Нейл отвел взгляд.

— Отец, — неловко проговорил он, — мне ведь завтра на службу. В госпитале много работы. Может быть, в воскресенье меня отпустят пораньше — тогда и…

— До воскресенья, — хриплым голосом перебил герцог, — ты можешь не дожить! Во имя богов, Нейлар! Я ведь не прошу тебя вернуться домой насовсем, не прошу даже остаться на ночь! Один разговор! Всего один, ради тебя самого, — неужели я даже этого больше не стою?

Нейл, опешив, вскинул на него взгляд и непроизвольно отшатнулся назад — таким бледным было лицо его светлости.

— Поедем домой, Нейлар, — отрывисто выдохнул Кендал. — Ты ненавидишь меня за мою ошибку, что ж, я сам в этом виноват — но я не хочу платить за нее еще и твоей жизнью! Прошу тебя, мой мальчик! Не отворачивайся от меня хотя бы теперь!

— Отец! — дрогнул Нейл, тревожно окинув взглядом ближайшие дорожки. По счастью, рядом никого не было, а к прогуливающимся невдалеке гостям его светлость стоял спиной. — Ради всего святого, ведь кругом люди…

— Какое мне дело до этих людей? — прервал его герцог. — Что они мне? И что мне сделать, чтобы ты всё-таки услышал меня, Нейлар? Встать перед тобой на колени? Так я встану! Мне всё равно, если только это поможет!

Он шевельнулся, словно и впрямь намереваясь исполнить обещанное, и сын изменился в лице.

— Отец! — тихо вскрикнул он, быстро шагнув вперед и коротко стиснув пальцами запястье родителя. — Пожалуйста! Вы… Вы не должны так… Я поеду! Поеду прямо сейчас! Только найду маму и… Или хотите, мы ее вместе поищем? Хотите?

Кендал, взглянув в его умоляющие, испуганные глаза, на несколько мгновений прикрыл веки. Он и сам не ожидал от себя такой вспышки отчаяния.

— Прости, мой мальчик, — с трудом выровняв дыхание, сказал он и накрыл своей ладонью дрожащую руку сына. — Я сорвался.

Он, помедлив, убрал руку, и Нейл опустил свою.

— Всё в порядке, отец, — сказал он. — Никто не видел. Пойдемте, поищем маму?

Кендал кивнул.

— Она должна быть в большой гостиной, — ответил он, и в голосе его промелькнула усталая благодарность.

Покинув укромный уголок в густой тени пальм, эль Хаарты свернули к дорожке и скоро скрылись в дверях зимнего сада. Фаиз ан Фарайя, прищурившись, проводил взглядом их спины. Из-за высокой цветочной горки, увитой пурпурными орхидеями, вид на грот открывался прекрасный, а расстояние острому зрению была не помеха. Фаиз не слышал, о чем они говорили, эти двое, но он видел их лица — и отлично умел читать по губам. «Вот, значит, в чем дело? — подумал Фаиз. — Папаша где-то основательно нагрешил, и сынок хлопнул дверью?..» Черные брови алмарца нахмурились. Семейная ссора в его планы отнюдь не входила — правда, в теперешних обстоятельствах уже и примирение не было ему на руку. Райан Рексфорд как-то обмолвился, что первый алхимик очень привязан к пасынку, — что ж, судя по бурному объяснению, которому Фаиз только что стал свидетелем, это было взаимно. «И как бы эль Хаарт на отчима ни бычился, — без энтузиазма сам себе сказал Фаиз, — теперь он его как минимум выслушает». Смуглое лицо на краткий миг исказила гримаса досады. Фаиз представлял себе в общих чертах, о чем сегодня пойдет разговор у отца с сыном. Данзар. И он сам — во всей красе, вместе с почтовым двором шафи ан Махшуда. «Первый алхимик дорожит наследником, — вспомнив бледное как мел, подергивающееся лицо герцога, мысленно плюнул Фаиз. — И ханжи больше него, пожалуй, во всем Геоне не найдешь. Молодец, святоша!» Он вспомнил, как Нейл представил его своему отчиму и скрипнул зубами. «Мой… мой бывший соученик». Пауза вышла куда красноречивее слов, и пусть его светлость в ответ даже не моргнул глазом, выводы он определенно сделал. Тоже, увы, вполне определенные — пусть даже в корне неверные. «Бьюсь об заклад, — подумал Фаиз, — если папаша и колебался на мой счет, то теперь у него не осталось сомнений, за чем конкретно его сынок ко мне в гости ездит. Тьфу ты!» Он хмуро качнул головой и смял в кулаке нежный бутон орхидеи.

