— Его стоит опасаться? — спросила я, возвращаясь к вопросу с ключами от дверей.
— Я не знаю, — ответила она. — Он непредсказуемый. Никогда не знаешь, что ему придет в голову. А чудить Кешка любит.
Она наклонилась, чтоб собрать осколки, которые так и лежали на паласе. После ее слов стало страшновато. Голова начинала включаться. Пусть и с опозданием. Ира ушла выкидывать осколки. В соседней комнате Эдик предлагал Дине остаться дома, на что она отказалась. В окно светило солнце. С разобранного кресла свисало одеяло. Смятая кровать еще напоминала о сне. Я застелила кровать, собрала кресло. Дед Леша о чем-то расспрашивал Павла. Мне показалось, что о Грише. Ира за что-то ругала Алика. Вроде за стыренные сигареты. Кот подошел ко мне, чтоб потереться около ног. Хлопнула дверь. Эдик пошел провожать Дину. А я почему-то улыбалась, не обращая внимание на боль в теле, растоптанную душу и отсутствия уверенности. Что-то было в этом сумасшедшем доме, где собралось много разных людей.
Аркадий вернулся, когда я разговаривала по телефону, решая проблему. Он остановился в дверях, невозмутимо наблюдая за мной. Когда же я закончила разговаривать, то он подошел ко мне.
— Все-таки решила уехать? — спросил он.
— Я сейчас по работе разговаривала.
— А я тебя не про работу спрашиваю.
— Так будет лучше. Это будет правильно. Что? — спросила я, ловя какой-то незнакомый взгляд. У него как будто глаза стали темнее.
— В чем сомнения? — спросил он.
— Страшно. Я не готова к отношениям. Дружба — да. Ощущать поддержку приятно и важно. Знаешь, можно горы свернуть, если кто-то стоит за спиной.
— И прикроет от врагов. Отношения примерно то же, что и дружба. Отличие лишь в том, что спим вместе.
— Мы друг друга не знаем, — выдвинула я весомый аргумент.
— Угу, поэтому ты снимешь квартиру, чтоб через месяц переехать ко мне.
— С чего бы это?
— Так через месяц мы узнаем друг друга лучше. Захотим съехаться, а тут возникнут проблемы. Ты будешь в Горске снимать. Туда же переведешь Павла. А я живу в Флерово. И через месяц тебе придется переводить его уже сюда или каждый день возить в школу в Горск. От бабушки и дедушки я не уеду. Это сразу предупреждаю.
— Почему?
— Мне здесь удобно. И зачем снимать жилье, когда есть свое?
— Разве не хотелось никогда самостоятельности?
— Кто тебе сказал, что я несамостоятельный? — он усмехнулся. — Кстати, мы ушли от темы. Тебе со мной нравится. Мне с тобой комфортно. Уже эти факты могут спокойно привести к тому, что мы будем с тобой встречаться. А если мы будем встречаться, то я тебя уговорю переехать сюда. Если все известно, то почему не создавать лишние трудности, чтоб усложнить себе жизнь, а ее упростить? Как думаешь? Вместе все трудности перетрем. Я не дам тебе напридумывать отговорок, чтоб от меня отвязаться. Оставшись наедине, ты их придумаешь.
— Придумаю, — согласилась я. Солнечные лучи проникли в комнату, путаясь у него в волосах, на которых остались капельки воды. Зеленые глаза внимательно за мной наблюдали. Ждали ответа? Так его не было. Не было правильного выбора в этой ситуации. Проблем все равно не избежать. Он это знал. Это знала я, а все мои сомнения ничего не решали. Разговор был пустой формальностью, актом вежливости в мою сторону, что я не сразу кинулась в омут с головой.
— Не сомневайся. Вместе всегда проще, чем врозь.
— Ты не так давно говорил, что ни к чему не готов.
— Говорил. И до сих пор так считаю. Сложно даже представить кого-то рядом.
— Так зачем тебе себя мучить? Для отвода глаз родных? Ты ведь хочешь меня использовать, чтоб усыпить внимание близких.
— Я хотел так сделать, — ответил Аркадий. — Но передумал. Меня к тебе потянуло. Может, не стоит ломать жизнь, когда можно попробовать ее продолжить?
— Это ты уже на жалость давишь.
— Да. Еще один крючок. Я тебе говорил, что играю нечестно. Мне нужно, чтоб ты осталась. Значит, буду использовать все способы, которые мне доступны, чтоб этого добиться.
— А потом я пожалею о своем решение, потому что ты меня растопчешь.
