Ещё весомее ошибки Сталина выглядят на фоне того, что войска Первого стратегического эшелона РККА по состоянию на 22 июня 1941 года не только в разы превосходили вермахт в танках и авиации, но и нисколько не уступали численностью немецкой группировке «вторжения». Хотя сегодня «единым» мнением-и очередной попыткой оправдать катастрофу-историков является то, что на Восточный фронт вермахт направил силы, чуть ли не вдвое-втрое превышающие советские, что и явилось залогом успеха. Однако давайте прочтём первую справку о потерях, которую занёс в свой дневник тот самый начальник Генштаба Гальдер 1 июля 1941 года. В дальнейшем он примерно раз в десять дней будет вносить такие отчёты в свой дневник и они дадут совершенно иную картину как собственно потерь вермахта-вплоть до сентября 1942-го, когда Гитлер отправит его в отставку и записи прекратятся-так и общего количества немецких солдат, воевавших на Восточном фронте. Вот эта справка: «С 22.6 по 30.6 наши потери составляют в общей сложности 41087 человек=1,64 % наличного состава (при численности войск, равной 2,5 миллиона человек). Убито: 524 офицера и 8362 унтер-офицера и рядового. Ранено: 966 офицеров и 28528 унтер-офицеров и рядовых». Таким образом, Гальдер-а кто, как не начальник Генерального штаба вермахта знает точное количество войск? – определяет численность немецких войск, начавших войну против СССР 22 июня 1941 года, лишь в 2,5 миллиона солдат и офицеров. Подчеркну: только немецких, без союзных частей, но на начало войны союзники на Восточный фронт никаких значительных сил ещё не отправили, за исключением 100 тысяч румынских солдат. Верить или не верить этим подробным справкам Гальдера? А зачем ему лгать вообще, не говоря уже о том, чтобы делать это в своём личном дневнике, не предназначенном для всеобщего внимания? Думается, на такой источник не стоит закрывать глаза, мы будем к нему возвращаться и посмотрим, какие факты он нам ещё преподнесёт.

Итак-учитывая все «странности» предвоенных месяцев-после «внезапного» вторжения вермахта и отдания Сталиным провальных указаний на подготовку Директивы № 3, лично ему должны были быть заданы серьёзные вопросы руководством страны и предъявлены весомые претензии командованием армии. Возможно, так оно и было бы, если бы Наркоматом обороны и Генштабом руководили Тухачевский, Егоров и другие авторитетные маршалы. Если бы Молотов занимал пост председателя Совета Народных Комиссаров СССР и впрямую-согласно должности-руководил правительством страны и армией. Однако Молотов накануне войны был с главного поста снят и его место занял сам Сталин, а «старая гвардия» советских военачальников были давно расстреляна Сталиным же. Жуков же и остальные генералы таким весом не пользовались, напрямую подчинялись главе правительства Сталину, да к тому же 22 июня и в последующие дни были им же предусмотрительно и срочно отправлены на фронт. Всё шло по личному плану Сталина. Никто не помешал ему отправить в войска Директиву № 3, предопределившую страшный разгром всей приграничной группировки РККА. И это было только начало…

Итак, планы Сталина сработали и 22 июня 1941 года вермахт начал осуществление плана «Барбаросса», вторгнувшись на территорию СССР. Сталинские титанические усилия по заманиванию Гитлера в невыгодное уже по погодным условиям время конца июня принесли свои плоды. Они дали Гитлеру необходимые козыри в споре с командованием вермахта по вопросу нападения на СССР именно в 1941-м году, которого сам фюрер отчаянно желал. К вящей радости самого автора плана, смешанной, впрочем, со страхом. Самому Сталину нужно было быть в первые дни войны крайне осторожным, потому что все вокруг знали, кто был тем единственным человеком, которого все предупреждали-предупреждали, да так и не предупредили о скором начале войны.

