— Останься со мной, пока Костя не приедет. Или работа не отпустит? — омега с надеждой посмотрел на Глеба.
Орлов растерялся, но остаться согласился. Иван воспрял духом. Омега предложил вместе испечь пирог, который очень любил Тимофей, с сыром и кабачками. Орлов чувствовал себя не в своей тарелке, но вида старался не подавать. Он натирал кабачки, замешивал тесто, тер сыр. Пирог получился вкусный, но Глебу почему-то кусок в горло не лез. Обижать Ивана не хотелось, поэтому пришлось пробовать.
Вечером омега нашёл старые альбомы и показал Орлову фотографии маленького Тимофея, на удивление, Глеб заметил, как похожи они были с братом в раннем детстве.
Иван достал комплект чистого белья и постелил Глебу в гостиной на диване, но перед сном попросил полежать с ним. Орлов лег на край широкой кровати и моментально уснул. Тогда Иван укрыл его лёгким одеялом, а сам ушел в гостиную.
Очнулся Глеб посреди ночи от сильной тянущей боли внизу живота, холодный пот проступил по всему телу. Кое-как он дошел до ванной и ужаснулся. Белье было испачкано кровью. Боль не проходила. Глеб сел на бортик ванны и, приложив руку к животу, простонал. Орлов догадывался, что с ним. Такое бывает во время выкидыша. Глеб медленно поднялся и пошел в комнату к Ивану. Тот не спал, молча лежал, глядя в потолок.
— Ты чего? — Иван приподнялся, взволнованно осмотрев бледное лицо Глеба.
— Мне больно, — произнес Орлов и осел на пол.
***
Провинциальная больница оказалась совсем не такой, какой ее представлял Глеб, пока ехал в машине скорой помощи. Орлова оставили в отделении, поставив диагноз «Угроза выкидыша».
Иван был рядом, сильно переживал и ушел только тогда, когда ему настоятельно рекомендовали покинуть палату и отправиться домой отдыхать. Омега пообещал Глебу вернуться на следующий день. И Иван действительно вернулся и был крайне огорчён, когда ему сказали, что Орлов в плохом психоэмоциональном состоянии.
Несколько дней Глеб отказывался от еды и держался на капельницах. Иван уговаривал омегу, как ребёнка, и готов был кормить с ложки. Орлов сдался, но лучше ему не становилось. На вопросы Ивана лечащий врач Глеба разводил руками и посоветовал обратиться за психологической помощью.
— Зачем я вам? — как-то поинтересовался Глеб, глядя на Ивана.
— Помнишь, ты спрашивал, что ты можешь сделать для меня?
— Да.
— Я хочу быть дедом твоему сыну, — выпалил Иван, заправляя за ухо волосы.
— Зачем вам это? Вы молодой красивый омега с сильным альфой. Вы смогли бы родить ещё одного ребенка, — проговорил Глеб, заглядывая в глаза Ивану, понимая, что ещё не время для подобных разговоров.
— Я не могу. Тимофей был моим первым и последним сыном. Одна беременность — внематочная, вторая — Тимофей. А потом миома и все.
Глеб задумался.
— Почему вы не хотите просто забрать моего ребенка? — Глеб не думал, что говорит. Голова была, как в тумане, и даже навыки чуткого следователя и хорошего психолога куда-то пропали.
— Потому что я не такой, Глеб! — строго проговорил Иван. — А ещё пока нет гарантий, что ты сможешь выносить, пока нет. Но я хочу помочь, а взамен прошу просто, чтобы твой сын называл меня дедом.
— Я согласен.
***
Курбатский долго думал о том, что нужно было остаться с Глебом после всего случившегося, поддержать, помочь, хоть альфа и был откровенно зол на бывшего напарника. Лазарев же наседал по этому поводу, говорил, что Орлову плохо, он пьет и несёт бред. Михаил был уже готов ехать к Глебу, но Игнат взъярился, он кричал, бил посуду, чем напугал их сына, мальчишка плакал, наблюдая за перепалкой родителей. Курбатский, конечно, мог ничего не говорить своему омеге, а просто на пару дней уйти к Орлову, прикрывшись работой, но это было бы свинством по отношению к партнёру, а он и так наломал дров. В конце концов Михаил, чтобы успокоить бьющегося в истерике Игната, прижал его к себе крепко и вцепился зубами в плечо. Метка получилась странной, рваной и почти бескровной. Игнат опешил, но поняв, что произошло, успокоился. А вот Курбатский не знал, что ему делать. Теперь у альфы было двое помеченных омег и ни один из них не стал ему мужем.
