Большой проблемой были роботы, выведенные китайскими союзниками для вспомогательных работ в космосе. Они отчего-то сходили с ума, испециально для их изоляции на базе был создан сумасшедший дом. Начальник разведки «Домостроя» – рыжебородый поручик Литерский проводил беспрерывные ночные допросы, на которых выбивал из сумасшедших роботов признательные показания. Он подозревал роботов в половых извращениях, и заставлял их подписывать отксеренные протоколы допросов, где роботы сознавались в тайной любви к песням некой певицы Чикконе, сказке «Белоснежка и семь гомов» и прочим кошмарам.

Литерскому было тяжело, поскольку еще он боролся с употреблением кальянов, указывая грешникам на вред и скрытную пропаганду наркотиков.

Тяжело приходилось и начальнику лунной контрразведки чернобородому старшему лейтенанту Пугову. У него от обилия врагов и служебных циркуляров были проблемы с головой: то ему мерещилось, что он – рейхсфюрер Черного ордена, то – что он мистик-астрал, контактирующий с представителями эмигрантских диссидентских кругов оккультистско-сатанинского толка. В перерывах между галлюцинациями он ходил с фонарем по самым глухим закоулкам «Домостроя» и стрелял из пистолета по всему, что двигалось. Иногда он попадал, но оказывалось, что это – крысы.

Дополнительно Пугов взял за правило проводить негласные обыски в комнатах обитателей базы. Это не дало эффекта в поимке шпионов, но серьезно повысило его благосостояние. Успешные обыски продолжались до тех пор, пока Пугов не попался за потрошением чемоданов пьяному художнику старшине-калеке Лимону по кличке «Сова», раньше времени возвратившемуся в гостиничную комнату за политурным растворителем красок. Случилась драка в номере с распарыванием подушек и ломкой табуреток, после которой подлец Лимон стал во всеуслышанье обвинять Пугова в краже у него 248 рублей. Пугов же уверял лунную общественность, что Лимон просто мстит за идеологические разногласия: Пугов на Земле по ночам мочился на памятники Ульянову-Ленину, а художник был страстным поклонником покойного царя-большевика.

Лимон оказался вообще мерзким типом. Он открыто насмехался над любовью Пугова к отеческим гробам, славянским богам Яриле и Перуну, его идеям возрождения идолопоклонства, рисовал на Пугова карикатуры.

В свою очередь, Пугов называл художника саботажником, либералом, националистом и ксенофобом.

***

Однорукий и одноногий Вениамин Лимон по кличке «Сова», за какие-то совершенно непонятные Елдырину заслуги был назначен художником-оформителем «Руси» в звании старшины. В огромных роговых очках, перевешивающих седую вихрастую головенку на тонкой куриной шее, с позолоченным перстнем темно-коричневого камня на среднем пальце правой уцелевшей руки, этот похотливый старик постоянно был в центре лунных скандалов. Лишенный жены, оставшейся на Земле, калека непрерывно искал, с кем предаться сексу. Очкастый козлобородый Лимон всячески пропагандировал свое правдолюбие, и втягивал в сомнительные беседы в баре различных членов экипажа. Обычно беседы заканчивались приглашением осмотреть его картины и кровать.

Лимона, однако, наверху запрещали почему-то арестовывать, хотя он, скотина, и отвлекал от поимки диверсантов.

***

Диверсанты ловились плохо, но следы их деятельности обнаруживались повсюду: ломалось оборудование, плохо работали желудки ограниченного лунного контингента, а главное – база кишела крысами. Откуда могли взяться крысы на «Домострое»? Ответ был очевиден: их подбрасывали лунные европейцы и американцы.

Начальник линкоровских корабельных кладовых мичман Павел Коростин, проходящий стажировку в непривычных условиях космоса, вел ожесточенную борьбу с длиннохвостыми тварями. Пока корабль не был готов, ему приходилось все вещи и продукты держать на Луне, и крыс у него на складе было ужасное количество. Они, пользуясь слабым тяготением, научились делать гигантские прыжки и Коростин – толстый человек солидной наружности, работавший до назначения на линкор заведующим Кремлевским обувным складом, никак не мог их поймать.

