- Вот как? – сказал д’Артаньян, что бы хоть что-нибудь сказать.

- Да, кажется, его название было «Глобус».

- Прекрасное название.

- О, пьесы, разыгрываемые в нем были куда более прекрасными. Мне особенно запомнилась одна - о некоем принце, обнаружившем измену в собственном доме, но речь сейчас не о нем, а о его возлюбленной. Бедная девушка сошла с ума, но в безумии своем говорила куда более умно, чем многие здравые рассудком. «Совы, - повторяла она, - совы не то, чем они кажутся». Вдумайтесь, д’Артаньян, какое точное наблюдение. Совы не то, чем кажутся – разве не согласны вы с этим? Ведь так часто в нашей жизни мы принимаем видимость за подлинную суть вещей.

- Позвольте мне заметить, граф, что на моей памяти ни птицы, ни животные, ни рыбы не изменяли свой облик. На такое способны только люди, да вы и сами прекрасно знаете об этом. Довольно разговоров, - перебил он Атоса, порывавшегося что-то сказать.- Я приехал сюда почтить память нашего убитого друга и забрать Мушкетона, но не могу нигде его найти. Вы знаете где он?

- Мушкетон? Разумеется, знаю. Я отправил его в Блуа, сейчас он, должно быть, уже около Парижа.

- Благодарю вас. Мне пора.

Атос вздохнул.

- Вы не оставляете мне выбора.

Он поднялся и запер дверь, убедившись предварительно, что никто не подслушивает.

- Д’Артаньян, я в затруднительном положении. Я дал слово и нарушить его не могу. Так что вам придется сидеть здесь взаперти и размышлять, а я буду повторять рассказ о бедняжке Офелии столько раз, сколько понадобится. Совы не то, чем кажутся, а я сейчас здесь, хотя должен быть возле сына. Вы умница, вам достаточно намека. Только, прошу вас, не озвучивайте свои догадки, довольно будет выражения лица. Молчите, друг мой, молчите.

V

Вернувшись в Бражелон, граф де Ла Фер снова впал в то же тягостное состояние, в котором пребывал до получения письма от Арамиса и возвращения Рауля домой. Он продолжал ждать. Порой ему казалось, что ничего не изменилось, будто и не было суматошной поездки в Пьерфон и странного разговора с Д’Артаньяном. Он продолжал ждать писем и новостей, продолжал ждать решения своей судьбы. От Арамиса не было больше вестей, и Атос с содроганием думал, что тот боится написать ему о самом страшном. Рауль по-прежнему был без сознания. Отец Сильван говорил, что надежда есть и шансы увеличиваются с каждым днем, но как же медленно тянулись минуты!

О том, что случилось на Бель-Иле и в Джиджелли Атос старался не думать, хотя попытки были напрасны – он, проклиная собственную проницательность, без труда восстановил картину произошедшего, опираясь только на скупые строки письма Арамиса и прекрасно понял, о чем умолчал секретарь герцога Бофора в своей прекрасной реляции.

Проводя целые дни в своих комнатах с раскрытой книгой на коленях, граф не читал, но ждал известий, с усталостью и привычной иронией думая, что известия придут совершенно не с той стороны.

Как обычно, граф де Ла Фер оказался прав.

Скоро Атос начал различать в привычных звуках своего дома незнакомые, легкие, как будто детские, шаги, хотя детей в доме не было уже много лет.

Что бы понять, в чем дело, Атосу понадобилось не более двух минут.

«Ну вот, собственно говоря, это и произошло», - подумал граф де Ла Фер, вслушиваясь в чужие шаги над головой. «Велик соблазн подумать, что это привидения, но в моем доме их никогда не было, а значит все намного проще. Благодарю тебя, Господи, за то, что отвечаешь на мои просьбы, пусть даже и высказанные в отчаянии почти сорок лет назад. Что для тебя сорок лет? Пол-взмаха крыла бабочки, для меня же это целая жизнь. Мне было двадцать и я молил о безумии как о последнем спасении, но оставался здрав рассудком, сейчас мне шестьдесят два, мне как никогда нужен ясный разум, но он покинул меня. Что ж, хорошо. Я поднимусь в библиотеку, пойму, что шаги, которые я слышу – всего лишь плод моего воображения, и бедняга Рауль ко всем своим ранам получит еще и умалишенного отца, а отец Сильван – второго пациента. Не скоро же он покинет Бражелон…А все-таки медлить нельзя. Надо идти.»

