— Я… Эм… Ого…

Клаус слушал неразборчивое бормотание у себя на плече, пока наконец не спихнул Дэйва на спальное место рядом. Тот истерически захохотал и внезапно замолк.

— Клаус?

— Да?

— Ну как бы… Не то чтобы сильно… Но, может быть, немножечко… Я ща блевану.

— Боже, — прошептал Клаус и на ощупь направился в ванную за мусоркой. В таком же пьяном состоянии нестояния у него не было ни единого шанса отвести Дэйва в ванную, так что поставить ведро рядом с кроватью стало лучшим решением. Хотя, было даже приятно, что в кои-то веки до полной отключки напился не он. Печальный повод для гордости? Возможно. А ещё Клаус прочувствовал какой занозой в заднице был для окружающих все эти годы… Нет, ему нравилось заботиться о Дэйве, но ради всего святого, легче было справиться с ребёнком.

— Вот. Поставлю ведро сюда, чудик.

— Не надо.

— Мне пофиг. Ведро останется. Понятненько?

Дэйв лежал на боку, отвернувшись. Дыхание было мерным и ровным, но он не отвечал.

— Дэйв. Послушай, что говорю, эй? Если сблюешь на меня ночью, я с тобой разведусь.

— О, Боооже, — выдохнул, как оказалось, совсем не спящий Дэйв. Клаус полностью разделся и забрался на кровать к своему любимому недоразумению. — Мы поженились? Я пропустил нашу свадьбу?

— Дэвид, мы не можем пожениться.

— Пфф. Кто сказал?

— Гомофобное, деспотичное правительство, милый, — саркастично протянул Клаус и ухватился за штанину Дэйва. Тот в процессе раздевания не участвовал и не помогал, так что стянув и отбросив в сторону джинсы, Клаус принялся за футболку.

— Нет.

— Не хочешь снимать футболку?

— Тебе же нравится, — устало пробормотал Дэйв в подушку. Клаус почувствовал как тепло стало на душе от этих слов.

— Я знаю, но…

— Синий. Тебе нравится синий цвет.

— Да, детка. Мне нравится синий, —согласился Клаус. Веки тяжелели, а от «вертолетов» в голове осталось глухое, убаюкивающее гудение. Он прижался к Дэйву со спины и обнял, глубоко вдохнув его слабый запах, исходящий от футболки.

— Синяя птица, — пробормотал Дэйв ещё тише, чем раньше. Клаус хихикнул в последний раз.

— Мхм, — всё, что он смог ответить. Последними осознанными вспышками в голове была мысль о том, что в ванной остался гореть свет (сейчас он точно не собирался его выключать) и чувство всепоглощающего счастья от завершения лучшего года в жизни… а ведь его даже не должно было здесь быть.

Утром Клаус открыл глаза с уверенностью, что Дэйв будет ещё долго приходить в себя после ночи бесконечных шотов и рек тайского пива, но тот, как обычно, проснулся первым и… смотрел на Клауса полными ужаса глазами, да еще картинно прикрыв рот ладонями.

— Мм, —сонно промурлыкал Клаус. Сколько бы сейчас ни показывали часы, для драмы было слишком рано. — Что?

— Клаус… — потрясение в голосе его парня заставило Клауса окончательно проснуться. Дэйв обеспокоенно сдвинул брови, окинул взглядом растрёпанного, но всё такого же горячего-как-огонь парня, и вопросительно наклонил голову. — Ты помнишь, что мы делали после того, как ушли из Плазы?

— Я… я не знаю. Боже, Дэйв. Который сейчас час? В чем дело? Что сл…

Но тут он заметил. Уловил краем глаза изящную подсказку у себя на животе и едва различимую под краем одеяла. Не дыша, Клаус перевёл взгляд ниже и застыл, наконец, увидев чёрные узоры.

— О. Боже. Мой. — выдохнул с той же интонацией, что и Дэйв минутой ранее. Он медленно приподнял одеяло и во всей красе увидел то, на что не обратил внимание засыпая вчера ночью. Чего уж там, он даже не помнил как набил её.

Татуировка. И довольно большая татуировка. Похожая на… пирамиду или стилизованный храм с иностранными буквами, которые выглядели как…

— Это тайский? Я вчера сделал татуху на тайском у себя на животе? — Клаус захохотал в голос и осторожно коснулся пальцами ещё раздражённой покрасневшей кожи. Дэйв покачал головой и в отчаянии провел руками по волосам.

— Бля. Я… я не знаю. Честно говоря, я ни черта не помню после полуночи.

