Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но я поднял палец, чтобы прервать ее.

— Запомни, — сказал я. — Никаких оправданий. Ты здесь, или тебя уволят. Все просто.

Она встала, собрала свои вещи и коротко кивнула мне. По тому, как ее губы были плотно сжаты, я подозревал, что она молчала, потому что знала, что высказывание ее мыслей приведет к неприятностям. Часть меня хотела, чтобы она сказала что-то.

Смотреть, как уходит Вайолет, было испытанием на зрительный контроль, и я его провалил. Мой взгляд был прикован к тому, как ее задница, казалось, боролась за свободу против узкой маленькой юбки… как каждый шаг заставлял ее бедра раскачиваться в этом соблазнительном, уникальном женственном стиле.

Звук захлопнувшейся двери вывел меня из оцепенения, в которое она меня погрузила. Я снял очки для чтения и потер лицо руками. Бл*ть. Я прокрутил в памяти последние несколько минут и почувствовал, что наблюдаю, как мое тело управляется моим членом, а не мозгом. Я серьезно предложил ей кучу денег, подозревая, что она собирается уволиться? А что, если нет? И зачем ей это? Особенно теперь, когда я только что сделал ее самым высокооплачиваемым консультантом по рекламе в городе? Вместо того, чтобы выкинуть Вайолет Браунинг из своей жизни, я подозревал, что мне только что удалось сделать ее постоянной частью моей жизни. Хуже того, я почувствовал грязный трепет от этой мысли, даже если он был похоронен под горой раздражения и злости.

У меня были крайние сроки. У меня было так много гребаных крайних сроков, что я едва мог смотреть на календарь, не вспыхивая крапивницей. Кроме того, у меня были свои личные проекты, для которых я пытался найти время между всем этим. И в комнате был слон, которого я отказывался игнорировать. Большая, сверкающая, зияющая дыра в моем решении, которая практически требовала внимания. Я закрыл глаза и отогнал эти мысли. Особенно одну эту.

Нанимать Вайолет было идиотизмом. Даже опасно. Но я сделал это, и то, что было сделано, было сделано. Я знал это лучше, чем кто-либо другой.

Глава 3

Вайолет

Я вцепилась в руль, как будто это был пульт дистанционного управления, и я знала, что приближается страшная часть фильма. Костяшки пальцев побелели, пальцы болели, но я боялась отпустить их, поэтому продолжала сжимать.

— Мамочка? — спросила Зои. — Я могу выйти?

Звук ее голоса вывел меня из задумчивости. Я выдохнула свой стресс, по крайней мере на данный момент, и улыбнулась.

— Извини, да, детка.

Было пять утра, и я чувствовала себя ужасно виноватой за то, что попросила маму проснуться так рано, чтобы помочь мне, но выбора не было до тех пор, пока я не смогу найти детский сад для Зои. У хороших были списки очередников, и я все еще не была уверена, смогу ли я рассчитывать на деньги, обещанные Питером Барниджем, но если зарплата будет реальной, я действительно смогу себе это позволить.

От одной мысли о его имени у меня по рукам побежали мурашки. Я не могла быть уверена, были ли они из-за того, что он выглядел таким неотразимо недосягаемым, или из-за того, как я хотела пнуть его по его неотразимо недосягаемым яйцам за то, что он был таким ослом. Вероятно, это было немного и того, и другого.

Реальность ста тысяч долларов в год тоже не складывалась. Я знала, что с налогами это будет больше восьми тысяч долларов в месяц, из-за чего деньги, которые я получала раньше, выглядели так, как будто хулиганы вытряхивали деньги на обед из карманов маленького ребенка. Чтобы защитить свое здравомыслие, я в основном притворялась, что деньги пока не настоящие. Если бы все это оказалось тщательно продуманной, жестокой шуткой Питера, я была бы менее опустошена.

Я вышла из машины перед маминой квартирой. Она жила в Ист-Сайде в однокомнатной квартире одна. Я потянулась к Зои, которая была крепко пристегнута в своем автомобильном кресле, но она отмахнулась от меня, как только я открыла дверцу машины.