Он решительно поднялся наверх и рывком распахнул дверь библиотеки, в которой, как он точно знал, никого не должно было быть.

Рыжеволосый мальчишка в потрепанном камзоле сидел на лесенке, как воробей и, кажется, даже забыл дышать, разглядывая старую книгу о путешествии Колумба. Когда-то этой же книгой зачитывался Рауль.

-Кто вы, милое дитя?..- спросил граф, устало прислонившись к притолоке.

Мальчишка заметался взглядом по комнате, понял, что отступать некуда и вытянулся в струнку.

- Маркиз де Крие к вашим услугам. А вы?..

- Граф де Ла Фер, хозяин этого дома. По всей видимости, вы у меня в гостях?

- Я не знаю точно, ваше сиятельство. Господин Гримо сказал, что я могу здесь остаться, я и остался.

- Стало быть, ваш отец убит в Джиджелли, и других родственников у вас нет? Разве что какая-нибудь тетушка в монастыре, с которой вы не особо стремитесь увидеться?

- Да… а откуда вы знаете?

- Хм, маркиз, поживите с мое. Так это, значит, вы невидимкой расхаживаете по моему дому?

Маркиз де Крие кивнул.

- Я старался не попадаться вам на глаза.

- И вам это почти удалось. Если бы вы еще ходили бесшумно, успех был бы полным. Кстати, как ваше имя? Не могу же я все время обращаться к вам по титулу.

- Огюст-Мари-Себастьен.

- Но вы предпочитаете, когда вас называют Себастьеном?

- Да.

-Прекрасно, один Огюст у нас уже есть. Так вот, Себастьен. Сегодня после обеда, который в этом доме всегда ровно в три часа дня, вы вместе с Гримо едете в Блуа и заказываете себе новые костюмы, из этого камзола вы уже выросли. Книги из библиотеки не выносить, в Луаре купаться только с моего разрешения. Гримо слушаться. Вам все понятно?

Себастьен кивнул и, словно решившись, спросил:

- Скажите, а господин де Бражелон… Он ведь поправится?

Атос вздохнул и позволил себе сказать то, в чем он совсем не был уверен.

- Обязательно. Не опаздывайте к обеду, маркиз.

Вернувшись к себе, Атос долго смеялся над собственной наивностью. Глупо было думать, что судьба позволит ему так просто улизнуть, спрятаться в безумие как в раковину. Жизнь продолжалась, несмотря на все его протесты.

- Старый я дурак, - произнес он, - Мне ли не знать, что поблажки не будет. Ну, раз так, значит, надо идти дальше.

Его размышления прервал звук открываемой двери.

Атос в недоумении оглянулся –никто и никогда не входил к нему без стука.

По впалым щекам Гримо текли слезы.

VI

Через месяц пребывания в Бражелоне Себастьен нашел сокровище, и это немного примирило его с жизнью.

Сокровище, как ему и полагалось, находилось на чердаке, помещенное в старый огромный сундук. Себастьен, часто отсиживавшийся здесь, что бы никому не мозолить глаза, без особого интереса откинул тяжелую крышку и, не веря своему счастью, обнаружил там игрушечных солдатиков, рыцарей и прекрасных дам, фигурки лошадей, собак, диких животных и даже арабов и эфиопов… Да что там перечислять – содержимое сундука свело бы с ума любого, а не только девятилетнего мальчишку.

С тех пор он осторожно, стараясь остаться незамеченным, пробирался наверх и погружался в игру, страшно завидуя прежнему хозяину этого богатства.

Наверное, если бы он попросил снести сундук вниз, в свою комнату, ему бы не отказали, но, во-первых, куда интереснее было, крадучись, забираться на чердак, во-вторых, Себастьен не хотел обращать на себя лишнее внимание – он слишком хорошо понимал, что кроме Бражелона ему идти некуда – в разрушенном отцовском замке жить было нельзя. Матушка же умерла прошлым летом.

Себастьен сердито помотал головой, чтобы стряхнуть грусть – в последнее время ему постоянно вспоминались родители - и, привалившись спиной к теплой печной трубе, начал расставлять солдатиков для сражения под Орлеаном – среди игрушек неведомого счастливчика нашлись не только фигурки Жанны и Дюнуа, но и макет крепости.