Привлекательная брюнетка в черном платье встретила меня, как только я вышла из лифта на 39-м этаже. Ее волосы были собраны в деловой пучок, и выражение ее лица было более серьезным, чем я ожидала на таком привлекательном лице. Также тут был почти постоянный поток хорошо одетых мужчин и женщин, выходящих из главного лифта здания и возвращающихся к частному лифту в задней части вестибюля, который, казалось, был единственным путем на 40-й этаж, судя по тому, как меня вчера провели в офис Питера и подняли на нем.

— Хорошо. Ты рано, — сказала женщина. Ее каблуки агрессивно стучали по полированному каменному полу, когда она подошла, чтобы поприветствовать меня, протянув руку. Это была не та женщина, которая вчера привела меня в офис Питера на собеседование. Та была милая пожилая женщина по имени Пэт. Эта женщина крепко пожала мою руку, прежде чем отпустить. — Питер обычно ведет себя так, будто ты опаздываешь, если не приходишь на пятнадцать минут раньше.

— О, — сказала я. Я все еще была немного в восторге… не только потому, что вестибюль его офиса практически кричал «деньги», но и потому, что я действительно была здесь. Все это время я искала работу, и вдруг именно эта вакансия оказалась у меня в руках. Я ненавидела, как сильно мне хотелось втереть это в лицо Доусону. Как обычно, одна мысль о нем испортила мне настроение. Я не могла списать свое время с ним на пустую трату, потому что это дало мне Зои. Я просто жалела, что не могла принять от него донорство спермы и пропустить те три года, которые он высосал из моей жизни.

— Кстати, меня зовут Анастасия, — она натянуто улыбнулась. — Кузина Питера.

— О, — повторила я, уже чувствуя себя глупо. «Докажи, что ты не идиотка, Вайолет. Используй слова». — Должно быть, это здорово. Работать с семьей, я имею в виду.

Она фыркнула, и ее ухмылка была первой искренней эмоцией, которую я увидела на ней.

— Ты ведь встречалась с ним во время интервью, верно?

— Замечание принято. Просто подумала, может, он просто такой… только со мной. Я произвела не самое лучшее первое впечатление.

— Упрямый, дерзкий и несносный? Он всегда такой. По крайней мере, в последнее время. Он не всегда был таким…

— Я вижу, ты решила появиться, — внезапно сказал Питер. Он стоял у стойки регистрации с раздраженным выражением на лице.

Боже, он был красив. На нем были те же очки для чтения, которые он носил во время интервью, в сочетании с его шикарным галстуком, а также покрытой щетиной челюстью и темными волосами действительно придавало ему умопомрачительный вид. С другой стороны, я подумала, что он, вероятно, был бы также красив, одевшись в какой-нибудь мешок из-под картошки.

Когда высшие силы решили объединить это тело и лицо с такой же ядовитой личностью, как у него, они, должно быть, посмеялись над всеми разочарованными женщинами, которые, как они знали, последуют за ним. Это было примерто так же, как вручить ребенку кусочек брокколи в конфетной обертке. Чистая жестокость.

— Да, я пришла, — сказала я немного громче и вызывающе, чем намеревалась. Возможно, я даже немного выпятила грудь, как будто готовилась к драке.

Питер некоторое время наблюдал за мной. Он не выглядел удивленным.

— Пойдем. Я покажу тебе, где находится твой офис.

— Разве ты не хотел, чтобы я… — начала Анастасия.

— Я справлюсь, — отрезал Питер.

Я поспешила догнать его, потому что он зашагал еще до того, как я до него добралась. Он быстро направился к лифту, и за исключением его длинноногих шагов, не было похоже на то, что он прилагал хоть малейшее усилия, чтобы двигаться так быстро. Это было все равно, что идти рядом с кем-то, кто идет по одному из тех горизонтальных эскалаторов в аэропорту… кажется, их называют грузчиками. Единственный способ не отстать, не сбросив каблуки и не перейдя на бег трусцой, состоял в том, чтобы сделать очень недостойное покачивание ягодицами… движение бедрами, которое сопровождалось быстрой ходьбой. Вероятно, это выглядело так, как будто я спешу в дамскую комнату или, может быть, пробираюсь к холодильнику за последним кусочком торта. Я молча проклинала Питера за то, что он не замедлился, чтобы я могла догнать его.

