Наконец женщине удалось уцепиться за руку Дува, и он не нашёл в себе сил отмахнуться от калеки. Поборов брезгливость, он позволил женщине опереться о него. Но этого ей казалось недостаточно, кривыми пальцами она впилась в его руку, придвинулась, и их лица оказались слишком близко друг к другу.

– Дув, – смрад изо рта заставил желудок мальчишки сжаться, – Дув, это я! Помоги мне! Не дай ему меня увезти!

Борясь с тошнотой, Дув не понимал ни слова, но он узнал её голос:

– Дейр… Дейрдре?

Только теперь он разглядел в изуродованном лице знакомые черты, а в волосах нашёл редкие рыжие пряди.

– После похорон он увезёт меня. Ему нравится издеваться надо мной… – Из-за кривой челюсти и недостатка зубов, Дейрдре говорила невнятно, каждое слово давалось ей с огромным трудом, слюна в уголках рта пенилась, но мольба не прекращалась:– Он убьёт меня! Дув, миленький, спаси, уговори отца Киарана, он сжалится… Он милосерден!

– Всё будет хорошо! – Дув осторожно приобнял подругу, помогая идти, его больше не заботил ни исходящий от неё запах, ни её уродливое лицо. – Я защищу тебя от него!

Похороны закончились быстро. Дув хотел сразу же уйти, но Дейрдре настояла на том, чтобы они постояли у могилы ещё немного. Отец Киаран так же не спешил, он стоял чуть поодаль, повернувшись спиной к серому камню надгробия, наблюдая за тем, как по небу беззаботно летят облака. Инквизитор, а вместе с ним и прихожане, ушли сразу, как только о крышку гроба ударился первый ком земли. Окончив работу удалились и могильщики.

Грудь Дейрдре часто поднималась от прерывистого дыхания, она изо всех сил сдерживала рыдания. Топтание на месте уже порядком утомило Дува, но он держался, понимая, как корит себя девушка за то, что не разделила последние дни жизни со своей приёмной матерью. Вскоре он услышал позади тяжёлые, но быстрые шаги. Дейрдре вздрогнула всем телом и замерла. Обернувшись Дув увидел высокого статного мужчину в камзоле и высоких начищенных сапогах.

– Моя леди, вам, с вашим здоровьем, не стоит так долго находиться на улице. Время возвращаться.

– Мой лорд, – Дейрдре почтительно поклонилась, для этого ей пришлось держаться одной рукой за Дува, чтобы не упасть, – Позвольте мне остаться в приюте. Зачем вам больная жена? Прошу, оставьте меня.

Её прежде громкий, задиристый голос сейчас звучал жалко, она тянула слоги, подвывая, едва сдерживаясь чтобы не расплакаться. В купе с невнятным произношением получалось ужасно.

– Позвольте мне напомнить, что место жены подле мужа, – мужчина вдруг сделал выпад вперёд, оттолкнул ошалевшего Дува и схватил Дейрдре за плечо, сжав его так, что девушка жалобно вскрикнула.

– Отпустите её! – Дув попытался отстранить мужчину, но тот только посмеялся, снова толкнув юношу. На этот раз Дув не удержал равновесие и плюхнулся задницей на землю, отчего муж Дейрдре расхохотался. Его веселье прервал Киаран:

– Прошу вас проявить уважение к покойной! – Пресвитер с болью взглянул на искалеченную воспитанницу, – Лорд Грей, ваши семейные проблемы меня не касаются, но не могли бы вы позволить вашей жене проститься с женщиной, которая её вырастила.

– Со всем уважением, святой отец, но мне некогда прохлаждаться в Бостоне, я должен вернуться в имение завтра же!

– Прошу, возвращайтесь, я лично отвезу Дейрдре домой, когда она закончит прощание.

Лорд Грей шумно вдохнул, он не хотел отпускать девушку, но спорить с влиятельным священном хотел ещё меньше, потому всё же согласился, бросив напоследок:

– У вас два дня, моя леди. Если не явитесь через два дня, мне снова придётся вас наказать. Имейте в виду, дорогая!

Как только муж скрылся из вида, Дейрдре начала шептать слова благодарности, но отец Киаран жестом остановил её:

– Нам нужно возвращаться в приют. Дув, вечером приготовь на четверых, к нам присоединиться инквизитор.

Но Дув пропустил его приказ мимо ушей, вместо этого он вскочил и с силой толкнул Киарана в грудь:

– Ты отдал Дейрдре этому монстру! Посмотри! Что он с ней сделал! Он изуродовал её! Он изуродовал её!

– Перестань, не надо, стой! – Дейрдре заслонила собой святого отца и заплакала.