— Глупая, я тебя в паутинку закутать хочу, а ты говоришь растопчу, — он обнял меня за плечи. Положил подбородок мне на плечо, так что его губы оказались почти около уха. — Сдавайся. Ты ведь все равно согласишься. Я ведь тебя от лишних проблем хочу избавить. Переживаний. Как я доехал ночью по мокрой дороге. Как поеду невыспавшимся на работу. И других ненужных переживаний. Я пока еще культурно давлю. Могу ведь найти другие аргументы.
Его пальцы скользнули по моему бедру. Аргумент так аргумент. Скорее уж угроза.
— Вы долго еще ворковать будете? — спросил Алик.
— Пока Вера не сдаться.
— Сдавайся, а то до вечера будешь сидеть и слушать его уговоры, — сказал Алик. — Ты сегодня работать идешь?
— Подменить сможешь? Все равно дня два тут будешь болтаться. Так проведешь их с пользой.
— Желания никакого нет, — ответил Алик. — Я бы тут повалялся да в телефоне позалипал.
— Позалипай на точке. Там кресло удобное.
— Подумаю, — ответил Алик, садясь в кресло.
— Сегодня этот день хотелось бы на дела потратить. Нам надо вещи забрать. С девчонкой переговорить, — сказал Аркадий.
— Ты про Риту?
— Не думаю, что ей удобно будет остаться с отцом. Она пока это не поняла, но можно же намекнуть.
— Вот, кстати, еще один повод отказаться от твоего предложения. Ей четырнадцать лет.
— И?
— Она тебя в любителя глупых девочек сейчас запишет, — рассмеялся Алик.
— Я не по малолеткам. Так что успокойся, — ответил Аркадий. — Не люблю, когда мозг выносят, а они часто это делают.
— Все женщины любят выносить мозг.
— Ты не любишь, — ответил он.
— Мне надо подумать.
— Ладно, я сейчас еще доводов подвезу, — ответил Аркадий.
— Может, пойдем позавтракаем?
— Нет. Надо все вначале решить.
— Сдаюсь.
— Быстро. Я думал понадобиться больше времени, чтоб тебя уговорить.
— Хочу есть, — ответила я, выбираясь из его объятий.
Говорят, что женщины под сорок начинают сходить с ума. Бросают все и кидаются в первый попавшийся омут, чтоб потом набить шишек и разочароваться в жизни. Наделать долгов, чтоб потом будет не скучно их отдавать до самой пенсии. Никогда не понимала таких женщин. Всегда их осуждала и теперь сама оказалась в таком же положении. Ну и ладно. Потом как-нибудь все разрулится.
Аркадий не пошел за мной. Ира на балконе разговаривала по телефону. Павел с дедом Лешой сидели за компьютером. Уж не знаю, чем они там занимались, но не думаю, что это было чего-то плохое. На кухне я нашла бабу Любу, с которой мы почти не разговаривали до этого.
— Заходи, не бойся. Я не кусаюсь, — сказала она. — Сырники будешь?
— Да. А Павлик…
— Уже накормили. Они там с Лешкой игру обсуждают. Нашли общую тему два геймера. Так что не переживай, — накладывая в тарелку сырники, сказала она. — Так до чего договорились? Я так краем уха поняла, что не все просто.
— А чего простого? Два дня назад худо-бедно была стабильная жизнь. Сейчас же все запутанно.
— Запутанно, — согласилась она. — Так вы давно знакомы?
— Два дня. А он мне уже переехать предлагает. Я еще с мужем не развелась. Кешу совсем не знаю. У меня дети. Это ему все просто. Чего такого? Переезжай и все. Чувствую, что это все какая-то дурость. Но эта дурость так серьезно преподносится, что хочется в нее поверить.
— Так поверь. В чем проблема-то? — Она села напротив меня.
— В Аркадии.
— Кешке? Он дурной. Его сложно остановить, если он чего-то решил. Вот ему в голову что-то взбредет и точка. Он в лепешку разобьется, чтоб это сделать. Дрался раньше? Да. Они с Аликом часто приходили едва живые. Отлежаться и дальше приключения искать. С первой девчонкой тут чуть поножовщину не устроили. Дед ему быстро объяснил, что ему будет, если он еще раз руку на женщину поднимет. Успокоился, когда с Настей сошелся. Я не буду ничего про нее говорить, но это было удивительно, как он, с отсутствием терпения, с нее пылинки сдувал. Вер, все было. И пил он беспробудно. Наркоты не было. Но я не уверена. Возможно, до армии чего-то пробовал. Чего дальше будет? Хрен его знает. Он может сейчас пойти и того урода грохнуть. Сядет в тюрьму. Может удержаться. Взяться за ум. Вон, полгода уже возится с магазином. Полгода без выходных пашет. Так и у тебя все нестабильно. Ты можешь через день с мужем помириться, а можешь Кешку послать с его тараканами. Или объединить свои тараканы с Кешкинами.
