Я снова улыбнулся и кивнул, когда она ушла. Вайолет сияла, когда я посмотрел на нее. Казалось, для нее не имело значения, сколько раз кто-то останавливал меня, чтобы сказать, что они поклонники моей серии триллеров. Она праздновала каждый из них, как будто это был личный удар по Кристен, что, во многих отношениях, я предполагал, так и было.

Сказать, что ее карьера была разрушена, было бы преуменьшением. Вся личность Кристен была моей книгой. Когда мы забрали ее, мы забрали все, что у нее было. Как оказалось, она тратила заработанные деньги почти так же быстро, как они поступали. Я даже не потребовал возмещения финансового ущерба и не пытался возместить потерянные гонорары, когда мы подали на нее в суд. Мы просто хотели аннулировать контракт и вернуть мне право собственности на книгу. Тем не менее, последнее, что я слышал, Кристен вообще уехала из Нью-Йорка и пыталась начать новую жизнь где-нибудь, где люди могли не узнать ее имени.

Зои подняла кулак вверх, когда игрок, за которого она болела, выиграл очко. Она, казалось, даже не подумала об этом, когда вложила свою маленькую ручку в мою и сжала. Я протянул руку мимо нее, чтобы притянуть ее и Вайолет к себе, впитывая момент.

Когда я сказал Вайолет, что люблю ее семь месяцев назад, часть меня задавалась вопросом, оглянусь ли я назад и пойму, что был еще большим дураком, чем когда думал, что люблю Кристен. Я думал, что начал кое-что понимать в любви. Разница в том, что я чувствовал к Кристен, и в том, что я чувствовал к Вайолет, не была разницей в количестве. Не то чтобы я чувствовал себя вдвое или даже втрое счастливее, когда был рядом с ней. Разница была фундаментальной. Это было на основополагающем, самом базовом уровне. Это было в том, что я не мог даже смотреть на нее, не желая прикасаться к ней, и не только в сексуальном плане… хотя она, по общему признанию, открыла эту сторону меня больше, чем я мог бы подумать. Это было в том, как я получал огромное удовольствие, изучая ее маленькие причуды и привычки, от того, как я мог быть пойман на том, как она смотрела на меня, когда мы были врозь, или даже как она произносила мое имя, когда мы спали вместе.

Я не был идиотом, когда сказал, что люблю ее. Не имело значения, что предложение произошло быстро или даже то, что наш первый раз вместе был таким внезапным. Осознавали мы это в то время или нет, но инстинктивное понимание существовало. Что-то было не так в том, как мы заставляли друг друга чувствовать. Это было что-то особенное, и даже когда мы думали, что ненавидим друг друга, это продолжало сводить нас вместе.

— Знаешь, — сказала Вайолет. — Ты так и не сказал мне, доказала ли я, что достойна быть твоим маркетологом, или нет.

— И ты спрашиваешь меня об этом только сейчас, девять месяцев спустя?

Она пожала плечами.

— Я вроде как надеялась, что если я не заговорю об этом, ты забудешь, что я должна быть на испытательном сроке. Но теперь, когда у меня есть дела с боссом, думаю, что, вероятно, могу спросить.

Я усмехнулся.

— Ты имеешь в виду тот факт, что я назначил тебя главой отдела рекламы и поставил во главе всего, в чем «триллеры» замешен, не навел тебя на мысль?

— Откуда мне знать, что ты не сделал это просто так, чтобы у тебя был повод уволить Деррика?

Я ухмыльнулся. Очевидно, она видела все насквозь. Я уволил его примерно через неделю после того, как сделал предложение. Я бы никогда никому в этом не признался, пока жив, но его последним проступком было то, что он позволил своим глазам блуждать, когда она наклонилась под своим столом, чтобы проверить компьютерный кабель. Тем не менее, этот ублюдок и раньше делал кое-что стоящее того, чтобы его уволили, так что я не чувствовал себя плохо.

— Что было бы, если бы это было и то, и другое? — спросил я.

— Хм. Я могу с этим жить.

— Хорошо. Потому что тебе придется это сделать. И да, ты прошла испытательный срок с честью. Даже моему брату ты нравишься, а это о чем-то говорит.

— Я все еще работаю над тем, чтобы заставить Лилит перестать угрожать и быть добрее к тебе. Я не думаю, что она перестанет планировать убить тебя во сне до окончания свадьбы. Может быть, после медового месяца.

— Говоря о медовом месяце, ты уже решила, куда хочешь поехать? — спросил я.

— Африка, — сказала Зои с широкой улыбкой.

Я поморщился.

— Обычно медовый месяц только для мам и пап, Зои.

Зои опустила голову.

— Тогда я собираюсь поискать оставшуюся часть своего сердца. Потому что ты забрал большую.

Мы с Вайолет весело закатили глаза поверх головы Зои. Зои развила в себе впечатляющую способность манипулировать нами с помощью восхитительно глубоких высказываний, подобных этому, и маленькая соплячка тоже это знала. Я видел, как она пытается скрыть усмешку, даже когда опустила голову.

— Вот что я тебе скажу, — сказал я. — Если ты действительно хочешь когда-нибудь поехать в Африку, мы можем придумать, как убедить твою маму отпустить тебя на несколько недель из детского сада. Если она согласится, мы поедем. Но ты не поедешь в медовый месяц. Извини, что сообщаю тебе об этом.

— Почему?

— Потому что в медовый месяц мы должны заниматься делами мамы и папы, — сказала Вайолет.

— Какими например?

Вайолет слегка выпучила на меня глаза и подняла ладони.

— Налоги, — сказал я.

Зои застонала.

— Налоги?

— Правильно, — сказал я, встретившись взглядом с Вайолет. — Мы будем допоздна каждый вечер заниматься налогами. Твоя мама действительно любит, когда мы платим налоги, хочешь верь, хочешь нет. Она так волнуется, что нам, вероятно, придется сказать нашим соседям, чтобы они были потише.

Зои рассмеялась.

— Я никогда раньше не слышала, чтобы мама так радовалась налогам.

— Потому что она делала их неправильно. Не раньше, чем она встретила меня.

— Тогда хорошо, что я встретила тебя, — засмеялась Вайолет.

— Да, — сказал я. — В точности мои мысли.

Конец