Глядя на медленно удаляющегося капитана, Людовик испытал странное чувство, напоминавшее угрызения совести.

- Не слишком-то милосердно было дать ему читать рапорт врача… - произнес он.- С другой стороны, он будет теперь знать, что именно представляют собой люди, которых он считал своими друзьями, тогда как они всего лишь подлые бунтовщики.

И, вполне довольный своим умозаключением, Людовик ушел переодеваться для бала.

Путь до Блуа Д’Артаньян проделал меньше чем за день, не позволяя себе отдохнуть ни на минуту.

Дом графа де Ла Фер выглядел так же как всегда, но никто не вышел ему навстречу. Тогда Д’Артаньян привязал лошадь к решетке и решительно вошел в дом. Поднявшись наверх, он наткнулся на Гримо, которого едва узнал – так тот был бледен и измучен.

Пораженный внезапной мыслью, Д’Артаньян едва устоял на ногах.

- Где Атос, Гримо? Где он?!

- Уехал.

- Уехал… - эхом повторил Д’Артаньян. – Просто уехал. А я-то уже подумал…Но ты здесь, значит и Рауль здесь?

- Наверху.

- Я хочу его видеть.

Гримо покачал головой.

- Не надо. Ранен.

- Плохо?

- Очень.

И Гримо повел его в кабинет графа, где на столе лежал небрежно вскрытый конверт.

Реляция герцога де Бофора была длинной.

- Бедный мальчик, - прошептал Д’Артаньян, дочитав последние строки. – Счастье еще, что они догадались его привязать, иначе он бы обязательно довел замысел до конца. Еще, вероятно, перед смертью зажал бы в кулаке медальон с каким-нибудь глупым локоном! Ах, молодежь, молодежь, как же вы не цените жизнь, и какой драгоценностью она становится в старости, когда ее уже нельзя вернуть. Я бы отдал все за жизнь Портоса, но это невозможно.

И Д’Артаньян разразился рыданиями, тем более страшными, что ни один звук не вырывался из его груди.

Бесконечно сидеть в кабинете Атоса было невозможно, и, превозмогая себя, д’Артаньян поднялся наверх, к Раулю.

- Что здесь у вас? – тихо спросил он у невысокого полного человека в монашеской рясе.

- Есть надежда?

- Всего лишь надежда. Он пережил дорогу сюда, и это уже великая милость Господа нашего. Будем молиться о чуде.

- Только молиться? Я знаю пару случаев, когда кусочек корпии творил куда больше чудес нежели целая обедня.

- Сударь, поверьте, я делаю все что могу.

- Да. Простите, святой отец.

Д’Артаньян подошел к кровати. Лежащий в ней человек совсем не походил на виконта де Бражелона, которого помнил гасконец.

- Рауль, - позвал Д’Артаньян. – Рауль…

- Он не слышит вас.

- Неважно. Не смейте умирать, Рауль, не смейте. Не будьте Арамисом, не убивайте тех, кто вас любит.

И, резко развернувшись, он вышел из комнаты.

Гримо нашелся здесь же, под дверью.

- Куда уехал Атос? Как он мог сейчас уехать?

Старый слуга пожал плечами.

- Не сказал.

- Даже тебе?..

Гримо мрачно кивнул.

- Что ж, тогда я переночую и завтра отправлюсь в Пьерфон. Я привезу тебе Мушкетона, Гримо, позаботься о нем. Бедняга сейчас сходит с ума от горя, да и я тоже, если уж начистоту. Но почему уехал Атос?.

Выезжая из Бражелона, Д’Артаньян увидел вдалеке на дороге всадника, ему показалось, что это граф де Гиш, но останавливаться он не стал.

Въехав в ворота всегда солнечного и радостного Пьерфона, Д’Артаньян словно очутился в сумерках – весть о смерти хозяина преобразила дом Портоса. Не было слышно ни шума фонтанов, ни радостного щебетания птиц, а слуги, все как один одетые в темное, разговаривали полушепотом. Прокружив по двору несколько минут и нигде не обнаружив Мушкетона, Д’Артаньян решил спросить о нем у дворни.

- Эй, любезнейший, - Д’Артаньян окликнул проходящего мимо мальчишку, который вопреки обычаю всех мальчишек на земле шел тихо и спокойно. – Где Мустон, ваш управляющий?

- Господина Мустона вызвал к себе новый хозяин, и больше мы его не видели.

