Елена повернулась, на одном движении занося скальпель в готовности отбить атаку и немедленно напасть. Она еще успела удивиться, как это чужак сумел подойти так близко и так незаметно, а затем свет нескольких огарков вырвал из полутьмы лицо высокого, плечистого человека в длинном плаще.

— Не сказать, чтобы я был знатоком кастраций.

Мужчина наклонился, подобрал нож, который выронила при падении Елена. Привычным движением накинул петлю на пальцы, перебросил оружие с прямого хвата на обратный и снова в прямой, испытывая оружие с небрежной ловкостью мастера.

— Но, учитывая обстановку, склоняюсь к тому, что эта проведена просто блестяще.

— Раньян, — просипела враз пересохшим горлом Елена, чувствуя, как буквально замерзает на руках чужая кровь. Пальцы, сохранившие твердость по ходу яростной схватки и жестокой операции, ощутимо дрогнули, едва не выпустили скальпель.

— Хель с Пустошей, — вежливо склонил голову бретер. — Наконец-то свиделись.

Елена выпрямилась, закинула голову назад, качнула ей из стороны в сторону, будто разминая шею и плечи. Перехватила скальпель удобнее и надежней. Нельзя сказать, чтобы новоиспеченной убийце стало как-то особенно страшно, нет, женщину охватило иное чувство. От фигуры бретера веяло не ужасом, а неотвратимостью. И вызывал он не страх, но скорее чувство фатальной обреченности. Как заход солнца и накатывающая тьма. Как приход ледяной зимы, от которой вымерзают посевы, так что весной все едят хлеб из желудей, сорняков и тростниковых корней. Как сама Смерть.

— Меня ты не получишь, — руки дрожали, Елене пришлось взять ножик в обе ладони. — Не получил раньше… и теперь не достанусь.

Раньян вздохнул, тяжело, с отчетливой грустью, как очень уставший человек, которому приходится исполнять тягостную и необходимую обязанность. Только сейчас Елена заметила, что в глубокой тени за плечом бретера угадывается еще одна фигура, пониже, зато куда шире в плечах. Подручный?

— Хель, ты показалась мне весьма неглупой еще тогда, на севере, — терпеливо сказал Раньян. — И не кажешься глупой сейчас. Во всяком случае, Чертежник отозвался о тебе достаточно высоко. С поправкой на его нелюбовь к женщинам, разумеется.

— Чер… тежник?

— Да. И ты должна понимать, что если бы я хотел навредить, не в твоих силах остановить меня. Однако я не намереваюсь. Кроме того, у тебя хорошие покровители.

— Что? — Елена подумала, что, наверное, у нее слуховые галлюцинации от ран и усталости.

Раньян снова вздохнул, на сей раз с плохо скрываемым нетерпением. Шевельнулась и тень за его плечом, безмолвно, однако притом как-то внушительно, солидно.

— Я пришел к тебе, но не за тобой. Мне нужна помощь.

Елена отступила на шаг, едва не поскользнувшись в кровавой луже, взялась крепче за нож.

— Хель, у нас очень мало времени, — медленно и раздельно проговорил бретер. — Точнее, времени у нас нет совсем.

— Что тебе нужно? — глухо спросила женщина.

— Есть дело, которое нужно завершить до того как ударит набат. Без тебя мне с ним вероятнее всего не управиться.

— Снова охота на меня, — Елена не столько спрашивала, сколько утверждала.

— Нет. Тот заказ давно отменен, это случилось, как только ты покинула Пустошь. Но когда Фигуэредо сказал, что ты работаешь в тюрьме, я понял, судьба мне благоволит… возможно. И как только выдалась возможность, пришел. К сожалению, — он красноречиво огляделся. — Опоздал.

— Чертежник, — голова у женщины пошла кругом. — Выдал меня?

— Упомянул, — Раньян поджал губы и сморщился как человек, который вынужден заниматься какое-то ерундой вместо того, чтобы делать важное дело.

— Не понимаю, — Елена отступила еще на шаг, прикидывая, как лучше извернуться, чтобы попробовать сбежать.

Интересно, удастся ли достаточно быстро проскользнуть через подкоп? Вряд ли.

— Ладно, попробуем еще раз, — скривился еще больше Раньян. — Во-первых, ты в безопасности. Пока, во всяком случае. Успокойся.

— Ты убийца. Ты искал меня, чтобы убить.

— Нет.

— Я видела, — глухо вымолвила Елена. — И слышала. Ты искал меня. И ты прикончил тех путников на дороге. Ты отрезал голову девочке, убийца. И ты меня живой не получишь.