— Дааа. Ты вчера знатно нахуярился, — довольно ухмыляясь Клаус повернулся к Дэйву и приготовился рассказать всё что помнил, об их похождениях.

— Клаус, есть вещи поваж… То есть… У тебя… У тебя татуировка… которую ты даже не помнишь! Ты хоть знаешь, что там написано?

— Нет, — пожал плечами. — Что? Тебе разве не нравится?

Дэйв недоумённо моргнул, а на губах появилась слабая улыбка.

— Дело не в том нравится мне или нет… Думаю, ты не осознаешь всю суть ситуации.

— Эй, да ладно, дело сделано. Мне нравится. И она всегда будет напоминать мне о прошлой ночи.

Спорить с этим было сложно. Поэтому Дэйв придвинулся ближе и поцеловал Клауса в нос. Он засиял от восхитительного ощущения бабочек в животе, как и в любое другое утро, когда они просыпались вместе.

— Ну, раз так… Она мне, кстати, тоже нравится.

То утро… Или, правильнее будет сказать, вторую половину дня, они провели в городе. Клаус дёргал каждого встречного на улице, задирал футболку и спрашивал:

— Вы можете подсказать, что это значит? Что здесь написано? Вы говорите по-английски? Я не говорю по-тайски. Безумная была ночка, знаете ли.

Бесцеремонность Клауса пугала большинство прохожих и, конечно же, они не могли сосредоточиться на татуировке. Ситуация печальная, но вполне закономерная. Ещё Клаус ожидал, что Дэйв будет против его самоотверженного расследования, но совершенно не удивился обратной реакции. Дэйв не снимал солнцезащитные очки с тех пор, как они вышли из отеля и с трудом переставлял ноги. Каждое его движение выглядело болезненным, а в знакомых жестах и подёргиваниях, Клаус безошибочно угадывал жуткое похмелье.

— Клаус, — с улыбкой окликнул Дэйв после очередной провальной попытки узнать перевод. — Давай постараемся избежать депортации из страны, а? Мы здесь всего на четыре дня.

Наконец, они нашли спасительницу — любезную женщину, торгующую цветами (которые Клаус и Дэйв, конечно же, приобрели в знак благодарности). Узнав перевод Клаус ошалел от счастья.

— Клаус любит Дэйва… Вау, детка, да у меня тут типичная пьяная татушка, — Клаус коснулся живота, где тайскими буквами было выведено признание в любви.

Что ж, чистая правда.

— Поверить не могу, что ты это сделал.

— Насколько мы знаем, это была твоя идея.

— Ага, ну конечно, — Дэйв фыркнул, закатил глаза и притянул Клауса ближе, обняв за талию. Они направлялись к реке Чао Прайя.

— Всего пара бокалов и ты весь такой дерзкий, Кац.

Клаус был рад, что всё обернулось именно так. Он обожал свою новую татуировку. Он был в восторге от прошлой ночи и от этой поездки. Клаус любил Дэйва. Даже татуировка это подтверждала.

Речная прогулка после обеда стала ещё одним прекрасным пунктом восстановительной послепохмельной программы. Они, наконец, могли расслабиться и спрятаться за тёмными стёклами очков от болезненно ярких солнечных лучей и городского шума. Никогда в жизни отходняк не был настолько приятным… а всё потому, что вместе с ним так же страдал и Дэйв.

Рядом с Дэйвом всё было…

Клаус почувствовал как сжалось горло.

Это путешествие было таким невероятным, чудесным и потрясающим. Как они смогут вернуться? Испытав всё то, чего достойны их отношения?.. Здесь они свободны и в безопасности, их личные границы неприкосновенны. А ещё у них самая настоящая кровать.

Как он вернётся к жизни полной убийств и борьбы, где придётся скрываться и каждую грёбаную секунду молиться, чтобы не случилось ужасное и неотвратимая судьба не забрала у него Дэйва? Они не могли уехать отсюда. Не могли.

Но выбора нет… и смириться с этим было особенно тяжело глядя на то, как ветер играл с волосами Дэйва. Он сидел рядом, прислонившись к поручням маленькой лодки и широко раскинув руки — во Вьетнаме Дэйв редко когда был таким расслабленным.

Его умиротворённость не исчезла и позже вечером, когда они отправились в Хуахин.

До небольшого пляжа им предстояло добираться пару часов, поэтому Дэйв предусмотрительно арендовал пикап. И, господи Иисусе, Клаус мог вечно смотреть, как он ведёт машину. Всегда такой спокойный. Сосредоточенный и устремлённый взгляд, вытянутая рука уверенно держит руль.