– Такие как Анри Дарбу? Я наслышан о нем, а также о том, какую карьеру ему пророчат.
– Он не считает, что дело в темной материи, – Андрей почувствовал, как его внутренности проверяют, снова, на этот раз без наркоза. – Эта чушь связана с той же, что касается СУС. Пространство не пусто, в нем постоянно образуются и исчезают частицы. Настоящее ничто – это отсутствие данных процессов. Да что там говорить, всякая материя при соприкосновении с ничем прекращает свое существование. Темная материя не подходит на вакансию уничтожения вселенной, скорее наоборот, она держит нашу вселенную на плаву. Если вы хотите сказать про внезапное заполнение вселенской ванной темной материей, затягивающей обычную, то стоит отметить, что гравитационного воздействия со стороны Темноты не обнаружено никакого. Разве что есть теория о ложном вакууме. Вы слышали об этом?
– М, вряд ли.
– Согласно гипотезе о ложном вакууме, все в нашей вселенной стремится к уровню с наименьшей энергией, к стабильному состоянию, чтобы повсюду был только вакуум, так сказать. Но вакуум не пуст, вернее он не является истинным, так как тот минимум энергии, который мы считаем ничем, на самом деле является ложным, есть еще более низкий уровень, который и является истинным, – Андрей взял с ближайшей полки трубку, которая когда-то была действующим плазмоотводом, поднял в воздух и отпустил. Та упала на поверхность стола. – Это ложный вакуум, в котором мы и живем, – потом он снова взял плазмоотвод, но на этот раз отпустил его над полом, о который тот с грохотом ударился. – А это уже истинный вакуум.
– Очень интересно, – Гёдель пристально наблюдал за манипуляциями собеседника. – Получается, что этой трубке есть еще куда падать, но что-то ей не дает?
– Верно, – улыбнулся Андрей, понимая, что сам достаточно точно повторил и объяснил своему гостю то, что некогда слышал от Анри.
– И если эту преграду убрать, то можно будет запустить процесс исчезновения вселенной. Темнота.
– Верно, – кивнул Андрей. – Может быть кто-то и смог бы подчинить себе поле Хиггса, которое отвечает за массу, чтобы иметь возможность эту массу уничтожать. Но непонятно, как это возможно. Для того, чтобы привести это поле к истинному, стабильному состоянию, требуется слишком много энергии.
– Так что же, вы считаете, что это невозможно?
– Крайне сомнительно. Мне больше симпатична идея квантового туннелирования. Возмущение поля просто возьмет и туннелирует в стабильное состояние, начнет расширяться и пожирать все на своем пути.
– Постойте, но, получается, ответ на все это уже есть!
– Есть проблема, – причмокнул Андрей, вспоминая слова Анри. – Дело в том, что Темнота движется с разной скоростью, как подозревается, даже со сверхсветовой, что противоречит всему. Кое-кто назвал даже это проблемой ножниц…
Он остановился, упав в тяжелые раздумья.
– Тем не менее, вы, видимо, отчетливо понимаете, о чем говорите.
Ага, благодаря Анри, подумал было Андрей, но не решился сказать. Он вспомнил, как наблюдал по телевидению тестирование Темноты. Прежде чем покинуть планету, на ней и за пределами системы оставили дроны и даже запутанные частицы. Ни с чем нельзя было связаться после того, как Темнота их поглотила. Вещание прекратили и пустили интервью с каким-то ученым, попавшимся под руку, а может, он заранее был подготовлен на подобный исход. Всеми средствами пытались предотвратить панику, раз уж нельзя было скрыть наличие проблемы Темноты. Так или иначе, уже тогда заговорили в Институте о том, что единственное, что остается всей Империи, – бежать. Все исчезало и не откликалось. Темнота не реагировала никаким образом.
– И все же я думаю, что вы, Эдуард, что-то тянете, – внезапно сказал Андрей, вернувшись из прошлого. – Как-то мало информации, чтобы бросаться сломя голову.
– Что же я могу сказать, ведь прежде чем сказать вам суть дела, являющую собой особо засекреченную материю, я должен убедиться, что вы готовы воздержаться от распространения ее в случае отказа, не прибегая при этом к насильственным методам с целью ее удаления.