С Орловым Михаил так и не встретился. Дома омеги не оказалось, а на звонки он не отвечал, лишь прислал короткое сообщение, что с ним все в порядке и просил не беспокоить. Лазарев сказал, что тот уехал в Архангельск. Но у Глеба никого там не было, это Курбатский знал точно. И если Лазарев на отъезд омеги реагировал спокойно, то Михаил напрягся.
Шли дни, недели. Курбатский сделал предложение Игнату, но про Глеба не забывал. Альфа тысячу раз мечтал сорваться и поехать в Архангельск, найти Глеба и просить прощения, но Лазарев говорил, что поезд ушел, а Игнат готовился к свадьбе. Торжество должно было пройти первого октября, омега волновался, продумал все до мелочей, от костюма до декора на столах у гостей.
На свадьбе Игнат блистал. Когда Курбатский увидел его в свадебном костюме, то потерял дар речи. Игнат был красивым омегой. Светлые волосы до плеч, собранные в хвост, идеальная кожа, которая регулярно подвергалась разным процедурам у косметологов, естественные брови и голубые яркие глаза. Глеб тоже был привлекательным, но если поставить их с Игнатом в один ряд, то последний явно имел преимущество. Михаил с грустью вспомнил об Орлове, глядя на своего будущего мужа. У двух омег не было ничего общего.
На свадьбе был почти весь отдел Управления и коллеги Игната. В какой-то момент Михаил расслабился, перестал думать о предательстве и справедливости, перестал копать себя изнутри.
Курбатский много пил и часто выходил перекурить на улицу. В одну такую вылазку краем уха он невольно подслушал разговор коллег.
— А ты в курсе, что с Орловым? Интересно, приглашали его, вроде бы они друзьями с Мишей остались.
— Лазарев однажды обмолвился, что в больницах лежит, а ещё слухи были, что он беременный, на сохранении, угроза выкидыша.
Курбатский перестал слушать разговор коллег после слов «угроза выкидыша». Глеб беременный и с огромной вероятностью, что от него. Ослабив узел на галстуке, Михаил уверенно пошел прочь от ресторана, кто-то окликнул его, но альфа будто не слышал.
***
Архангельск встретил Курбатского холодным ливнем и порывистым ветром. Михаил был весь на нервах. Он клещами вытащил у Лазарева, где и с кем Глеб. Иван Жульбицкий звонку Курбатского как будто обрадовался. Чего нельзя было сказать об Орлове. Увидеть альфу на кухне Ивана омега не ожидал. Глеб только вернулся из омежьей консультации, его уже не плоский живот обтягивала черная водолазка. Курбатский уставился на Орлова. Он разглядывал живот омеги с интересом, прикидывая, каким может быть срок. Глеб не выглядел уставшим, измождённым, не был на грани нервного и физического истощения, как ему это представил Лазарев. Орлов выглядел очень уверенно.
— Мне сказали, что ты чуть ли не на грани смерти, — начал Михаил. Глеб покосился на Ивана, но тот развел руками и вышел из кухни, решив, что альфе и омеге нужно поговорить наедине.
— Был. Сейчас уже лучше, — коротко ответил Глеб. — Женился?
Курбатский, будто испугавшись, потянулся к кольцу, и, нащупав его, покрутил на пальце.
— Поздравляю, — пронаблюдав за действиями альфы, сухо произнес Орлов.
— Спасибо, — Михаил поднял растерянный взгляд на Глеба, но тот смотрел на него без каких бы то ни было эмоций. Что сейчас чувствовал омега, было доступно только ему самому. — Почему ты опять не сказал мне? Почему?! — вдруг повысил голос Курбатский, его выводило безразличное спокойствие Глеба.
— Ты пришел поорать на меня? — спокойно проговорил Глеб.
— Да! Потому что ты снова поступил, как долбаный эгоист! — Курбатский был возмущен, хоть и понимал, что не прав, очень не прав.
— Пошел на хуй! — проговорил Глеб. Внутри у него все кипело, но снаружи он был абсолютно спокоен.
— Что? — опешил Курбатский. Он вмиг побледнел.
— Забери свою проклятую метку и иди на хуй! Мне ещё раз повторить? Зачем ты приехал? Что тебе нужно от меня? Ты женился, у тебя есть ребенок, оставь меня в покое! Или тебе нравится издеваться надо мной, нравится изображать из себя самца?
