— То, что наши комнаты с наставницей располагались рядом, и близость наших с ней отношений ни о чем не говорит. У вас нет никаких доказательств.

— Верно, пока что это всего лишь подозрение, но, будьте уверены, в скором времени мы обнаружим и подтверждения.

Гретта кивнула младшим слухаркам и те, словно тени, принялись убираться в комнате. Их движения были столь точными и уверенными, словно им подобное не впервой, словно они всего лишь меняли декорации для следующей сцены.

— Хотя знаете, Марфа, порой доказательства не так уж и важны. Куда более весомое значение играет общественное мнение. А слухи о вас в храме в последнее время не самые лестные, — ее глаза сверкнули.

На лицах у младших слухарок ни единой эмоции, будто и не было в этой комнате мертвого человека. Человека, что столько лет подряд обеспечивал их жильем и пропитанием, дарил приют и заботу. Слухарки тщательно вытирали пылинки с полок и натирали до блеска полы. Их движения четкие, продуманные, словно бы отрепетированные заранее.

— Боюсь, вас придется отвести в темницу, Марфа. А я тем временем позабочусь о делах собора.

Марфа подняла глаза и посмотрела на Гретту так, словно увидела ее только сейчас. И этот взгляд Гретте понравился. Она очень многое отдала, чтобы наконец увидеть это выражение лица. Вот оно — пробуждение.

— Вы…

До сегодняшнего дня никто в соборе не знал, кому настоятельница Дора передаст храм. А в последнее полгода все только говорили о том, как хорошо она, Марфа, справляется со своими обязанностями. Большинство прихожан приходили на исповедь именно к ней, приходили даже в неприемные часы, приезжали люди с далеких деревень, и настоятельница все чаще хвалила и всячески демонстировала свое к ней расположение…

— Вы… как вы могли? — едва слышно прошептала Марфа, и лицо у нее совсем побледнело. — Вы же были… Дора любила вас. Несмотря ни на что, она очень сильно любила вас. Вы были ей такой же дочерью, как и я.

Гретта смотрела насмешливо и ответила так же тихо:

— Этот собор не может достаться такой, как ты.

Сестра Гретта подозвала пару слухарок, и те тут же связали плетью руки Марфы за спиной. Гретта смотрела на слухарку победоносно. Марфе знаком этот взгляд, знаком и этот план, и этот почерк. Все это ниточки Дедрика.

— А ведь матушка и без всего… без всего этого она собиралась отдать вам собор.

С минуту Гретта смотрела на нее непроницаемо, не доверяя ее словам, считая это всего лишь уловкой. Но взгляд Марфы… Гретта вдруг поняла, что она не врет. В ее глазах мелькнуло удивление, а затем ужас, смешанный со злостью. Гретта не желала в это верить.

— Вывести ее!

Слухарки схватили Марфу за плечи и толкнули к выходу. Но прежде чем навсегда покинуть комнату наставницы, Марфа краем глаза заметила среди марионеток Гретты кого-то знакомого: волнистые светлые волосы, небрежно выбивающиеся из-под чепца, невысокий рост и нежные руки. Эффи. Ее ярко-синие глаза из-под вуали, ее румяные щеки и детские веснушки. Загадочный блеск во взгляде и кривоватая усмешка. Всего секунда, но порой достаточно одного мгновения, чтобы отношения даже между самыми близкими в мире людьми навсегда изменились.

«Тому, кто близок… проще… ударить…»

Марфа опустила взгляд, и только сейчас смогла разглядеть амулет на шее у Эффи. Пусть вырезанный всего лишь из дерева, но в отражении глаз Марфы этот кулон сверкал так же ярко, как взорвавшаяся в небе звезда. Изображение луны по диагонали перечеркивала — трещина.

========== Глава 7. Белая смерть ==========

Если бы только Туман мог запустить ладони в ночную синь, сгрести пальцами звездочную кашицу, а потом рассыпать по земле и соткать из них ковер, по которому Марфа смогла бы ступать, не опасаясь уколоться о черствую землю. Но она никогда не примет такого подарка. Потому что ей нравится бежать по нерасчищенным тропам, пробираться сквозь колючие заросли и все равно, если поранит кожу. Она так внимательно и ответственно слушает людей, а Туман никак не поймет, чем эти человечки заслуживают подобное отношение.

