Тем не менее миф о глобальном предательстве военных, начиная от Жукова и Тимошенко, и кончая командующих фронтами, до сих пор «жив и здоров». Военные «гениальные планы» Сталина просто саботировали. Что касается командующих округами, то нам должно быть уже понятно, что они просто не могут выполнить Директиву № 3 по объективным причинам, однако вынуждены следовать приказу и пытаться перейти к «широкому наступлению», что приводит к катастрофическим последствиям. Что же касается её подготовки, то если военные из Наркомата обороны и Генштаба «протащили» сию Директиву-так разительно отличающуюся от предвоенных планов и приведшую к катастрофическим последствиям-сами, без ведома Сталина, и отправили её в войска то… Видимо, они уже летят в Берлин к своим «хозяевам»? Не летят? Тогда они просто самоубийцы. Потому что иного-то не дано: если Директива составлена по их инициативе, то они действительно или предатели, или самоубийцы, неожиданно придумавшие документ, который иначе как преднамеренно провальной авантюрой назвать нельзя. Ну или полные идиоты и профаны в военном деле. В любом случае их судьба была бы решена если не 22 июня, когда Сталин прочитал «предательскую» Директиву, то в первую же неделю войны. Когда попытка выполнения указаний Директивы привела к катастрофе. Однако никто из Генштаба и Наркомата обороны за провал первых дней войны не то что не расстрелян, не снят с должности, но никак не наказан Сталиным даже дисциплинарно. Василевский, Жуков, Тимошенко и другие прошли всю войну и стали «маршалами Победы». Значит, Сталин не только не видит их вины, но даже не собирается-что удивительно само по себе-перекладывать ответственность на руководство РККА. Следовательно, не Жуков и не Тимошенко, не Генштаб и не Наркомат обороны были авторами сей преступно-профанской Директивы. Что касается командующих фронтами, то расстрелян лишь Павлов со своим штабом, Кузнецов просто снят, Кирпонос-«ударный» Юго-Западный которого задачу не выполнил абсолютно-командовал фронтом вплоть до своей гибели. Так что и здесь предательство не «пришивается».
Таким образом, совершенно ясно, что план «Барбаросса» в общем и целом известен и-по плану Сталина-наше общее наступление должно противостоять ударам немецких армий «Север», «Центр» и «Юг». После начала вторжения, РККА немедленно отвечает своим стратегическим наступлением, громит встречными ударами группы армий «Север» и «Запад» нашими Западным и Северо-Западным фронтами и выходит в район Сувалки. Юго-Западный фронт, попутно сокрушая группу армий «Юг», устремляется в глубокий прорыв на польскую территорию в район Люблина. Затем-видимо-подключается новый Южный фронт и, во взаимодействии с Черноморским флотом и Дунайской флотилией, наносит удар по румынским частям и вскоре выходит к нефтепромыслам Плоешти. Вот и она, та самая «молниеносная война», так страстно желаемая Сталиным, а вовсе не «грамотный ответ» Генштаба. «Молниеносность» отправки Директивы также говорит именно об этом. Так что вывод напрашивается только один: Директиву составляли не военные и уж тем более не по собственной инициативе. Они, возможно, её оформляли как подобие военного документа, но авторами не являлись. Автор-Сталин и никто иной.
Промежуточный вывод следующий: появление «Записки» от 15 мая крайне символично. Военные поняли угрозу и стремились её исправить «превентивным» ударом, но Сталин категорически не желал нападать первым. Таким образом, именно Сталин и есть тот самый автор приказа на «широкое наступление», отданного в Директиве № 3. Который оказался полнейшей неожиданностью как для Генштаба и Наркомата обороны, так и для командующих военными округами-фронтами. И этот вариант на самом деле следует признать единственно возможным. Давайте вспомним, как Сталин неожиданно стал председателем Совета Народных комиссаров и председателем Комитета Обороны в начале мая 1941 года, а, следовательно, прямым начальником для Наркома обороны, не говоря уже о его заместителе-начальнике Генштаба. В том числе и поэтому Сталин произвёл тот самый госпереворот, сместив Молотова. В этом случае Тимошенко и Жукову оставалось только подчиниться любому приказу Сталина и выполнить его. Здесь попытка 15 мая повлиять на Сталина была почти что героической, ведь спорить с вождём было смертельно опасно в прямом смысле слова. В любом случае, Сталин был не только в курсе, но и являлся автором замысла «встречной войны», плана неудавшегося блицкрига, а перевалить вину на военных не получится. Они не имеют права не подчиниться старшему начальнику, коим был Сталин. Директива не могла уйти в войска без санкции Сталина и, значит, она его полностью устраивала. Таким образом, он рассчитывал перехитрить Гитлера, но в итоге «перехитрил» своих военных и самого себя. Как говорил герцог-Броневой: «Война это не покер, её нельзя объявлять, когда вздумается». В нашем случае смысл тот, что нельзя менять военные планы на свои хотелки и бросать неподготовленные войска в наступление по своему усмотрению. Это те самые «нереальные планы», которые в военное время становятся преступными. На войне такой «номер» не проходит.
