Потянулись долгие минуты ожидания.

Всё это время Азарь из своего зарешёченного окна наблюдал за столкновением. Из него служители Храмовых скал казались крошечными, будто ненастоящие. Игрушечные люди сходились в бою с такими же игрушечными чудовищами и нелюдью, проливая самую настоящую кровь. Брусчатка под окном ересиарха пенилась и бурлила от неё. В большинстве своём кровь у людей и монстров была одинаковой.

Стены то и дело сотрясались от чудовищных раскатов не то грома, не то взрывов. В такие моменты с потолка сыпалась каменная крошка вперемешку с плесенью.

Несколько раз мимо окна пролетали ядра, пущенные камнемётами. Баллисты сыпали глиняными шарами с зажигательной жидкостью и копьями, издалека больше похожими на стрелу, но способные пробить каменную стену или уложить сразу несколько человек.

Наконец, дверь отворилась, и на пороге возник сухой жилистый монах в сером балахоне рытника. Азарь улыбнулся – он знал, что перед ним точно не рытник. После всего, что натворил внизу рив и иже с ним, самые сильные воины, скорее всего, отправились на передовую – защищать мирных обитателей Храма и саму Святыню. Это было логично и правильно, посему ересиарх не совсем понимал, для кого был устроен этот маскарад? Неужели Илия столь низко оценивал его умственные способности?

– По твоей милости, у преподобного отца нынче дел вдосталь, но он согласен тебя принять – выходи! И если бы он был чуть свободнее, – зло прошипел «рытник», когда Азарь проходил мимо него, – он сам бы пришёл спустить с тебя шкуру…

Их было трое – один пошёл спереди, двое сзади.

Рытники никогда не трогали Азаря, эти же то и дело подталкивали его вперёд и поносили на чём свет, призывая на голову ересиарха все беды этого мира и муки дедеровой кузницы.

Его вели душными коридорами, наполненными сегодня тошнотворным запахом серы. Азарь узнавал эту дорогу, как раз этим путём его провожали в пыточную. Где-то поблизости должна быть развилка в один из коридоров, которой вёл в подземелья к храмовым узникам. Взгляд цепко следил и выискивал мельчайшие риски и выступы в стенах, которые ересиарх взял себе за ориентир. И когда они вышли на развилку, Азарь вдруг сел и выгнул спину горбом. На него налетел один из ряженых, не удержав равновесия, перекатился и полетел вперёд под ноги впереди идущему. Не вставая, ересиарх лягнул третьего в колено. Раздался хруст. Азарь выпрямился, а потом снова резко присел, обрушив на голову первого железный прут. Потом не глядя наотмашь рубанул назад, остерегаясь нападения монаха со сломанным коленом, и, уйдя вправо, прутом отбил руку второго ряженого.

Железяку ересиарх прихватил с собой из кельи, всё это время держал за спиной под одеждой. Чтобы прут не сваливался, ересиарх затянул завязки на портах так туго, как это вообще было возможно.

В месте, куда угодил кулак монаха, пошли трещины.

Не дожидаясь, пока ряженый снова замахнётся, Азарь вонзил ему штырь в челюсть снизу, пробив голову навылет.

А мгновение спустя, точно железный таран, что-то врезалось в его спину и швырнуло вперёд. Перед глазами всё поплыло, а во рту возник привкус крови. Азарь захрипел и слепо, помогая себе левой рукой, отполз на несколько локтей, пока не упёрся в стену. В правой руке, скользя о камни, звенел штырь.

Всё ещё ничего не видя, Азарь изо всех сил ткнул железякой вперёд и почувствовал, как нечто необоримо сильное поймало прут и грянуло Азаря о противоположную стену.

Ересиарх выдохнул, в груди снова заболело.

Зрение постепенно возвращалось.

Узник видел, как к нему бежит разъярённый храмовник, правая нога которого то и дело выгибалась в другую сторону, а подол балахона насквозь пропитался и почернел от крови. Из-за повреждённой ноги «рытник» хромал и едва не падал, но всё равно двигался очень ловко. А силе его позавидовали бы все цирковые силачи Лихобора. Поэтому, когда псевдорытник схватил Азаря за руки, тому показалось, что его зажали огромными тисками.