К тому времени, когда мы добрались до лифта, я тяжело дышала… через нос, потому что не позволю ему увидеть, как я задыхаюсь после короткой, но интенсивной прогулки. Я сделала мысленную пометку немного поработать с кардио в своей жизни, особенно если попытки не отставать от Питера станут регулярной частью моего рабочего дня.

Питер внимательно посмотрел на меня, пока мы ждали лифта. Даже то, как он смотрел на меня, было снисходительным.

— Ты вспотела.

— Я не потею, — сказала я. — Я просто немного поблескиваю, когда нервничаю. И сегодня утром я добавила в яичницу пару халапеньо…

Он наморщил лоб.

— Какое отношение имеет халапеньо или яйца к тому, что ты потеешь?

— Острая еда. Она согревает. — Я придумывала эти оправдания из пальца. Я съела эти яйца несколько часов назад. — Я имею в виду, конечно не так, как ванна. Типа, мне не нужно… — я закрыла рот. На секунду мне захотелось быть кем-то другим, чтобы я могла вмешаться и выбить из себя глупость. К сожалению, все, что я могла сделать, это закрыть глаза и ждать.

Лифт вежливо звякнул.

— Наш, — сказал Питер. — Если только тебе не нужно сначала сходить в туалет.

Я последовала за ним в лифт, который, конечно, был пуст, если не считать нас. Питер нажал кнопку 40-го этажа и стал ждать.

Пришло время мысленно собраться. Работа на Питера была похожа на средневековую битву. Его люди видели меня на передовой. Тем временем мне казалось, что мужчины неуклюже быстро уходили от него, убегали в туалет и с трудом соображали, что им делать со своими руками. Это была настоящая бойня. Мне нужно было перегруппироваться и нужно было перестать выставлять себя такой дурой. Я снова закрыла глаза и сосредоточилась на мысленном образе Зои. Ради нее я могла это сделать. Я должна была.

— Если тебе хочется спать, ты всегда можешь уйти и пойти домой, — предложил Питер, вероятно потому, что единственный способ, которым я, казалось, могла удержать себя, чтобы не сделать или не сказать что-то глупое, — это зажмуриться.

— Я просто пытаюсь сосредоточиться, — сказала я. — И я не собираюсь уходить.

— Ага.

— Прости?

Мы поднялись на 40-й этаж, и Питер жестом пригласил меня следовать за ним.

— Я сказал, что ты пока не уходишь. То есть я ожидаю, что ты скоро уйдешь.

Я остановилась, игнорируя взгляды, которые мы привлекали от горстки людей, которые работали за столами вокруг офиса открытой планировки. Питер остановился, когда понял, что я не следую за ним.

— Ты так себя ведешь, потому что я подошла к тебе на съезде? Потому что я не собираюсь извиняться за то, что пыталась сделать хоть что-то… — я закрыла рот, понимая, что почти только что сказала что-то, чтобы поддержать свою дочь… дочь, которой у меня якобы не было. Я была еще больше благодарна, что не рассказала Питеру о Зои во время интервью. Просто увидев его поближе, я подумала, что он похож на волка. Каждый раз, когда он смотрел на меня, он вынюхивал мои слабости и искал самый быстрый и жестокий способ разорвать меня в клочья. Рассказать ему о Зои было бы все равно, что показать ему мою яремную вену.

Питер ждал, подняв брови, но усмехнулся, когда я не продолжила.

— Вот тебе совет. Подумайте о том, что ты хочешь сказать, прежде чем начать говорить. Это помогает.

Я была рада, что он снова начал идти по офису, потому что знала, что смотрю на него достаточно пристально, чтобы поджечь. Я не могла разжать кулаки или челюсть, и я не была уверена, горело ли мое лицо от раздражения или от смущения. Я снова подумала о записке, которую нашла после того, как Питер уронил свои вещи. Я совсем забыла об этом до вчерашнего вечера, когда нашла ее скомканной в своей сумочке. Это был какой-то список персонажей, что-то вроде мозгового штурма. Судя по тому, что он нацарапал на записке, это был персонаж из фантастической книги. То есть не «стерильный» научно-фантастический мир Питера Барниджа, а эмоциональный и творческий мир художественной литературы. Это намекало на какую-то невидимую сторону человека, в существование которой я не хотела верить.