- Новый хозяин? Не прошло и недели, а у Пьерфона уже появился новый хозяин?..

- Да, шевалье. Такое уж завещание оставил наш бедный господин барон. Королевские чиновники вчера ушли ни с чем, вот если бы завещания не было, то все мы были бы во власти короля, но новый хозяин указал им на дверь.

- Хм, - Д’Артаньян задумался. – А как он выглядит, этот новый хозяин?

- Я не видел его, сударь. Говорят, очень строг.

- Что ж. Пойду-ка я познакомлюсь с этим неведомым храбрецом. Новый хозяин Пьерфона, надо же…

И Д’Артаньян почти бегом направился к замку.

Дверь, ведущую в кабинет, он отворил без стука и несколько секунд ошеломленно смотрел на человека, который сидел за огромным столом.

- Д’Артаньян, - нетерпеливо сказал Атос. – Войдите уже, наконец. Вы как нельзя более вовремя.

- Так это вы…

- Да, это я. Вернее, это не я, а Рауль, назначенный единственным наследником. Сейчас, как я думаю, сюда снова явятся королевские чиновники, на этот раз с подкреплением, так что велите подать себе чего-нибудь и давайте готовиться к осаде. Король может забрать чужую невесту, во всяком случае уж не мне его за это судить, но присваивать имения поданных это уже перебор. Довольно с него и Во.

Атос был прав – королевские чиновники прибыли ровно через десять минут, Д’Артаньян едва успел выпить бокал вина и съесть сыр.

В дальнейшем разговоре он участия не принимал, разве что, прислонившись к двери, лениво разглядывал свой кинжал, изредка оценивающе поглядывая на чиновников. Те явно нервничали, еще и потому что Атос вел себя куда более высокомерно, чем когда-нибудь мог припомнить Д’Артаньян.

После трехчасового разбора завещания, законов и кутюмов, перемежаемого потоками латыни с обеих сторон, верные слуги короля удалились с весьма кислыми лицами. Д’Артаньян спрятал кинжал в ножны, Атос устало опустился в кресло.

- Погодите, милый друг, еще не все. Нотариус дожидается в гостиной уже несколько часов, будет невежливо заставлять его ждать еще дольше.

Он подал знак, и в кабинет вошел один из преемников господина Кокнара.

- Месье, - сказал Атос. – Позаботьтесь о том, что бы владения господина барона можно было в любой момент продать или подарить. Запросите за работу столько, сколько сочтете нужным, но мне эта возможность понадобится очень скоро.

Нотариус кивнул и вышел.

- Вот теперь действительно все. Дайте же я вас обниму, дорогой друг.

- Нас осталось двое, Атос. Я жалею, что дожил до этого дня.

- Друг мой, вы ведь всегда отменно считали, сейчас же вы путаетесь в простейших вычислениях, - странным голосом сказал Атос, отвернувшийся к окну.- Более того, вы несправедливы.

- Несправедлив?..

- Да.

Д’Артаньян долго молчал.

- Что ж, - наконец сказал он.- Зато я справедлив к вам. Не знай я вас столько лет и не представляй я, каково вам сейчас, я бы вызвал вас на дуэль. Поговорим позже, граф. Когда Рауль поправится, и вам полегчает. Не стоит продолжать этот разговор.

- Хорошо, оставим эту тему, если вы так желаете. Вы заезжали ко мне по дороге сюда? Видели Рауля?

- Да.

- Он все еще без сознания. Отец Сильван подле него?

- Невысокий толстенький монах в серой рясе без знаков ордена?

- Именно.

- Да, я говорил с ним.

- Тогда я спокоен. Отец Сильван весьма искусен в медицине. Больше надеяться все равно не на что.

- Я думаю, Рауль выкарабкается. Он ведь очень молод.

- Не раны страшны для Рауля. Он пытался сделать то, что сделал, от боли душевной, а она никуда не делась, увы. Но, определенно, мы никак не можем найти тему для разговора, которая была бы сегодня уместна. Поговорим о погоде?

- Да, пожалуй, что разговоры о погоде нам только и остались. Увольте меня от светских любезностей, граф.

- Могу предложить вам философскую беседу, друг мой. У меня есть ощущение, что предмет ее вас заинтересует.

- Философскую?

- Именно. Вы знаете, в молодости я долгое время жил в Англии и, признаться, часто посещал один из лондонских театров.