========== Часть 1 ==========

I

Королевский бриг скалой возвышался над их лодочкой, но Арамис не смотрел в его сторону. Взгляд его не отрывался от когда-то белой, а теперь пропитавшейся темной кровью ткани, укрывавшей Портоса.

Портос еще дышал, но уже не приходил в сознание. Каждый вздох давался ему с неимоверным трудом, и каждый выдох обрывался, не окончившись. Раз-два-три-вдох… Раз-два-три-четыре – выдох…. Ничего кроме этого рваного такта Арамис не слышал. Раз-два-три…. Раз-два-три-четыре…

Сила, отличающая Портоса всю жизнь, не оставляла его и на пороге смерти. Любой другой человек скончался бы на месте, умер по дороге в шлюпку, не выдержал бы скитаний по волнам. Портос все еще был жив. Надолго ли?

«Вот и цена твоему всемогуществу, твоим интригам и твоему самомнению» - с острой, как укол шпаги, ненавистью к себе подумал Арамис. «Менял королей как перчатки… Какой замысел и какая расплата… Господи, почему не я, почему он…»

Его окликнули, надо было сдаваться.

Впервые в жизни.

Арамис опустил руку в зеленоватую воду и улыбнулся ей как другу. Если бы он только мог, если бы не Портос…

То, что произошло с Портосом, называлось четко и ясно – преступление. Но куда большим преступлением было бы скрыться от земного суда, оставив умирающего друга во власти королевских солдат. Предавать еще раз генерал иезуитского ордена не собирался.

Когда они были уже на корабле, Портос приоткрыл глаза. Чуть шевельнул запекшимися губами, будто хотел улыбнуться сидящему у его изголовья Арамису.

-Мы плывем домой…- прошептал Арамис, накрыв своей рукой ладонь Портоса.- Да, мы плывем домой. В Пьерфон. К Атосу и Мушкетону. Только потерпите, друг мой…

Портос, кажется, услышал. Еще раз попытался улыбнуться.

Отвернувшись, Арамис вынул из-за пазухи крохотную склянку. Долго смотрел на темно-зеленые искорки в стекле. Вылил содержимое в стакан и развел пресной водой. Прочитал молитву, перекрестился и подал стакан Портосу.

Потом выкинул в иллюминатор пустой стакан и ненужную склянку. На стоящей в каюте жаровне сжег свои перчатки. Выждал еще пару минут, ожидая пока дыхание Портоса станет совсем неслышным.

Вышел на палубу. Стал так, чтобы никто не видел его лица. По рассветному небу скользили золотисто-розовые облака, чарующие и мирные, как сны, которые некогда снились юному Рене Д’Эрбле, как навсегда утраченный им покой. В душе росло и ширилось страшное тоскливое чувство.

Полететь бы на облака, как мечталось в детстве, погулять по ним, посмотреть издалека на фей и ангелов. А вниз не спускаться. Забыть о том, что был когда-то епископом Ваннским, генералом Ордена, остаться навсегда мушкетером Арамисом. Больше ничего, лишь дрожь клинка в бою и тугой хват перевязи. И если позволит Господь, пусть навеки останется с ним смех гасконца, тяжесть руки Портоса и взгляд Атоса….

Корабельный доктор разыскал его через полчаса, на десять минут позже, чем ожидал епископ. Доктор был печален и торжественен.

- Ваш друг… он…

- Хорошо, - совершенно спокойно сказал Арамис. – Я понял. Отведите меня к капитану.

Этой ночью он не спал, исписав кипу бумаги ради трех коротких строк.

Удовлетворившись, наконец, результатом, он запечатал конверт не роскошным епископским перстнем, а потемневшим и истончившимся серебряным, который носил уже сорок лет.

Сделав все это, Арамис застыл, как статуя, на носу судна, безучастно глядя на приближающиеся берега Байонны, куда судно направлялось по команде капитана Мариньи, иезуита третьего года.

II

Маркиз де Крие унывать себе не позволял. Никогда. Знал по опыту, что если пустить в голову дурные мысли, они обязательно притянут к себе другие. А те следующие. И в конце концов обязательно случится какая либо гадость, вроде порки или даже отправки к тетушке.