Чтобы вырваться, ересиарх пнул его в сломанное колено. Храмовник взвыл и повалился набок, но хватку не разжал. Напротив, ряженый всё сильнее стягивал руки.

От недостатка воздуха мутилось в глазах.

Тогда Азарь, не мудрствуя лукаво, вцепился «рытнику» зубами в нос. Тот взвыл сильнее и на миг ослабил хватку. Этого вполне хватило, чтобы ересиарх высвободил руки и со всей силы надавил большими пальцами храмовнику на глаза. Каким бы сильным воином ни был охранник Азаря, но даже его проняло. Схватившись за лицо, он истошно заорал и стал биться в судорогах.

Ересиарх выскользнул, рукой пошарил на полу в поисках штыря, не нашёл и сорвал с себя пояс. Обмотав его вокруг шеи храмовника, Азарь ногами упёрся в его затылок и что есть мочи потянул руками на себя. «Рытник» захрипел и засучил ногами, окровавленными пальцами он пытался дотянуться до узника, но не успел. Лицо отекло и налилось кровью, глаза неестественно вылезли из орбит, храмовник издал последний всхлип и замер.

Азарь вытер пот со лба и откинулся навзничь на стылый сырой пол каменных катакомб. Дышать было всё ещё больно, немилосердно болело в правом боку, а в ушах стоял противный звон.

Переведя дух, Азарь тяжело поднялся и, прижавшись спиной к стене, стал осторожно пробираться вперёд. Двумя руками наготове держал штырь. Скорее всего, все способные сражаться мужчины Храмовых скал сейчас были снаружи – отражали дерзкую атаку Безумного рива, но Азарь поставил на карту слишком много, чтобы попасться на такой мелкой неосторожности.

Храмовые скалы то и дело сотрясали неведомые силы, ересиарх мог только догадываться, какие заклятия и существа заставляли каменные стены ходить ходуном и валиться сверху целыми обломками. Даже в глухих и тёмных коридорах без окон слышался рёв, шум, крики и лязг железа. Грохот рушащихся стен, свист пращей и камнемётов.

Азарь успел пройти несколько пролётов, прежде чем ему встретились храмовники. Пробираясь осторожно, даже задерживая дыхание, он издалека услышал топот бегущих. Ересиарх нырнул в нишу и занёс для удара стержень. Но ему повезло – монахи явно спешили, поэтому пробежали мимо, не заметив его. Ересиарх немного выждал, прежде чем продолжить идти.

Он всё так же жался спиной к холодной склизкой стене, напряжённо вслушиваясь в темноту.

Следующие двое дьячков, коих Азарь повстречал, вынырнули словно из ниоткуда, будто ждали его. Оба были вооружены кривыми тарганскими саблями и одеты в старые затёртые бригантины. Напали оба сразу. Первый выпад Азарь отбил неловко, едва успев защититься. При этом ему пришлось развернуться и встать в неудобную позицию, отчего едва не упал. И тут же на него обрушили град свистящих ударов. Храмовники шли тараном, но в них чувствовалось отсутствие воинской выучки – дьяки действовали неслаженно, толкались и всячески друг другу мешали. И не диво, поскольку, в сущности, в Храмовых скалах были только одни профессиональные воины – рытники. Они исполняли роль охраны, прознатчиков и карающей длани Святой Церкви. Недаром в простонародье их нарекли цепными псами Храма.

Да, были ещё монахи, владеющие боевым исихазмом – старой и изжившей себя духовной практикой, вся суть которой сводилась к достижению выдающейся физической формы посредством дыхательных упражнений и ритмичным чтением особых молитв. Огромный минус исихазма в том, что наделяя адепта превосходной физической мощью и выносливостью, он, тем не менее, никак не влиял на боевые навыки монаха. Поэтому при столкновении исихазма и воинской выучки, верх брала техника.

Тем временем уйдя в резкий кувырок и перекат, Азарь сумел разорвать дистанцию и, наконец, принять удобное для боя положение. Он орудовал железным штырём, словно мечом. В его движениях угадывались уверенные, отточенные с детства приёмы, характерные скорее для ратника средней руки, нежели для простого работяги или, паче того, словоблуда – коими считались все еретики и распространители ложных учений. Поэтому Азарь просто забил своих противников, как скот.

Переодевшись в их рубище, ересиарх вооружился саблей и пошёл дальше.