Голос его сиятельства послышался так четко, как будто тот стоял за спиной у Себастьена, и мальчик невольно подскочил в испуге, едва не сорвав решающую атаку войска Жанны, но потом сообразил, что, скорее всего, труба выходит из камина, который расположен в кабинете господина де Ла Фер. Он постарался снова погрузиться в игру, но безуспешно – слишком уж громко звучали голоса.

- Доказательства дворянства с моей стороны вы можете получить хоть сейчас, вы знаете, где я храню все бумаги. Что касается … ее, то тут, право, я бессилен. Ее имени нет в ваших документах.

Голос второго собеседника – тихий и как будто уставший - Себастьен сначала не узнал. Лишь потом он догадался, что это, скорее всего, виконт де Бражелон.

- Я сам с ней поговорю, она мне не откажет. Скажите, где ее найти.

- Нет. Во-первых, я не знаю, где она. Во-вторых, я не позволю ставить женщину в неловкое положение. Если бы она хотела вас признать, она бы это сделала давно.

- Тогда я узнаю у…, - Имя Себастьен не разобрал.

- А с чего вы взяли, что я открою вам его местонахождение? Милый мой, за ним гонятся все ищейки королевства. Вы хотите присоединиться к ним? Отлично, но не рассчитывайте на мою помощь в этом.

- То есть, вы мне отказываете?

- Вы очень проницательны, виконт. Браво.

- Теперь вы надо мной издеваетесь.

- Неужели? Вам не кажется, виконт, что я имею на это право? Вы едва не свели в могилу Гримо и меня, а теперь, когда вас чудом вернули с того света, вы приходите ко мне и говорите, что все еще желаете стать рыцарем мальтийского ордена. Что ж, дерзайте. Кто я такой, что бы вам препятствовать?

- Меня понес конь!

- Не оскорбляйте меня повторением этой чуши!

После этой фразы наступила тишина. Себастьен уже решил, что этот странный разговор закончился, но тут снова раздался голос де Бражелона, еще более усталый и безжизненный, чем ранее.

- Что же мне делать, отец…

- На этот вопрос каждый ищет ответ сам, Рауль. Здесь я вам не советчик и не указчик. Я когда-то выбрал жизнь, и выбор был верным. Что выберете вы… решать вам. Не ждите, что я с пониманием отнесусь к любому вашему решению – я слишком многое в вас вложил для того, что бы молча смотреть, как мои усилия и моя жизнь пропадают втуне. Единственное, что могу сказать – дождитесь весны, весной все будет иначе. Февраль - неважный месяц для важных решений.

- Хорошо. Мне надо подумать. Увидимся завтра.

- Идите, Рауль. Мы опять измотали друг друга спором, но я надеюсь, что это было не зря.

Себастьен услышал как хлопнула дверь кабинета и со вздохом облегчения повел, наконец, войска в атаку.

Но поиграть ему сегодня было не суждено – у чердачной двери послышались чьи-то шаги.

- Вот кто здесь,- улыбнулся очень бледный виконт, цепко оглядывая чердак. – Хотя, где же вам еще быть. Нашли сундук?

Себастьен отвел взгляд, не совсем понимая, как ему себя вести. Но де Бражелон смотрел спокойно, и, кажется, не злился. Они не были знакомы в Джиджелли, вернее, вечно спешащий и хмурый виконт не обращал никакого внимания на мальчика, тогда как Себастьен смотрел на него с невольным восхищением – очень уж ловко де Бражелон обращался с конем. После Джиджелли они и вовсе не встречались – пока виконт лежал, к нему не пускали никого, кроме докторов и Гримо. Выздоровел же де Бражелон совсем недавно.

- Вы искали меня?

- Не только. Где-то здесь лежат старые письма, я хотел их найти. Что тут у вас? А, битва при Орлеане. Неплохо, но вы забыли про Луару.

- Я не забыл, сударь. Вот она.

- Она омывает крепость с юга, а не с востока как у вас. Вы не были в Орлеане?

- Нет, сударь. Только в Тулоне и в Блуа.

- Вы, господин маркиз, можете звать меня Раулем. Договорились?

- Хорошо, тогда вы меня зовите Себастьеном. А господином маркизом меня зовет граф де Ла Фер. Мне кажется, что он подшучивает надо мной.

- Подшучивает? Да, это в его духе. Скажите, Себастьен, вы изучили все содержимое этого сундука?

