Лед давно растаял. Воды его напитали реку, которая углубила и расширила промоину, но спустя тысячелетия и сама иссякла, сузившись до ручейка, что сейчас еле слышно журчал где-то под камнями. Клаусу повезло. Солнце еще не успело взойти высоко и светило ему в спину. Благодаря этому он определил, что котловина ведет прямо на запад. Теперь можно было не заботиться о направлении, по крайней мере до завтрашнего утра. Это открытие прибавило юноше сил. Он даже приноровился перепрыгивать с одного ледникового валуна на другой, не задумываясь, куда ставить ногу. Этаким кузнечиком скакал он с камешка на камешек до самого полдня, когда пришла пора отдохнуть и перекусить. Что Клаус и проделал с огромным удовольствием, прикончив припасы, захваченные из дому, и запив их парой глотков здравура.

Заплечный мешок заметно полегчал. Клауса нисколько не смущало, что с этого момента ему придется питаться только тем, что он сумеет раздобыть. Он рассчитывал на свое редкостное везение, которое его до сих пор не подводило. Правда, юный дровосек не любил убивать животных и птиц, считая, что ради того, чтобы набить собственное брюхо, не стоит лишать жизни ни в чем не повинных тварей. Ну, так ведь не только зверями и птахами населен мир. Есть еще грибы, ягоды, орехи, плоды диких вишен, яблонь и груш, рыба в ручьях, а также добрые люди и другие гостеприимные создания. Конечно, в горах трудно будет отыскать плоды щедрой природы, да и неизвестно, стоит ли рассчитывать на гостеприимство. Во всяком случае, ничего такого он пока не встречал, ну, так лиха беда начало. Будет день – будет пища. А Светлые Силы пропасть не дадут. И вообще, мир прекрасен.

Полуденное солнце блестело в крупинках слюды на изломах камня. Уютно журчал недоступный ручей. В небесной синеве парил, распластав крылья, орел. Хотелось думать, что этот зоркий хищник ничего не высматривает в горных отрогах, а ему просто нравится высота и одиночество. Будь Клаус волшебником, он обернулся бы птицей и в два счета долетел до Разлучной горы, но, увы, таких способностей ему не дано. Крепкие ловкие руки, доброе сердце и удачливость – вот и все дары, отмеренные ему вышним произволением, но юный дровосек не жаловался на судьбу. Он вообще не любил жаловаться, считая это пустячным занятием, полагая, что человек не должен быть крохобором, всю жизнь пересчитывая медяки, вместо того, чтобы щедро делиться деньгами. Будь у Клауса настоящее серебро, он бы и его раздавал направо и налево, но пока что мог дарить только то, чем его самого наградили Светлые Силы.

И пока юный дровосек был погружен в эти благочестивые размышления, светлые или какие-то иные силы уготовили ему испытание. Оно было невысокого роста, одетое в добротный кожаный дорожный костюм и крепкие горные башмаки. За плечами у него был непромокаемый мешок, битком набитый разнообразной снедью и всем необходимым для дальней дороги. На левом плече висел колчан с луком и стрелами, а на правом бедре – ножны с кинжалом. Коротко остриженные волосы были прикрыты вязаной шапочкой, а к заплечному мешку прилажен туго свернутый плащ. Так выглядел путник, который двигался в ту же сторону, что и Клаус. Вернее, нагонял его. Хотя дровосек пока не подозревал об этом.

– Эй, парень! – услышал он позади себя и очень удивился, а обернувшись, увидел худенького большеглазого паренька, снаряженного как заправский и отнюдь не бедный путешественник.

– Добрый день! – вежливо поздоровался Клаус.

– И тебе не хворать! – откликнулся паренек. – Далеко путь держишь?

Дровосек не умел врать и не любил, но, сам не зная почему, ответил уклончиво:

– Неблизко, – и тут же почтительно осведомился: – А вы, господин?

– Не твоего ума дело! – отрезал тот.

– Как скажете, господин.

«Господин» фыркнул и ускорил шаг, обогнав дровосека. Тот пожал плечами и тоже продолжил путь. Клаус догадывался, что сильнее своего неожиданного попутчика, и ноги у него длиннее. Ему ничего не стоило догнать грубияна, но он не стал этого делать. Хочется этому добротно одетому и снаряженному господину шагать впереди – пусть шагает. Рано или поздно утомится и отстанет. А жаль, симпатичный вроде паренек, вдвоем им было бы веселее коротать путь. Во всяком случае, покуда их дороги не разойдутся. Чтобы как-то выразить обуревавшие его чувства, Клаус начал высвистывать песенку птицелова, одновременно и веселую, и грустную. Песенка неожиданно подействовала, хотя юный дровосек на это и не рассчитывал. Незнакомец не обернулся, но замедлил шаг и вскоре поравнялся с Клаусом.