Но юноша распалился, его гнев и обида, которую он сдерживал всю жизнь, выплеснулись наружу:

– Что ты сделал с остальными? Что ты сделал с остальными?!

Мягко отодвинув Дейрдре в сторону, Киаран приблизился к неунимающемуся Дуву, сжал правую руку в кулак со всей силы ударил юношу по лицу. Но Дув не почувствовал боли. Он отшатнулся, сплюнул кровь, сочащуюся из разбитой губы и продолжил:

– Ну давай! Избей меня! Что, хлестать меня розгами уже неинтересно? Может тогда ещё раз сунешь мне в рот свой мерзкий хер? Или боишься, что я его тебе откушу? Ты вправду думаешь, что можешь запугать меня? Можешь сделать мне ещё больней? Да нихрена ты мне не сделаешь!

Святой отец занёс руку для нового удара, но что-то во взгляде и речи Дува его остановило. Вместо этого он разочарованно протянул:

– Столько лет. Столько лет ты был смирением во плоти. Молча учился, работал, принимал всякое наказание. Я думал, что вырастил из слабого щенка умного и почтительного юношу. Думал, что выбил из тебя дьявольщину, которую даровала тебе твоя шлюха мать. – Голос Киарана стал ниже, он наклонился, чтобы их с Дувом глаза оказались на одном уровне: – Но это у тебя в крови. Ты мерзкий отброс. Молись господу, чтобы твои услуги всё так же были нужны в том доме, в котором ты работал все эти годы. Как только ты станешь им ненужен, я отвезу тебя в лес и оставлю на той же поляне, где и подобрал. А пока прикуси свой грязный язык и не смей оскорблять звуком своего голоса слух инквизитора за ужином. Иначе к утру окажешься в сточной канаве. И никто… Никто не будет удивлён твоей кончине.

Всё это время Дейрдре стояла позади Киарана. Она зажала уши, не желая слышать ни его, ни Дува, она почти перестала дышать от страха. И когда пресвитер взял её под руку и повёл прочь, она безвольно поплелась за ним, даже не обернувшись.

***

Во время ужина за столом царило молчание. Даже когда инквизитор читал молитву, его губы, казалось, двигались беззвучно. Но Дуву вовсе не было дела до этого, он смотрел на то, с каким трудом Дейердре держит ложку, как медленно подносит её ко рту и морщится от боли, когда ей приходится жевать жёсткое мясо.

После ужина, когда и Киаран, и его гость покинули приют, девушка вызвалась помочь убрать со стола, и Дув не стал её прогонять. Теперь настала его очередь терпеливо следить за тем, как Дейрдре неуклюже полощет тарелки, а после, как только девушка в полной уверенности, что сделала свою часть работы, удалилась в комнату, перемывать всё заново.

Он постелил ей в их старой спальне, на кровать напротив. Дуву хотелось быть с ней как можно дольше. Хотелось хотя бы помечтать, что они вместе, как раньше. Пускай завтра его снова побьют, пускай придётся петь в холодной часовне, пусть отец Киаран снова отхлещет его за неаккуратный почерк… Лишь бы Дейрдре и Эбигейл ждали его у растопленного камина.

Несколько часов он лежал без сна, ворочаясь. Дув вслушивался в дыхание Дейрдре, пытаясь понять, уснула ли она. Дейрдре заговорила первой. Тихо, словно боясь его побеспокоить, она прошептала:

– Мне страшно возвращаться.

– Так не возвращайся. Мы можем попросить инквизитора защитить нас, нужно только рассказать, как Киаран обращался со мной… Со всеми нами…

– Но, Дув, он заменил мне отца… Я не могу его ослушаться. – Она всхлипнула, – Он прав, у меня скверный характер. Я должна усмирить себя… Должна.

– Нет! – Дув сел на кровати, – Нет! Твой муж плохой человек! Отец Киаран плохой человек!

– Не говори так! – Шёпот стал громче, Дейрдре ужаснули слова Дува, – Не смей! Он защищал нас! Он воспитал нас! Он даль нам кров, еду, возможность жить! Без него мы бы оба умерли ещё в лесу. Замёрзли бы насмерть…

С улицы послышался шум, возле часовни вспыхнули факелы. До слуха Дува донеслись громкие мужские вскрики, будто охотник загонял зверя. Затем свет резко погас: нечто огромное заслонило собой окно так, что даже звуки стали звучать глуше. Тёмный туман просочился в комнату сквозь толстое стекло. Он стелился по полу, заползал в каждый уголок. Постепенно туман стал гуще, он взвился столбом к потолку и опал, оставив в центре комнаты высокую женскую фигуру.