- Почти. Там внизу что-то тяжелое, я не смог его поднять.

- Тяжелое? Ах да, припоминаю, что это может быть.

- Так это ваше?..

- Разумеется. А вы думали, чье?

Себастьен пожал плечами, не желая выглядеть глупо. По чести, надо было догадаться раньше.

Тем временем виконт осторожно достал со дна сундука тяжелую коробку, преграждавшую доступ к остальным вещам.

- Это моя коллекция минералов. А это… Это, Себастьен, разные волшебные вещи. Посмотрим?

- Правда волшебные?

- Правда. Открываем?

- Да!

Волшебных вещей оказалось мало – ярко раскрашенный оловянный солдатик, глиняная фигурка Девы Марии и широкая синяя лента.

Рауль взял солдатика и улыбнулся ему как старому знакомому.

- Это мне подарил мой друг, когда они переезжали в Нормандию. С тех пор мы больше не виделись. Говорят, он недавно женился, но я не верю – очень уж он не любил девчонок.

- А эта лента?

Улыбка исчезла с лица виконта.

- Она принадлежала моей… моей сестре.

- У вас есть сестра?

- Недавно появилась, - непонятно ответил Рауль. – Буквально в прошлом году.

- А где она сейчас?

- В Лувре. А вот это действительно интересно, - и он протянул руку к фигурке мадонны.

- Мне ее подарила кормилица, когда мне исполнялось пять лет, и она уходила от нас. Эта фигурка может исполнять желания. Не все, конечно, а только хорошие.

- А у вас они сбывались?

- Разумеется! Как бы я иначе узнал, что она волшебная?

- Вы мне расскажете?

- Хм… Ну что ж, попробую. Один раз я очень хотел, чтобы Гримо выздоровел, и он поднялся на ноги. В другой раз отец уехал куда-то по делам, далеко и надолго. Я не расставался с фигуркой, потому что было скучно и страшно, и он вернулся куда быстрее, чем собирался. А что бы загадали вы, если бы она была вашей?

Вопрос застал Себастьена врасплох.

- Она ведь не моя. Зачем же я буду зря загадывать?

- Представьте как будто она ваша. Закройте глаза и представляйте.

Себастьен послушно закрыл глаза.

- Все можно загадывать?

- Да.

Себастьен не успел ничего загадать – слезы покатились из-под ресниц сразу как только он начал думать над желанием. Но раньше, чем он смог взять себя в руки, он почувствовал на спине теплые ладони и уткнулся носом в шершавое сукно камзола.

- Плачь, малыш, плачь, я никому не скажу.

- Я не малыш, - пробормотал он сквозь слезы.- И я не плачу.

- Конечно, нет, - ответил Рауль. – Но я все равно никому не расскажу. А когда ты перестанешь не плакать, мы попросим Жанетту испечь вкусный пирог с вишней и сливками, от него сразу высыхают глаза, а потом придет весна, и мы съездим в Орлеан и, может быть, даже в Тур. Там интересно, Себастьен, там очень интересно. И этот сундук мы стащим вниз и попросим отца снова устроить игровую комнату в малой гостиной…

Когда в замке начали зажигать свечи, Рауль отнес уснувшего от слез Себастьена в постель и, захватив бутылку вина, вернулся в кабинет к отцу.

Они проговорили до рассвета.

VII

… Ему снова снилась лужайка за часовней на границе отцовских владений. Казалось бы-что страшного в цветущей полянке, поросшей тимьяном и окруженной живой изгородью из орешника, бузины и боярышника, над которой роем носились пчелы и распевали зяблики и зорянки. Он десятки раз был на ней - и ребенком и юношей и никогда не происходило там ничего страшного. Но почему из всех ночных кошмаров этот был самым жутким, выматывающим душу, кошмаром, от которого кричишь и просыпаешься в холодном поту? Рауль не знал и не думал, что когда-то сможет это узнать.

Отец подошел к нему и положил на лоб прохладную ладонь. Рауль с благодарностью накрыл его руку своей, и с облегчением почувствовал, что кошмар отступает – теперь он видел только лазурную гладь Средиземного моря, и, хотя, где-то там, впереди был Джиджелли и кровь и порох, и страдания, вид морских волн успокаивал и убаюкивал.

Он проснулся когда в комнате уже был серый полумрак подступающего утра и понял, что все еще сжимает узкую ладонь – слишком узкую и нежную.