Сегодня достаточно популярна версия, что Сталин, получив известие о начале войны, впал «в ступор», и даже на несколько дней заперся на даче. Многие считают это сказкой, другие непрерывно перетасовывают даты, запутывая истину по очень серьёзным причинам. Третьи ищут подтверждения-опровержения в «Журнале посещений» секретаря Сталина. На самом же деле, это не миф. Факт такой был и оснований не верить, к примеру, воспоминаниям Микояна нет никаких. Этот человек предельно чётко понимал всю ситуацию в стране и роль Сталина. Про годы террора он честно говорил: «Все мы тогда были мерзавцами». Факт «кризиса в Кремле» также подтверждают Берия, Молотов и другие люди «ближнего круга». Говорит об этом и Хрущёв в своём докладе. Слишком много свидетельств для мифа. Однако было это не в первые дни, а через неделю, когда состоялся разгром Западного фронта и был сдан Минск. При этом и в ступор Сталин не впадал. Чуть позже мы опишем эту «широко известную в узких кругах» сцену, только выводы сделаем другие и очень важные.

В первые же дни войны Сталин ни в каком ступоре не был. Это вполне согласуется со словами Жукова о первых часах войны. В своих «Воспоминаниях» он пишет, что, когда они с Тимошенко в 4:30 22 июня вошли в кабинет Сталина, там произошёл следующий диалог:

Итак, Сталин в Кремле, он работает, но «вышел на подмостки» и играет свою новую роль: обманутого и оскорблённого в лучших чувствах миротворца. На самом же деле 22 июня все свои планы Сталин осуществил: Гитлер «вероломно» напал, Красной армии дан приказ перейти в ответное «широкое» наступление, а со следующего дня в СССР объявлена Всеобщая мобилизация. При этом сам Сталин «чист» перед историей. Напомним, что формально он-в отличие от Гитлера-не Главнокомандующий армией, да ещё и подписи его на трёх директивах нет и в помине. Ну то есть виза его, в виде «маленковской» росписи есть, а вот фамилии «Сталин» не значится. Ещё раз отметим его предусмотрительность: де-факто он руководит всем и вся, в том числе и армией, но де-юре он за армию не отвечает. Ловко? Ещё как! Потому и роются историки до сих пор в поисках вины, а то и «предательства-измены» военных в лице Жукова и Тимошенко, а глобально и всей армии. В то время как главный «плановик» уходит от ответственности, как тот «Мерседес» от погони уходил в одноимённом фильме. Армейское руководство заляпано-пусть даже поддельными-подписями «от киля до клотика», а Сталин «чист». Он очень чётко ведёт свою игру и просчитывает возможные риски лично для себя, для своей власти. Скоро он их просчитает и начнёт действовать. И подписывать документы тоже начнёт, но пока ещё не время.

Так что никакой-кроме мнимой-растерянности у Сталина и в помине нет, особенно в первый день войны. Наоборот, этот крайне важный для него день, как и последующие, он проводит в Кремле, ведь речь шла о его планах, а глобально о его личной власти. Сталин был хмур, но собран, работал и даже привычного порядка не менял. То есть работал до поздней ночи, а потом спал до полудня. Видимо, вполне себе крепко. При этом он играл новую роль и играл её громко. Для истории. В первые дни он во всеуслышание заявлял, причитал и вздыхал, что-де Гитлер «его обманул» своим вторжением и «какое светлое будущее ждало нас, если бы мы с Германией объединились». И насчёт «обмана» нам всё уже ясно, да и присоединиться к странам «Оси» Сталину предлагали ещё в сороковом году, как мы помним. Так что всё это лишь очередная роль средненького актёра провинциального «погорелого театра». То, что ронял он эти слова в эти дни слишком часто, нарочито и везде, где только можно, подтверждают и Жуков и Молотов и Берия и все остальные. Сталин даже не забыл рассказать об этом своей дочери Светлане. Позже она чётко укажет этот факт в книге своих воспоминаний. Всё это смиренное покаяние и публичное признание обмана слишком уж показное и настойчивое, чтобы быть правдой.