Но сейчас, стоя перед его высочеством, Себастьен отчаянно кусал губы, чтобы не разрыдаться, и пытался прогнать мысль, что именно герцог вчера утром отдал приказ о штурме. Отец был солдатом и погиб так как хотел – вокруг его тела нашли множество мертвых арабов, и значит, у Себастьена не было права злиться ни на де Бофора, ни на отца, ни на собственную судьбу.

В очередной раз сглотнув, Себастьен все же решился поднять глаза на командующего. Темная фигура в кресле виделась нечетко.

- Домой, - тяжело сказал Бофор, - завтра во Францию повезут де Бражелона. Ты отправишься с ними.

- Можно я останусь тут? - голос некстати дрогнул, Себастьен изо всех сил выпрямился и, сделав безразличное лицо, посмотрел вдаль.

- Ни в коем случае,- Де Бофор отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена. - Я предупредил слугу де Бражелона. Собирай вещи.

Спорить было бесполезно, но оставался еще один, самый последний и самый весомый аргумент, способный убедить принца, в том, что Себастьену необходимо остаться здесь, при ставке. Себастьен поспешил привести его, потому что времени оставалось совсем мало – проклятая влага медленно, но неуклонно преодолевала ресницы.

- Я не могу уехать, не отомстив за моего отца,- голос дрогнул еще сильнее, и принц расплылся окончательно.

Бофор долго молчал.

- Ты за него отомстишь – тихо сказал он, наконец. - Когда вырастешь и станешь настоящим воином. Франции нужны будут солдаты, хорошие, сильные солдаты. Будут войны, много войн, много сражений, и случаев отомстить. Но сейчас ты едешь домой, чтобы взрослеть и набираться сил. У тебя есть родные?

Слеза – к счастью, всего одна – прорвалась сквозь ресницы, вместе с ней прорвалась обида.

- Неужели вы думаете, что отец взял бы меня сюда просто так?!. У меня никого нет кроме тетки в монастыре.

Де Бофор снова замолчал.

- Имущество? – наконец спросил он.

- О да, монсеньор! Акр болот и замок в руинах.

Поймав взгляд герцога, Себастьен, ругая на себя за вспышку, мрачно уставился в пол. С принцами так не разговаривают.

- Король назначит тебе опекуна,- сказал де Бофор и тяжело поднялся с кресла.

III

Адреса на конверте, переданном неизвестным посыльным, не было.

Ощутив тревожный толчок в сердце, Атос взял в руки увесистый конверт. На распечатывание ушло несколько минут – руки слушались его плохо. Несколько раз прочитав листы, исписанные размашистым почерком, Атос снова откинулся на подушки и закрыл глаза. Думая, что господин заснул, Блезуа на цыпочках пошел к выходу.

- Блезуа, - раздалось за его спиной.- Немедленно стакан горячего вина и горячую ванну. В библиотеке затопите камин.

Блезуа уставился на Атоса, боясь поверить своим ушам. Голос был почти такой же как раньше, до отъезда господина Рауля. Полегче стало, или… или выздоровел?..

- И через два, нет, через три часа приготовьте мне лошадь. Я уезжаю.

- Куда вам, ваша светлость,- забормотал Блезуа, пытаясь поддержать графа, шатающегося от слабости, но держащегося на ногах.- Вы же еле стоите! Вы сперва сил наберитесь, а потом уже езжайте.

-Довольно, - сердито, совершенно прежним голосом, ответил Атос. – Ступай в библиотеку и достань свод законов. Толстая старая книга в рыжеватой выцветшей обложке, стоит на третьей полке справа, той самой полке, с которой ты всегда забываешь вытирать пыль. Торопись, у меня мало времени. Книгу положишь на стол.

Не успел потрясенный Блезуа выспросить – что, как и зачем, как во дворе послышались шум и ржание лошадей. Кто-то уверенно прошел наверх и постучал в дверь.

- Это африканская почта, не так ли?

-Нет, господин граф,- послышался голос Гримо.

IV

Внимательный наблюдатель мог бы разглядеть в улыбке Людовика кроме торжества и самодовольства толику жалости, но, обычно такой проницательный, Д’Артаньян сейчас не смотрел королю в лицо – все силы гасконца уходили на то, что бы держать спину прямо.

- Мне нужен отпуск, ваше величество. Надо уладить кое-какие дела.

- Ступайте прямо сейчас. И, капитан…

- Ваше величество? – с трудом обернулся гасконец.

- Вернетесь когда разберетесь с делами. Я не назначаю срока.