Студенты во всех городах мира пытаются найти себе работу, связанную с их будущей специальностью. Студенты-юристы пытаются найти практику в адвокатских конторах или юридических отделах, студенты-строители ищут работу на стройке. Те же, кто верит, что в скучных юридических креслах за три копейки они еще успеют насидеться, устраиваются в МакДональдс или КФСи. Это не очень большие деньги, но их вполне хватает на квартиру и еду, а если жить скромно, то иногда и на походы в кино.

Я не хотел работать в МакДональдсе. Там слишком шумно. Я люблю тишину. С другой стороны, работать в какой-нибудь больнице даже без одного курса университета тебя не возьмут, да и опять же, в больницах слишком много шума. Поэтому оптимальной работой для меня была должность помощника ассистента патологоанатома в морге. Тихо, спокойно, иногда можно посмотреть на вскрытие покойников, что для студента медицинского университета очень важно, платят мало, но мне при моем скромном образе жизни вполне хватало. Была еще одна причина, но о ней, опять же, я расскажу чуть позже. В конце концов, эта история именно об этом, поэтому раскрытие тайны неизбежно.

Неизбежным было и мое сближение с отцом, чего не хотела моя мама. У него прекрасная семья. Мои сводные братья, Марк и Ян, как мне кажется, намного умнее своих сверстников. По крайней мере, в двенадцать и десять лет они задают вопросы намного более осмысленные, чем их сверстники. Тетя Лина, жена моего отца, тоже очень хорошая женщина. Папе очень повезло, готовит она великолепно.

Отец периодически приглашал меня на семейные обеды. Сначала я отказывался, полагая, что буду себя там чувствовать неудобно, а еще больше боялся, что семья моего отца отнесется ко мне с пренебрежением, как к чужаку. Однако все мои опасения оказались напрасны. Как я уже сказал, тетя Лина просто само совершенство и отнеслась ко мне, как к родному сыну.

Во время одной из таких семейных встреч, я узнал вторую версию происхождения моего имени, и я склонен верить именно в нее.

Вовремя ужина разговор зашел об именах. Я обратил внимание на то, что у моих братьев тоже необычные имена.

– Но не такое странное, как у тебя, – сказал Ян.

– Да, пап, а в честь какой научной работы назвали Эрлика? – спросил Марк.

– Научной работы? – я перевел взгляд на отца.

Он вытер рот салфеткой и посмотрел на жену.

– В нашей семье все это знают, – ответил отец.

– Я не знаю, – сказал я.

– Видимо, потому что твоя мама не давала нам общаться, – он вытер рот салфеткой. – Тебе действительно интересно происхождение твоего имени?

Я кивнул.

– Видишь ли, так получилось, что каждый раз, когда я становился отцом, в моей жизни происходили научные прорывы.

– Например, меня назвали в честь бога войны Марса, – сказал Марк.

– Марс и Марк? Не совсем похоже, – сказал я.

– Когда ты прочитаешь историю происхождения этого имени, то все поймешь, – сказала тетя Лина с улыбкой. – В моей семье ее прочитали все и не по одному разу, – она подмигнула.

– Ну хватит тебе уже меня подкалывать, – сказал отец, но по его лицу было видно, что ему это даже приятно.

– Так что там с Марсом? – спросил я.

– Марк все правильно сказал. Он получил это имя в честь бога войны. Тогда я писал научную работу о связи греческого бога войны Марса и славянской мифологии. Эта работа впоследствии сделала меня кандидатом наук.

– А меня назвали в честь Януса, двуликого бога древних римлян, – сказал Ян.

– Да мы все знаем об этом, Янчик, – сказала тетя Лина.

– Но Эрлик-то не знает.

– Теперь уже точно знает.

– Да, в тот момент я работал над древнеримской мифологией и пытался на ее эволюции показать развитие наших современных монотеистических религий. Центральным божеством в моей работе был именно Янус.

– Тогда в честь кого назвали меня?

– Эрлик, владыка подземного мира в алтайской мифологии.

– Видимо, ты писал по этому поводу какую-то научную работу? – спросил я.

