Весь день на нервах и кофе. К трем часам уже напоминала наркомана во время ломки: кожа бледная, трясет и бросает в холодный пот. Поэтому, оказавшись у ворот академии, я проклинала все на свете. Как я, блять, буду улыбаться и строить из себя обворожительного Светлячка? Нет, это слишком.

Написала Шото, прося передать его классному руководителю извинения, что я не смогу сегодня познакомиться с классом. Оно и ни к чему. Блин, какое дело детишкам до меня? Я не нянькой устраивалась для этих подростков… только для одного.

«Ты сегодня не придешь?» – пришло сообщение в ответ.

«Нет, я уже у ворот. Встретимся на тренировочной площадке, как закончишь. Мне утром показали, где она примерно».

«Ок».

Люблю этого парня, не задает лишних вопросов и не докапывается. Хотя лет пять назад о таком не скажешь, ребенком его многое интересовало, и поскольку Старатель был еще тем родителем, запрещающим видеться с братом и сестрой, а мать находилась на лечении, оставалась только я. Честно говоря, тогда меня это не радовало. Я ненавидела детей мужчины, злорадствовала от понимания, что он собственными руками разрушает свою семью. Как разрушил мою.

К старшим отпрыскам он меня не подпускал из соображений безопасности, в отличие от Шото, который к двенадцати годам неплохо контролировал силу льда, они были не такие способные. Да и Старателю приходилось таскать меня с собой по дому, чтобы присматривать. В пятнадцать мой юношеский максимализм достиг пика, я действительно строила планы отмщения. Но решительности не хватало всерьез навредить хоть кому-то.

А наблюдая за тем, сколь беспощадно Энджи Тодороки тренирует младшего сына, мне стало жаль мальчика. Я видела, как он плакал в детстве, как с тоской наблюдал за братом и сестрой. Когда Старатель обнаружил, что и от моей силы есть толк, он заставлял нас с Шото драться, потому что понял принцип действия моей причуды. Как бы я его не ненавидела, не могла идти против его приказов и воли.

Ненавидела эту семью. Их всех… До такой степени, что подкармливала ненависть Шото. А когда привязалась к этому мальчишке и с ужасом осознала, что сделала… было поздно.

Невовремя я вспомнила об этом, на душе и так кошки скреблись.

От беспокойных мыслей оторвалась, услышав приближающиеся шаги. Набрав в легкие побольше воздуха, словно это хоть чем-то бы помогло, убрала телефон в карман куртки и обернулась на шум.

– Знаешь, учитель Аизава был не в восторге, когда я передал твои слова.

– Могу представить, – поднявшись с земли, я виновато развела руками, – но лучше и вовсе не прийти, чем опять опоздать.

– Нет, не думаю, что это лучше.

И с каких пор он такой серьезный? Но присмотревшись к Шото, убедилась, что его не беспокоило недовольство учителя, он просто доносил до меня сведения. Выглядел довольно уставшим, взгляд прятал и не блистал энтузиазмом, словно пришел на каторгу.

– В чем дело? Сложный день был?

– Нет, – вздохнул парень, сдавая позиции, – просто не уверен, что идея была хорошая.

– Насчет отца не бойся, мы просто проверим связь твоей причуды и моей. Ему не обязательно знать. Я же не собираюсь тренировать тебя или что-то такое, это, скорее, ты мне задницу надерешь.

– Я ведь… не могу использовать пламя. Точнее, не готов, чтобы…

– Хватит уже сомневаться, я от тебя не требую выкладываться на максимум.

Заранее переодевшись в офисе в свой костюм, я могла не опасаться уйти домой в опаленных лоскутах или вовсе без одежды. Скинув с плеч куртку, положила ее на скамейку и осмотрелась. Стадион вполне мог сгодиться для тренировки, особенно с огненной стихией, но мне не хотелось привлекать лишнее внимание. Неподалеку все еще гуляли ученики.

– С тобой спорить бесполезно, верно? – уточнил Шото.

– Поэтому ты и пришел уже в своем боевом костюме, а не школьной униформе, – усмехнувшись, я без стеснения осмотрела парня с головы до ног. – Сколько мы с тобой не спарринговались? Года два, наверное.

– Ну мы ведь тренировались без использования причуд.