Ого, отчеканил. Явно готовил. Насильственные методы? Залезут в голову и удалят необходимые синаптические связи? Нет, этого не хотелось бы. Хм, оказывался ли я хоть когда-нибудь от такого рода предложений, после чего мне правили память, внезапно подумал Андрей. Нет. Если бы удаляли, то знали бы, что мне не стоит предлагать подобного. Слишком уж затратно это. Тем более, должность оператора СУС слишком специфична, чтобы так грубо обходиться с белым веществом хотя бы одного ее представителя.
– При этом, что вам терять? – добавил Гёдель. – Как вы думаете, чем больше руководствуется человек: знанием или стремлением к знанию?
– Если вы про Темноту и связанную с ней проблему исчезновения информации, которая сломала наши представления о вселенной, то мы все находимся в шлюпке, имя которой неизвестность. Мы скорее бежим от незнания.
– Законы природы, кажется, здесь не прилагают никаких усилий.
«Он использовал против меня мои же слова» – проскочило в голове у Андрея, который хотел было добавить, что это могут быть законы, которых люди пока что не понимают, но понял бессмысленность в данный момент этих слов. Какие законы, если закон сохранения информации, один из самых фундаментальных в физике, не работает сейчас. Люди вступили на территорию веры, слепой веры в законы, которых, может быть, и нет. А ведь консультант и про это говорил. На то это вера, что ты шагаешь, неизвестно куда, неизвестно зачем.
– Вы же не хотите, чтобы я уверовал в некий высший разум и его столь же высший замысел?
– Вы так говорите, будто в свой разум не верите.
Андрей молчал. Гёдель все так же спокойно, с достоинством смотрел на него. Высокий статный человек, задетый сединой и глубокими носогубными складками, мог бы быть принят за старика, если б не блеск в его глазах. Тот не думает идти на покой, держит сейчас что-то в своей голове, что-то, благодаря чему заткнет по пояс любого юношу с высокими порывами. Этот его голос хоть и груб, но глубок и осязаем, заставляет резонировать на собственной частоте, двигаться в такт с ним. И он об этом знает. Использует. Наверно, чертовски гордится этим.
– Я подумаю над вашим предложением, – сказал наконец Андрей.
Гёдель также аристократически улыбнулся.
– Андрей, вы делаете сейчас шаг в будущее.
Он развернулся и зашагал к выходу, по пути рассматривая полки.
Андрей опустил глаза на свои руки. Полусогнутые пальцы застыли в пространстве. Не хотелось касаться ими поверхности стола. Все было нереально. Они словно вросли в глыбу изо льда, невидимую, но столь же реальную, как и воздух, которым дышишь. Дверь быстро отворилась, лед растаял, руки упали. В проеме высветилась женская фигура. Аня.
– Ты вернулся раньше и ни слова мне не сказал, – бросила она возмущенно с порога, но, не дожидаясь ответа, поспешила к рабочему столу, села на стул, на котором несколько минут назад сидел Гёдель.
– Я только вернулся, – буркнул Андрей.
– Я заскочила на пару минут, пока в медцентре закончился прием пострадавших. Сегодня сумасшедший день. Говорят, Темнота резко ускорилась, из-за чего Окраины запаниковали и пошли напролом, кто как. Ах, ты был на миссии, но вернулся раньше, тебя не позвали? Или вы просто закончили раньше?
– На этой миссии мы были со стажерами, – замялся вдруг Андрей, – оба. Благодаря им нам удалось разобраться быстрее обычного.
– И все? Ушел, побыл немного, пришел. Ладно. Тот мужчина, который вышел от тебя, чего он хотел?
Андрей хотел было рассказать про предложение, но осекся, вспомнив слова Гёделя. Нет, Ане не стоит знать о сомнительном предложении. Ну вот, теперь он размышляет, как и требует того само предложение.
– Это Эдуард Гёдель, консультант по информационной безопасности. Приходил расспросить про мою профессию.
– Он ведь не из ОКО? – удивилась Аня. – Он был вчера в медцентре. Разговаривал со мной. Мол, я жена оператора и все такое. Консультант по информационной безопасности при дворе Его Величества. Проверяла, нет такой должности. По крайней мере, официальной нет.