– Да, это была работа, ставшая впоследствии моим выпускным дипломом. Я хотел отдать дань нашим корням.

– Так что все твои дети в том или ином роде несут в себя бремя твоей одержимостью работой, – сказала тетя Лина.

Мой отец в ответ лишь улыбнулся. Я же запомнил этот разговор на всю оставшуюся жизнь.

Вообще я не сторонник того, что имя, данное человеку при рождении, как-то программирует его жизнь. Не программирует, но, безусловно, влияет. Могу сказать за себя. Когда я впервые вижу человека, то с точностью до двух-трех имен могу сказать, как его зовут. Александр не может быть Евгением, а Евгений – Константином. Все-таки какая-то связь между именем и человеком, его внешностью или поведением существует, и эта связь появляется тогда, когда человек его получает.

Свое имя я получил в честь алтайского бога подземного мира. Ох уж эти родители. Я даже удивлен, как моя мать согласилась принять такое имя. У меня есть два объяснения. Первое – папа ее обманул и сказал, что это какое-нибудь древнегерманское имя. Второе – папа сказал ей правду, но она все равно согласилась. Хотя, зная мою мать сейчас, ярую сторонницу матриархата, второе вызывает у меня большие сомнения. Возможно, в молодости, она была другой, и на нее так повлиял развод с моим отцом. Но я почему-то уверен, что она всегда была такой, папа ее просто обманул.

Иногда я думаю, что, если бы мои одноклассники узнали историю происхождения моего имени, проблем в школе у меня было бы гораздо больше. Их и так хватало, но вот Эрлик – царь подземного мира… Я уверен, если бы они это знали, однажды на мою парту упала бы горстка дождевых червей и меня бы попросили запрячь их в колесницу или заставить станцевать. Если бы это ограничилось только червями, было бы хорошо. Боюсь представить, что было бы, притащи мои одноклассники в класс дохлую крысу или раздавленную на дороге кошку.

Но ничего подобного в моей жизни не было. Отчасти благодаря курсу школьной программы – алтайскую мифологию в ней не проходили. Отчасти благодаря нелюбознательности моих одноклассников, хотя в век интернета найти происхождение моего имени им не составило бы труда. Но я ведь тоже слепо верил своей матери, так что обвинять их в отсутствии любознательности не имею никакого права.

На самом деле в необычном имени есть что-то особенное. Обладатели таких вам это подтвердят. Круто, когда ты уникален. Это как новый дорогой телефон, который есть только у тебя. Но при этом имя приобретается с рождения, и если кто-нибудь еще может купить этот же дорогой телефон, то вот поменять свое имя у него не получится. Правда, в наше время можно и имя поменять, но это все равно будет уже не так круто. Словно кто-то купил этот новый телефон спустя пару лет и хочет быть таким же крутым, как и тогда, когда телефон был новый.

Я чувствовал себя особенным. Даже когда мои одноклассники обзывали меня, я чувствовал эту особенность. «Эрлик-педик» звучит не так круто, как «Вовка-морковка», или лидер среди всех детских оскорблений «Антон-гондон». Но еще больше свою особенность я ощутил, когда понял, что могу делать вещи, недоступные остальным. И мне кажется, что мое имя здесь играет не меньшую роль, чем оскорбления и унижения в смерти моего одноклассника, выбросившегося из окна.

Людям свойственно запоминать то, что произошло с ними впервые. Первый прыжок с парашюта, первая пьянка, первый секс. Они любят это, хотя во время первого прыжка с парашютом им страшно, водка кажется невероятным дерьмом, и в голову лезут мысли, как это вообще можно пить, а от первого секса остается только воспоминания о стыде за собственную неуклюжесть. Однако, второй, третий, четвертый секс и прыжки с парашютом забываются, а вот первый никогда. Если вы разбудите любого человека посреди ночи и спросите его, каков был твой второй секс, он не вспомнит. А вот обстоятельства первого: дату, время, партнера, ощущения, даже некоторые подробности самого акта, он воспроизведет с такой легкостью, словно это было вчера. Конечно, если он захочет поделиться с вами такой интимной информацией.