— Хель, мы бродим кругами бесплодных речей, — бретер со всей очевидностью терял терпение. — Я знал, что ты в Мильвессе, однако не искал тебя. У меня другие заботы. Шарлей попросил лишь узнать, как идет твое обучение у Чертежника, и я выполнил его просьбу.

— Шарлей… попросил тебя… рассказал обо мне… — Елена разжала пальцы левой руки, коснулась горячего лба, чувствуя, как мозг вот-вот закипит, не в силах осмыслить происходящее.

— Да. Ведь сам он в Город попасть не может, слишком памятно покинул столицу. Черт побери, — Раньян выразительно хлопнул кулаком одной руки в раскрытую ладонь другой. — Все непросто. И нет времени. Нет времени долго объяснять.

— Лжец, — прошептала Елена. — Чертов лжец.

— Я никогда не лгу. Это ниже моего достоинства, — бретер как будто стал еще выше. — И ты должна мне помочь.

— Чего ради? С какого…?

— Я заплачу тебе.

— Сунь свои деньги… — Елена кратко, но вполне исчерпывающе указала направление. — Детоубийца!

По лицу бретера прошла судорога, быстролетная гримаса оскорбленной гордости, однако Раньян удержал себя в руках.

— Если тебе не нужны деньги, я заплачу знанием. Я расскажу все, что знаю про твой заказ.

— Что?

— Расскажу, когда со мной связались и чего хотел заказчик. Еще поделюсь обоснованными предположениями.

— Кто хочет убить меня?!

Раньян красноречиво развел руками, дескать, бесплатный отрывок уже продемонстрирован.

— Хель, я никогда не преступал законы моего ремесла. Никогда не брал денег с двух сторон и не выдавал имен. Но сейчас на карту поставлено слишком многое. Ради этого я готов поступиться честью. Ради твоей помощи я нарушу слово, которое не нарушал никогда в жизни. Но времени уже нет. Решайся.

— А если нет?

Руки устали, сил держать даже легкий ножик почти не было, но Елена очень старалась, не в силах поверить в то, что слышит.

— Тогда я уйду. И ты ничего не узнаешь.

— Врешь, — выдохнула женщина.

— Ты снова меня оскорбляешь, — покачал головой Раньян, длинные темные волосы чуть качнулись по бокам невыразительного, точеного лица. — Я не хочу тебе вредить. Да и не могу, у тебя хорошие заступники. Но сдается мне, врагов и так хватает, — бретер посмотрел на кастрированного бандита, который безостановочно и очень тихо скулил. — Я могу лишь попросить о помощи и расплатиться тем, что ты больше нигде не найдешь. Ну, еще выведу из Мильвесса, если у нас все получится. Скоро в городе станет очень жарко. Решать тебе.

Это было невозможно, нереально, сюрреалистично… и, тем не менее, кажется, один из двух самых страшных для Елены людей Ойкумены говорил правду. Лекарка трезво оценивала свои возможности, и если бы Раньян хотел ее убить, она уже была бы мертва. Но при этом бретер казался вполне миролюбив, не делал ничего угрожающего, говорил про каких-то покровителей. Вместо безжалостного и неотвратимого убийцы Елена увидела мужчину, чьи помыслы были заняты совершенно иными заботами. Раньян либо талантливо играл, либо беженка с Пустошей и в самом деле интересовала его лишь постольку, поскольку могла помочь в неизвестном деле.

Или все же играл.

— Меня защищает Флесса?

— Я не знаю, кто это. И… — Раньян красноречиво посмотрел на собеседницу, скользя критическим взглядом от пят до макушки. — Тебе надо вымыть хотя бы лицо, руки, а также сменить одежду. Сегодня закону нет места на улицах Мильвесса, но ты привлечешь слишком много внимания.

Раньян склонил голову, дернул щекой. Лицо его выражало сомнение и тревогу, кажется, в душе бретера столкнулось сразу несколько взаимоисключающих желаний. Он сделал движение, словно хотел обратиться к молчаливой фигуре за спиной, но сдержался.

— Почтенная Люнна, — с этими словами тень сама шагнула в сторону и вперед, догорающие свечи осветили невысокого и удивительно плечистого мужчину с простым, даже простецким лицом, одетого в какую-то хламиду, похожую на монашеский халат-рясу. — Этот человек не повредит тебе. Ты вольна принять его предложение или отклонить его. Мы поможем в любом случае.