не могла слишком долго смотреть ей в глаза. — Вы нужны этому миру, сестра. Вы сможете очень многое изменить.
Марфа еще долго обдумывала этот разговор. Слова Берты, слова Эффи, намерения Дедрика и переводы, которые слухарка помнила наизусть. Каждую строчку, каждое слово. Даже если бы пожелала, она не смогла бы их забыть.
Туман не произносил ни слова. Лишь притаившись слушал ее мысли и ждал, когда она сама заговорит. И она заговорила.
— Знаешь, Туман, иногда я слушаю, как шумит ветер в храме, сквозняком просачиваясь сквозь стены, наблюдаю за каплями воды, сочащимися сквозь трещины в камнях, и в такие моменты мне кажется, что собор плачет и тихо напевает что-то устами ветра… словно бы живой.
Она подняла взгляд на изображения Огнекрыла, собранные из стекла. Даже в темницах они были.
— Посмотри на эти фрески. Сколько осужденных молилось на них, ожидая своего смертного часа?.. А вспомни алтарь и картины в главном зале. Сколько людей преклоняли колени пред этими образами? Только подумай о том, сколько десятилетий строился этот собор. Сколько людских жизней унесла их постройка?
Марфа вспоминала отца и брата. Если бы они только знали, что в этом самом соборе, на постройку которого они отдали все свои силы, их дочь и сестра однажды окажется замурована… продолжили бы они строить? Сколько поколений, судеб и трагедий проносилось в этих стенах? Камень за камнем собор тянулся к небу все выше и выше, и год за годом под его сводами рождались и гибли люди.
Марфа говорила тихо, едва слышно, но Туман отчетливо ее слышал.
— Разве то, во что вложено столько труда, столько сил и человеческих жизней… разве нечто подобное не обретает особенную силу? Разве то, на что столько лет подряд были направлены людские мольбы, не может однажды стать священным? Даже если изначально все эти вещи и предметы не имели какого-либо предназначения и не обладали никакими вездесущими силами… столько веков спустя в конце концов они должны были приобрести какую-то силу. — Глаза Марфы лучились лихорадочным блеском. — Не Бог, не Огнекрыл, а мы сами наделяем неодушевленные вещи магической силой. Наши мечты, желания, воля — и есть тот необходимый элемент, помогающий преодолеть любые тяготы.