Глава 4

Вечером, прибыв на лунную базу для подготовки к полету на «Руси», Илья Грош принял душ и стал думать, как провести единственный свободный вечер?

В номере его встретил полусонный сосед – капитан-лейтенант Извозчиков, единственной одеждой которого были патриотические бело-красно-синие шелковые трусы. Вообще-то здесь уже проживали трое – коллеги Ильи по предстоящему межгалактическому путешествию: главный санитар лунной базы «Домострой», получивший должность главного врача линкора лейтенант Гадюшенко, редактор корабельной стенгазеты «Слово» старший прапорщик Левий Медяков и упомянутый главный энергетик звездолета капитан-лейтенант Леонид Извозчиков.

Тут, надо отметить, что Илье повезло с соседями – все трое были истинными гигантами духа.

Лейтенант Гадюшенко – человек необычного склада ума, кроме поднятия гирь, йоги и любительского изобретательства (патент на компьютерную мышь с подогревом) серьезно занимался философией и космогонией. Он целыми сутками размышлял о Всеобщем Смысле, и создавал Философию Всего.

Еще до назначения на Луну Гадюшенко, по его собственным словам, был похищен инопланетянами во время отдыха в черноморском культурно-оздоровительном центре имени Бабаковича, и даже находился в плену у них. Его пленили по дороге из Сочи к Гагре, когда Гадюшенко вылез из экскурсионного танка на обочину, чтобы исполнить естественное физиологическое отправление. Что с Гадюшенко делали инопланетяне, как они выглядели, почему отпустили – этого он никому не рассказывал, но после плена лейтенант стал значительно умнее: создал собственную теорию космических «черных дыр» – бесплотных разумных демонов, пожирающих время, пространство и материю. После его слов «кто не рыл могил, тот не знает жизни» его земной начальник командир санчасти гвардейской Басманской каКалерийской дивизии подполковник Макар Андреев предложил «направить господина Гадюшенко на психиатрическое освидетельствование». Это определило судьбу лейтенанта: он был признан годным и направлен на «Домострой».

Шепелявый старший прапорщик Левий Медяков, чем-то похожий на суслика в пенсне с белыми щегольскими усиками, видел свое будущее в отечественной культуре. Он писал философско-публицистический роман «Два капитала» об особом пути Русии. Кроме того, коллекционировал открытки-фотографии артисток. Над кроватью наклеил большой плакат исполнительницы русских народных песен легендарной Надежды Папкиной с широким, гостеприимно открытым ртом.

Для своей стенгазеты «Слово» он смог найти даже внештатную корреспондентку – молодую массажистку-графоманку Портянккину по кличке «Кума», которая сочиняла заметки. Последний номер Левий посвятил расхитителям народной собственности: во весь формат был изображен рыжий кот с рыбой в лапе, выхваченный из тьмы фонарным лучом. Надпись на стенгазете била наповал: «Жрешь, пока Родина спит?!»

Медяков также был большим энтузиастом спорта – он смотрел по телеприемнику все спортивные репортажи, и мог часами говорить о благотворном влиянии прыжков в высоту на организм человека. Свой собственный вклад в развитие физической культуры страны Левий Медяков не принижал:

– Поехал восстанавливаться в Сочи. Пописать роман. Поселился в Розе Хутор. Это – горный кишлак. Очень, скажу вам, примечательное место – настоящий рай для спортсменов-альпинистов. Во-первых, чтобы туда добраться, надо несколько часов подниматься в гору… Знаете, как это помогает выработке правильного сердцебиения? Настоящий экстрим – холод, пил из речки, лед сосал, по-народному, как настоящий альпинисты. Как говорится: идут лавины – одна за одной, и здесь, за камнепадом ревет камнепад! Идешь в туалет по делу, и без страховки, между прочим, а не просто так, и думаешь: шаг вправо, шаг влево – каюк. Несколько человек погибли за время моего восхождения. Да-с, господа, альпинизм – спорт смелых. Если хотите проверить себя – поезжайте в Розу Хутор!