Если бы Туман мог рассыпать блестящую пыльцу над городами и деревнями, сделать так, чтобы мелкие песчинки разлетелись по человеческому миру и осели в сознании всех, кто еще сомневается в непогрешимости Марфы. «Но ведь ты никогда не позволишь мне так поступить. И никогда не простишь, если я сотворю нечто подобное без твоего позволения», — вот, что понимал Туман каждый раз, когда заглядывал в небесный лик.

А где-то под землей, на самых нижних этажах Северного собора Огнекрыла, среди сырости и поросших плесенью стен сестра Марфа задумчиво разглядывала лунный луч, проскользнувший в это позабытое жизнью место. Потирая шершавые от холода руки, Марфа вспоминала тот силуэт слухарки, что привиделся ей на собрании Дедрика. И теперь она понимала, почему Туману так не хотелось, открывать ей правду.

И все же, как могла она, Марфа, не признать Эффи в тот день? Даже сквозь Туманные занавеси она должна была с первого взгляда, с первого движения понять, что это была ее подруга. А этот амулет… что за ирония? Марфа сама, собственными руками смастерила для подруги еще в детстве. Помнится, однажды он упал в кастрюлю с водой, вот на кулоне и пошла трещина. Но Эффи все равно забрала его и продолжила носить. С самого начала Марфа знала, кому принадлежит этот кулон, но намеренно стерла из головы это воспоминание, подсознательно отринула эту мысль, настолько безумной она была.

Как могла Эффи… Эффи, которая всегда так заливисто смеялась; Эффи, которая начинала так горько плакать каждый раз, когда нужно было просить прощения; и Эффи, которая так радостно рукоплескала речам Дедрика… Эффи, которую она так сильно любила. Этой Эффи больше нет. Знала ли Марфа когда-либо ее настоящую? Или только думала, что знает?..

В дверь постучали и в комнату вошла слухарка с треснувшим медальоном.

Милая добрая нежная Эффи, как она могла сейчас смотреть на нее таким уничтожающе ледяным взглядом?

— Что же с тобой случилось, Эффи? Я не понимаю, — голос у Марфы хриплый.

Младшая слухарка смотрела на нее исподлобья. Уголок ее губ пополз вверх.

— Ты предала меня первой, сестра.

Невыносимая боль отразилась на лице Марфы, и, кажется, Эффи очень понравилось это выражение. Потому что в ту же секунду она запрокинула голову и звонко расхохоталась. Ее смех долгим эхом рассыпался по подземным коридорам, и, даже успокоившись, Эффи еще долго слушала отзвуки собственного голоса.

Младшая слухарка рассматривала грязные каменные стены и, казалось, словно собор тоже смеялся ей в такт.

— Знала ли ты о том, как сильно меня тяготили стены этого собора? — ее взгляд изменился и помрачнел. — Как сильно мне хотелось вырваться отсюда! И ведь у меня был шанс. Два года назад мой отец вернулся за мной… просил прощения… Да вот только я отказалась. Решила остаться с тобой, а ты… Ты бросила меня совсем одну!

Эта вспышка гнева не могла возникнуть так внезапно, все эти мысли уже очень давно гложили ее. Как же могла Марфа не замечать этого?..

— Я… я не знала об этом, Эффи.

— Конечно, не знала! Откуда тебе было знать? Ведь ты так сильно была поглощена этими исследованиями, что ничего вокруг не видела! И посмотри, к чему тебя это привело!..

Ее нужно остановить. Куда еще ее могут завести эти мысли?

— Эффи… Ты с сестрой Греттой… ты понимаешь, что вы натворили? Чем тебя обидела матушка? Она растила тебя, как родную дочь.

— Настоятельница не виновата… — глаза у младшей слухарки широко раскрылись, во взгляде блеснул безумный огонек, — но Огнекрыл простит меня.

— Эффи…

— Посланник Огнекрыла так сказал! Дора теперь в лучшем месте, там, где у нее есть крылья! Посланник Огнекрыла был там, он знает… он все мне объяснил! И про тебя тоже! — она посмотрела на нее гневно. — Он помог мне понять, почему ты так изменилась, почему отвернулась от меня, почему так страстно переводишь Учение. Все, потому что ты не веришь в Огнекрыла!