— Нет, позволь мне самой, — уверенно сказала она.

Она начала тыкать и тыкать в пряжки своего автомобильного сиденья. Выражение сосредоточенности на ее лице было впечатляющим, но у ее коротких маленьких пальцев не было шансов.

— Фу! — сказала она, откидывая голову назад. — Я не могу этого сделать.

Что-то в ее словах заставило мою грудь сжаться. Интересно, читала ли она сейчас мои мысли, видела ли, как я сижу, сжимая руль и думая о том, что я не могу этого сделать. Как я могла взять работу у человека, которого, как я уже была уверена, ненавидела? Я пришла на собеседование с намерением отказать ему просто назло, но его предложение меня ошеломило. С другой стороны, кто вообще откажется принять такую нелепую сумму денег? У меня был миллион вопросов и миллион сомнений.

Я нахмурилась. Я знала, что Зои была такой маленькой, что большая часть моих слов будет непонятна для нее, но я чувствовала, что в любом случае мне это было важно сказать.

— Эй, — сказала я, поглаживая ее пухлую щечку. — Есть выражение «не могу сделать» и «пока не могу». Ладно? Ты пока не можешь выбраться оттуда сама, вот и все.

«И я не могу представить, как я выживу сегодня, не говоря уже о том, чтобы год работать на Питера. Пока».

Она подумала об этом с очаровательным видом задумчивости, которое казалось более глубоким, чем могла задуматься маленькая девочка.

Я ухмыльнулась. Мне было интересно, достаточно ли она продвинулась, чтобы установить связь с другими частями своей жизни, такими как теннис. За последние шесть месяцев ее одержимость спортом только усилилась. Я как-то смотрела по телевизору один из матчей Серены Уильямс, и в голове Зои что-то щелкнуло. С тех пор я смотрела все обучающие видео по теннису, которые могла смотреть в свободное время, так как не могу позволить себе нанять ей тренера, а мои собственные знания в этом виде спорта сводились к тому, чтобы попытаться переправить маленький зеленый мяч через сетку… или он желтый?

Теперь я знала все о таких вещах, как мытье окна ракеткой, чтобы создать верхний штопор (прим.: термин в теннисе), или как повернуть бедра, чтобы придать броску больше силы. По крайней мере, я знала о них в теоретическом смысле.

Я продолжала говорить, даже когда не была уверена, пытаюсь ли я убедить Зои, что однажды она сама выберется из своего автокресла, или пытаюсь убедить себя, что переживу день в офисе Питера.

— Мы просто продолжим пытаться, — сказала я. — Потому что никто не преуспеет в чем-то, пока не попробует кучу раз.

— Поэтому ты так много поешь? — Зои задала вопрос с такой невинностью, на которую способны только маленькие дети. В глубине души я думала, что она знает, что издевается надо мной, но на ее лице было достаточно искреннего любопытства, чтобы я могла только рассмеяться.

Я была ужасной певицей, и иногда я задавалась вопросом, может ли служба защиты детей возбудить дело против меня за то, что я делала это, пока Зои была заперта со мной в машине.

— Да. Вроде. Иногда приходится что-то сильно испортить, прежде чем у тебя получится.

Мой ответ, казалось, удовлетворил ее, и к тому времени, когда я высадила ее у мамы и прибыла в офис Питера в Вест-Сайде, я все еще цеплялась за свои собственные слова. Я, вероятно, нуждалась в поддержке больше, чем Зои, по крайней мере, сегодня.

Питер был известным, многомиллионным автором, и один взгляд на его издательскую компанию убедит вас в этом. В каком-то смысле я думала, что мужчины никогда не перестанут превращать каждый аспект своей жизни в некую версию соревнования по измерению члена. Очевидно, Питеру этого было недостаточно, чтобы добиться успеха. Он должен был показать всему миру, что он большая шишка, имея модный, экстравагантный офис в одном из самых дорогих районов города. Здание было общим с несколькими другими предприятиями, но Питер занимал два верхних этажа сорокаэтажного здания. На 39-м этаже располагались вестибюль, конференц-зал и несколько личных офисов.