О том, чтобы поставить за прилавок киоска герцогиню эль Хаарт и супругу первого алхимика Геона, разумеется, не шло и речи. Но Лиллиан Бэнтон не блистала бы так при дворе, если бы не умела всё и всегда обратить себе на пользу. Помимо тех самых киосков и лотереи, обычных для любого благотворительного бала, деятельная графиня придумала еще кое-что. Она организовала «музыкальную гостиную», показ живых картин и даже небольшое представление силами труппы одного из столичных театров, патронессой которого являлась уже много лет. И каждому гостю, желавшему отдохнуть от сутолоки бала, дать отдых ногам или просто поглазеть на хорошеньких актрис, следовало за это заплатить. Впрочем, никто из приглашенных не остался в претензии.

Вивиан эль Хаарт, памятуя о ее таланте к музицированию, графиня определила в «музыкальную гостиную», за рояль. Конечно, не на весь вечер — пусть они с герцогиней и считались близкими приятельницами, Лиллиан Бэнтон всегда помнила об этикете и титулах. Кроме того, имелись и другие претендентки, на смену ее светлости, так что до утра слиться с роялем в одно печальное целое Вивиан не грозило. Поиграв около часа, она уступила место баронессе Бэнкрофт, потом ненадолго вернулась за инструмент, и, освободившись от своей почетной обязанности около полуночи, устроилась на диванчике у окна, где на одном из многочисленных кофейных столиков теснились фарфоровые чашечки и хрустальные горки с бисквитами. Есть Вивиан не хотелось, но от кофе она отказываться на стала. Улыбкой поблагодарив баронессу Шейт, она приняла из ее рук бело-розовую чашечку и отодвинулась к краю дивана. Гостиная всё так же была полна, среди кресел и пуфов, в изобилии расставленных вкруг рояля, не было ни одного свободного, под расписным потолком висел гул голосов, чуть разбавленный звуками музыки. Герцогиня, сделав глоток кофе и улыбнувшись поверх чашечки впорхнувшей в гостиную старшей дочери Лиллиан Бэнтон, обратила взгляд к окну. Ее утомил этот бал. «Приедет ли Кендал? — подумала она, глядя на кружащийся за стеклом снег. — Он обещал, но кто знает… И Нейл запропал куда-то — разве его теперь в этой толпе найдешь?» Она, вздохнув про себя, вновь поднесла к губам чашечку.

— Инес, дорогая!.. — встрепенулась сидящая рядом баронесса Шейт, и Вивиан, отвлекшись, повернула голову: в двери «музыкальной гостиной» входила баронесса Д’Элтар. Услышав оклик приятельницы, баронесса улыбнулась и направилась к ней, на ходу раскланиваясь со знакомыми. Перекинулась парой фраз с сидящей в окружении дочерей графиней де Тайлез, ласково коснулась щеки поднявшейся ей навстречу юной Эмили Бэнтон, склонила голову перед вдовствующей герцогиней эль Вистан и, наконец, остановилась у дивана.

— Ваша светлость, — приятно улыбнулась она, присев перед Вивиан в учтивом поклоне, — какая приятная неожиданность — встретить вас нынче здесь!

— Я не слишком люблю балы, — в ответ улыбнулась Вивиан. — Но должна признать, графиня превзошла себя.

— О да, — согласилась баронесса. — Бал грандиозный. И живые картины очаровательны! Жаль, я пропустила вашу игру — я большая поклонница вашего таланта, ваша светлость.

Вивиан опустила ресницы:

— Вы льстите мне, баронесса, — но, признаться, мне это даже приятно. Что ж, полагаю, это не последний бал в этом сезоне! Прошу вас, присаживайтесь.

Она потеснилась на узком диванчике вслед за привставшей баронессой Шейт, но сесть Инес Д’Элтар не успела: в широко распахнутые двери гостиной вплыла еще одна гостья. Царственная осанка, в меру оживленная улыбка на сухом, отмеченном ранними морщинами лице, костистые плечи, умело прикрытые серебристой парчой… Корделия эль Виатор и Лиллиан Бэнтон с юности недолюбливали друг друга, и всему свету это было известно, но, разумеется, не отправить герцогине приглашение графиня никак не могла. И ее светлость, пусть и с большим опозданием, на бал все-таки приехала. Войдя, она кивнула графине де Тайлез и, шурша юбками, направилась к вдовствующей герцогине. Инес Д'Элтар вздернула подбородок.