– Сейчас будет иначе. Только побереги старушку, хорошо? А то я тебя почти и не видела, с тех пор как мне стукнуло восемнадцать. Твой батя меня пиньчом под зад из дома спровадил.

– Но тебе ведь купили квартиру и устроили на работу в агентство.

– Это было… не к тому сказано.

Воспринимал все чересчур буквально, как и всегда, что довольно мило. Только улыбаться не хотелось. После нервного дня осознание пиздеца, случившегося утром, нагоняло мрак, отчего под ребрами растекалось болезненное чувство. Неизвестность пугала сильнее всего. Блин. Теперь так просто не спишешь все на неудачное знакомство, все выглядело так, что встречу спланировали заранее. Может, мне не повезло нарваться на бандитов, похищающих женщин, но они узнали меня, как Светлячка, и от греха подальше решили отступить?

– Все в порядке?

Нет, Шото, все ни разу не в порядке. Но знать об этом не обязательно. Пока я вполне способна держать ситуацию под контролем.

– Да, задумалась просто, – положив телефон на куртку, я осмотрелась и указала на просторную поляну рядом со стадионом. – Давай туда, и начнем с того, что ты в меня ударишь пламенем.

– Пламенем?

– Ну не льдом же, – заняв подходящую позицию, я сосредоточилась на руках, кожа которых от кончиков пальцев изменила структуру и почернела. – Сначала проверим, как я реагирую на твое пламя. А затем проведем спарринг, хочу посмотреть, чему ты научился за минувшее время. Как будешь готов, атакуй пламенем.

Невооруженным взглядом видно, что прибегать к огню Шото все еще не горел желанием, однако он постепенно отбрасывал детскую сентиментальность. Сомневался он не дольше пары секунд, пламя захватило его кулак, а затем ударило в моем направлении яркой вспышкой. Отреагировала моментально, но ожидала большего, поскольку отмахнулась от атаки, как от волейбольного мяча.

– Ты издеваешься надо мной? – не скрывая недовольства, нахмурилась я. – Атакуй нормально. Что за детский сад?

– Я не хочу тебя ранить.

– Ранить меня…

Резко щелкнув пальцами и выбросив руку вперед, высекла искру пламени, которая моментально разгорелась и ударила в парня. Успев отпрыгнуть в последний миг, Шото со смесью удивления и негодования уставился на опаленную траву, от которой поднимался дым. А затем посмотрел на меня с немым вопросом.

– Вот на что была похожа твоя атака. Ну как, ранило тебя? Соберись.

Сюсюкаться с ним я не собиралась. Шото должен помнить, что я серьезно относилась к делу. Со Старателем другой подход не действовал. Поэтому, осознав ошибку, парень не только изменился в лице – словно обиделся моим словам, – но и провела куда более мощную атаку пламенем. Волна накрыла меня с головой, но, выставив перед собой руки и воспользовавшись встречным потоком, смогла защититься. Жар оказался несущественным, но понять почему – из-за унаследованной причуды от отца, степени моей защиты или же мощности удара – трудно сказать.

– Шото, не обижай меня! – воскликнула я из-за пелены пламени. – Давай сильнее!

Он вновь повторил атаку, накрыв меня пламенем, от которого моментально пожелтела трава под ногами. Как бы пожар не устроить. Значит, нужно заканчивать, поэтому я усилила защиту на руках и призвала к силе пламени, выставив перед собой огненный щит. Сила Старателя питала меня, и прошло не так много времени, чтобы ощутить хоть какую-то разницу от истощения. Но обычно пламя мужчины усиливало мою причуду, а сейчас…

– Ясно.

Закрутив руки, разворачивая поток, выиграла долю секунды, чтобы без проблем отпрыгнуть в сторону. Шото убрал пламя практически сразу, и после нашей небольшой проверки поляна пострадала не столь сильно, как я думала. Трава пожухла, местами тлела маленькими угольками, а до деревьев долетел лишь раскаленный воздух.

– Ну что?

– Ну… – поднявшись с колен, я отряхнула ладони и улыбнулась. – У меня есть хорошая и плохая новость, с какой начнем?

– С плохой, наверное.

– Хотя, новость одна, но выводов из нее два, даже три. Ну, плохой вывод – твоя причуда меня не усиливает. Я чувствую жар твоего пламени, хотя он действует на меня слабее, чем огненные причуды других людей.