И тут произошло неожиданное. Нога везунчика по фамилии Берг вдруг подвернулась и соскользнула с камня, на который он только что так ловко перепрыгнул. Клаус и ахнуть не успел, как самым нелепым образом завалился между двумя валунами. Самое обидное, что он при этом застрял, а когда попытался освободиться, то провалился еще глубже. Положение – глупее не придумаешь. Здоровенный парень торчит в щели и, как перевернутая черепаха, беспомощно сучит лапками, не в силах обрести опору. Клаус понимал, что выглядит смешно, и потому не удивился, услышав звонкий, заливистый смех. Повернув голову, он увидел своего невольного попутчика. Расставив ноги между валунами, тот смотрел вниз и давился хохотом.

– Вместо того чтобы смеяться, мой господин, – пробурчал Клаус, – лучше бы помогли мне.

– Успеется, – выдохнул тот. – Не мешай мне получать удовольствие.

Юному дровосеку не оставалось ничего другого, кроме как ждать, когда смешливый господин вдоволь потешится над беспомощностью простолюдина. Наконец хохот стих. Послышался шорох, скрип кожаных башмаков по гальке, и в руки Клауса ткнулось что-то шершавое.

– Держи веревку, дубина стоеросовая, – проворчал незнакомец. – Под ноги надо было смотреть. Тащи теперь тебя, орясину.

Дровосек крепко вцепился в веревочную петлю. Последовало несколько довольно сильных рывков, и Клаус вдруг почувствовал, что свободен. Он кое-как поднялся, отряхивая с себя приставшие чешуйки лишайника и прочего сора, затем подобрал свой лук и колчан. Освободитель ждал его на одном из валунов, деловито сматывая веревку. Только теперь дровосек как следует разглядел своего избавителя. Парень он был симпатичный, пожалуй, даже слишком. Над таким в компании друзей Клауса Берга наверняка подшучивали бы. Ему бы пришлось изо всех сил доказывать, что он мужчина, а не девчонка в штанах. Не будь этот нахальный незнакомец из господ, юный дровосек накостылял бы ему по шее, чтобы неповадно было смеяться над человеком, попавшим в беду.

– Благодарствуйте, господин! – с нарочитым подобострастием поклонился Клаус своему спасителю.

– Пустое! – отмахнулся тот. – Рта не разевай, когда по камням прыгаешь. Не было бы меня, как бы ты выбрался?

– Милостью Светлых Сил…

– Ну-ну! – усмехнулся паренек. – Ладно, потопали дальше! Так уж и быть, провожу тебя до выхода из этой лощинки.

– Не извольте беспокоиться, господин, – откликнулся дровосек. – Мы уж как-нибудь сами.

– Пошли-пошли.

Незнакомец ловко вскочил на ближайший валун и легко перепорхнул на следующий. Клаус посмотрел ему вслед и тоже вскарабкался на каменюку. После дурацкого падения он чувствовал: в нем словно что-то надломилось. Нет, руки, ноги, ребра – все было цело, но куда-то подевалась уверенность в своей неуязвимости перед невзгодами. Глядя, как смешливый господин скачет кузнечиком, Клаус вдруг впервые в своей жизни испытал самую настоящую неприязнь. Он привык к тому, что в городе люди, эльфы, гномы, гоблины и даже тролли мирно, без злобы и зависти сосуществуют друг с другом. Правда, были еще господа аристократы, знать. С ними юному дровосеку встречаться не приходилось. И теперь он был только рад этому: господа оказались существами пренеприятными.

Погруженный в эти угрюмые размышления, Клаус и не заметил, как скачущий впереди незнакомец исчез. Это слегка озадачило юного дровосека: куда тот мог подеваться, если окрестности просматриваются на мили вокруг, а потом догадался куда. Вся его неприязнь улетучилась в один миг. Уж так Клаус устроен: когда с ближним беда, ему некогда думать о своих обидах. Он сорвался с места, на свой страх и риск прыгая по осклизлым валунам и не глядя под ноги. Через несколько прыжков дровосек услышал слабый вопль. Остановился и принялся озираться. Увиденное им было настолько потешным, что он не выдержал и рассмеялся. Ноги нахального незнакомца в ладных горных башмаках торчали из расщелины между валунами. Впрочем, смех Клауса был вполне беззлобным. Отсмеявшись, он ухватил пострадавшего за щиколотки и вытянул его из щели.