Ясно, что именно Сталин отдал приказ на подготовку Директивы № 3. Как именно он это сделал? В уже не раз упоминавшемся фильме «Битва за Москву» этот эпизод показан следующим образом. Тимошенко зачитывает сводку на 22 часа 22-го июня Сталину. В кабинете кроме них присутствуют и другие, среди которых Молотов и Ворошилов. Жукова-который уже на Юго-Западном фронте-среди них, естественно, нет. Итак, Тимошенко читает вслух некую обтекаемую сводку о положении на фронтах, за что получает от Сталина нагоняй за «приукрашивание обстановки». Затем Сталин даёт Тимошенко поручение о подготовке директивы, согласно которой части Красной армии должны немедленно перейти в контрнаступление. Тимошенко возражает, так как обстановка на фронтах не ясна. Его поддерживает Ворошилов, призывая подождать хотя бы до утра и в обстановку всё-таки вникнуть. Однако Сталин даёт гневную отповедь обоим, заявляя о том, что воспитанная в наступательном духе Красная армия не может отсиживаться в обороне, а должна наступать. На этом вопрос закрыт и, судя по всему, Тимошенко отправился готовить директиву, которая к полуночи «ушла» на фронты. Помним, что «красной нитью» в этом фильме проходит мысль о коллективном принятии решений в начале войны при главенствующей роли Сталина, так что всё развивается именно в этом ключе. На «почётном» месте и контрудары, ведь про «широкое наступление» не говорится ни слова.
Откуда авторы фильма взяли этот эпизод неизвестно. В мемуарах отсутствовавшего при принятии решения на подготовку Директивы № 3 Жукова-на основе которых во-многом написан сценарий фильма-этого эпизода, естественно, нет. Молчит и Василевский. И вообще все молчат. При том, что как у авторов фильма, так и у нас нет ни малейших сомнений в том, что именно Сталин являлся инициатором подготовки Директивы № 3, такая трактовка событий сомнительна. Думается, что эпизод этот сценаристами просто придуман, потому что вынесения столь важного вопроса на всеобщее обсуждение Сталин явно не хотел. И, скорее всего, такой приказ им был отдан лично Наркому обороны Тимошенко или в «узком кругу». Завесу тайны мог бы приоткрыть Тимошенко, но он наотрез отказался писать послевоенные мемуары. При этом на все предложения Семён Константинович отвечал максимально резко: «Правду всё равно не опубликуют, а врать и без меня есть кому!» Не хотел Тимошенко лгать. И не стал. Так что правду о том, как это было сделано «технически» мы уже вряд ли узнаем, однако смысл от этого не меняется. Итак, на первый взгляд главных свидетелей того, как именно готовилась Директива № 3 всего двое: Сталин и Тимошенко. Однако на самом деле их трое… При этом третий персонаж, о котором мы уже выше говорили, насколько таинственен, настолько же и логичен. Он появляется в крайне важных, ключевых точках нашего расследования внезапно и также быстро исчезает, но всё это происходит исключительно по плану Сталина.
Итак, одним из главных аргументов «сталинистов» является тот, что на Директиве № 3-как и на двух предыдущих, впрочем-нет подписи или хотя бы визы Сталина. Однако это ни о чём не говорит. Как мы уже знаем, Сталин всячески уклонялся от того, чтобы официально стать Главнокомандующим РККА накануне и в первые дни войны, то есть намеренно-и по плану-уходил от должностной и документальной ответственности. Помним и о том, что он вообще ничего не подписывал перед войной, а тем паче в первые дни войны. Но, тем не менее, опосредованно-то «его» подпись на директиве-даже на двух-была! За него её поставил тот самый «наш третий персонаж», уже появлявшийся на страницах книги в связи с разгромом ленинградского блокадного музей. Это Григорий Маленков. Внимательный читатель скорее всего подметил, что две важнейшие директивы за №№ 2 и 3 от 22 июня 1941 года подписаны не только Тимошенко и Жуковым, что вполне логично, но и… Маленковым. Что абсолютно логике не поддаётся. Но это только на первый взгляд. Конечно же выглядит странным тот факт, что на двух директивах совершенно неожиданно значится подпись члена Политбюро ЦК ВКП(б), а также и члена Главного Военного Совета РККА Георгия Максимилиановича Маленкова. Напомним, что по состоянию на 22 июня 1941 года в этот коллегиальный орган Народного комиссариата обороны-ГВС РККА-входило девять человек. Маршалы: Тимошенко (председатель), Будённый и Кулик. Генералы армии: Жуков, Мерецков и Павлов. Генерал-лейтенант авиации Жигарев, а также два Члена Политбюро: Жданов и Маленков. И в таком случае крайне интересно понять, каким образом именно подпись Маленкова оказалась на второй и третьей Директивах, наравне с подписями Наркома обороны Тимошенко и начальника Генштаба Жукова? И почему тогда только его, а не всех членов Главного Военного Совета? А также какое право имеет этот рядовой член ГВС-да ещё и сугубо «гражданский» человек-подписывать важнейший военно-стратегический документ? Да никакого. Однако на обеих директивах стоит его подпись. Ответ прост и единственно логичен: Сталин лично составил основные положения Директивы, передал их Маленкову-письменно или устно-и приказал ему «приглядеть» за Тимошенко, чтобы он не вставил в текст что-то помимо его, сталинской воли. Ведь Сталин был в Кремле, а Наркомат обороны, где работал Тимошенко, располагался в специально построенном для него перед войной здании в Колымажном переулке и здесь за военными нужен был глаз да глаз. Вот и приглядывает «глаз» Маленков, докладывает всё Сталину, согласовывает каждое слово Директивы. И подпись свою также вынужден ставить, заверяя выполнение указаний Сталина. Для убедительности и за Жукова Сталин требует расписаться, хотя это, на всякий случай, вообще подделка подписи, то есть уголовное преступление. Но Сталина и это не смущает, он ответственность на других перекладывает, а здесь все средства хороши.
