«Зачем я ляпнула про ребёнка?» – думала девушка. Она уже забыла, что только что её мучил страх перед неизвестностью. Сейчас она переживала из-за своей беспечности.

С другой стороны, может, она и промолчала бы, если бы не…

Если бы не получила то самое письмо, где всё грозили рассказать генералу, или требовали заплатить.

Платить. Это первое, что ей пришло в голову. И она уже дошла до банкомата, чтобы снять деньги, только оказалось, что ту сумму, которую с неё требовали, банкомат не выдавал. Идти в банк означало одно. Банк был обязан докладывать Георгу о крупных тратах его содержанки. С того дня, как она стала с ним спать, её жизнь была взята практически под полный контроль.

Бьянка вдруг с ужасом осознала, что если Георг прошерстит её квартиру, он обязательно найдёт это письмо. Почему она его не выбросила?

Снова холодный пот прошиб девушку. Она напрягла пальцы, и они стали похожи на скрюченные куриные лапы. Поднесла их к лицу, застонав от собственной беспечности.

– С тобой всё хорошо? – участливо спросила одна из девушек.

«А если он уже всё знает и хочет поймать шантажистов? А меня прячет от них подальше? – ухватилась она за собственную фантазию, как за спасительную соломинку. Но тут же рассудок отмёл эту мысль: – Когда он мог узнать? Если только не он сам был инициатором всего этого?

Но для чего?»

Для того чтобы расстаться с тобой без выплаты содержания…

Письмо… Голова начала болеть от напряжения. Письмо. Знает ли о нём Георг или нет? Ни один из ехавших в машине не мог бы ей ответить на этот вопрос. Только Лавр, его адъютант, лучший друг и правая рука в одном флаконе, знает обо всех делах Георга. Только Лавр должен быть сегодня там же, где и Георг.

– Простите, давайте заедем ко мне домой. Вернёмся. Я одну вещь забыла… – она понимала, насколько нелепо звучала просьба. Они ехали уже больше часа.

– Господин генерал приказал вести вас в поместье. Всё, что вам понадобиться, можете передать через нас. Если нам разрешат, мы привезём.

– Мне очень-преочень надо. Ну, пожалуйста. Мы ничего не скажем Георгу. Вы же знаете, он всегда исполняет мои прихоти.

– Слышь, свяжись с генералом, – передал водитель пассажиру переднего сидения.

Тот нажал на какие-то кнопки на панели. Раздался гудок…

Бьянка напряглась, затаила дыхание. Сейчас она услышит его голос… И вдруг она поняла, что ей очень важно услышать его ответ: «Всё в порядке, беляночка». Всего четыре слова, а как много в них заключено.

Но вместо этого услышала: «Абонент вне зоны обслуживания. Оставьте ваше сообщение после звукового сигнала…» Вот и всё, сказка окончилась.

Машина продолжила скользить по трассе, приближая девушку к месту её заточения.

Она выдохнула. Если не можешь справиться с ситуацией, её надо просто принять.

«Я обещаю тебе, господи, что я назову дочку Марией, а мальчика Иисусом, только пусть этот ребёнок будет от генерала».

Она закрыла глаза. Воспоминания тонкой струйкой пробивали себе путь сквозь тревоги.

Бьянка

В то время я работала подай-отнеси-прибери в ночном клубе, где собирались богатые и не очень. Девочка из провинции, ничего не читавшая, кроме дамских романов, я отчаянно верила в сказку. Эту работу нашла не сразу. Поначалу столица встретила меня брезгливой гримасой «Понаехали». Первое место работы: кафе при вокзале, где вечно толкалась разношёрстная публика.

Немного освоившись, я поняла, своё счастье надо ловить именно в ночных клубах, где тусуется обеспеченная молодёжь. Тогда я внаглую пошла к директору кафе, который давно на меня заглядывался, и попросила взаймы. Взамен пообещала собственное тело, если не смогу отдать деньгами.

Телом расплачиваться не пришлось. Мне повезло. Меня приняли. Правда, на помощника официанта. Моя работа заключалась в том, чтобы убирать грязную посуду со столиков, протирать их, да убирать за перепившими. Чтобы не приставали клиенты, униформа серая, невзрачная, волосы под колпаком, никакой косметики.

Тогда-то я и заметила эту троицу: Георг с Лавром и Филиппом. Георг ещё только в каких-то низших чинах ходил. Адъютант с принцем мне не понравились. Один был постоянно навеселе, а другой слишком уж блондин. А Георг прочно засел в мозгах: гора мышц, волевой профиль, чёрные волосы, а главное, его непоколебимая уверенность. И мне до коликов в животе захотелось, чтобы сказка про Золушку стала явью.

От него веяло чем-то таким, что хотелось подойти к нему и исполнить любое его желание. Я мечтала, как однажды он заметит меня. «Слушай, кто там у тебя работает, такая красивая, большеглазая. Пусть обслужит мой столик, я хочу посмотреть на неё поближе», – скажет он нашему директору. Я могла часами придумывать нашу встречу. Когда я ходила по рынку, представляла, как мы одновременно возьмёмся за одно яблоко. Когда переходила дорогу, что он стоит на светофоре и смотрит на меня. Каждую свободную минуту я убегала в свой заветный уголок, где никем не замеченная, могла за ним наблюдать. Я должна была знать о нём всё: что он любит, как реагирует, каким бывает.

Я знала, что добьюсь своего. Ведь у меня было главное: мои волосы. Георг любил блондинок. Словно чувствовала, с первого дня приезда в столицу я блюла себя, не поддавалась на уговоры перепихнуться за углом, стоила из себя девочку-недотрогу. Оставался только вопрос, как привлечь к себе внимание Георга.

В тот вечер он танцевал между двух блондинок. Они так плотно к нему прижимались, словно хотели стереть его в порошок. А мне хотелось подойти и оттаскать их за патлы. Высокие, красивые, стильные девушки. И я – серая мышка с платиновыми волосами, которые никто не видит. До чего же было обидно.

Меня отправили убрать столик блондинок. Отсюда было хорошо видно, как Георг прижимал к себе то одну, то другую, шептал им что-то на ухо. Они громко смеялись.

Я засмотрелась на них и уронила стакан. Наклонилась, чтобы поднять осколки, да порезалась. Вот уж не повезло.

Вдруг мне на руку кто-то наступил каблуком. Стекло, которое я держала в руке, врезалось в ладонь. Это одна из блондинок не увидела девушки в сером. Руку словно проткнули шилом.

– Что ты здесь делаешь? – недовольно проворчала блондинка.

– Простите, убираю, – пробурчала я.

Я смотрела на ладонь, проверяя, не осталось ли в порезе стекло. К счастью, рана оказалась неглубокой. А вот след от каблука болел сильно. Слёзы сами хлынули из глаз. Меня бросило в пот, пончики пальцев онемели.

– Дай руку, посмотрю. – Георг подошёл ко мне и взял меня за руку.

Я замерла, не решаясь поднять на него заплаканные глаза. Я думала о том, какая же я страшная, с опухшим от слёз носом и красными глазами.

– Лавр, посвети, что ли, – сказал он блондину. Тот достал телефон, включил в нём фонарик. – Ну, ты знатно каблуком-то потопталась. Чуть без руки девчонку не оставила, – обратился он к блондинке.

– Нечего сидеть на полу было. Я её не видела. Сама виновата. Убирать надо, когда нет никого, – девице, похоже, не было ни стыдно, ни жалко.

– Ладно, пошли на свет. Всё равно рану надо будет обработать.

Бьянка улыбнулась своим воспоминаниям.

При свете он казался ещё больше и красивее. Его тёплые руки были ухоженные. А она ожидала, что ладони будут жёсткие, с мозолями, как у их деревенских парней. Он, ни слова более не говоря, схватил её за запястье, повёл за собой, прокладывая себе путь через толпу, как ледокол прокладывает путь сквозь лёд. Народ расступался, многие бросали недовольные взгляды, но не возмущался.

Он шёл так быстро, что девушка еле поспевала за ним. Колпак по дороге слетел, и копна платиновых волос рассыпалась по плечам.

– О-фи-геть! – это всё, что смог вымолвить Георг, глядя на девушку.