Я стону. — Мне бы очень хотелось, чтобы у меня хватило эмоциональной стойкости повесить трубку.

«Но это не так. Я хочу сказать, что, может быть, Эрик решит, что ты будешь ужасной девушкой, которая слишком остро реагирует и доставляет больше проблем, чем того стоит. Может быть, он решит, что хочет поиздеваться над тобой в отношениях. Но если ты отстранишься от него, как сделала это три недели назад, ты просто примешь это решение за него.

Я моргнула, смутившись, внезапно вспомнив, почему я пошла в инженеры. Логарифмические производные намного проще, чем это дерьмо про отношения. — Что ты имеешь в виду?

— Сэди, я знаю, что тебе очень нравится этот парень. Я знаю, что если он решит, что не хочет, чтобы ты была в его жизни, это будет больно, и что у тебя будет искушение отступить, чтобы защитить себя. Но если ты хотя бы не дашь ему шанс выбрать тебя, ты его точно потеряешь.

Я медленно киваю, пытаясь думать, не обращая внимания на комок в горле. Позволить идее — действуй, просто действуй, проси то, что хочешь, будь смелой — медленно просачиваться сквозь меня. Вспоминая Эрика. Вспоминая ветерок, витающий между нами на скамейке в парке, на пустынном тротуаре. Как мой желудок затрепетал от чувств, которые он нес. И возможностях. Может быть.

— «Это моё новое счастливое место», — пробормотал Эрик мне в ухо во второй раз, когда мы занимались сексом той ночью. А потом он откинул мои потные волосы со лба, и я посмотрела на него и подумала: Его глаза точно такого же цвета, как небо, когда светит солнце. А я всегда, всегда любила небо.

— Ты права, — говорю я. — Ты так права. Я должна пойти к нему.

Ханна улыбается. — Ну, вообще-то сейчас сколько, час ночи в Нью-Йорке? Я больше думала о телефонном звонке завтра утром. Около десяти.

— Да. Я должна пойти к нему прямо сейчас.

— Это полная противоположность…

— Мне нужно идти. Люблю вас.

Я отключаюсь и вскакиваю с кровати в поисках куртки и телефона. Я начинаю заказывать Uber, но… черт. Я знаю, где живет Эрик, но не знаю его адреса. Я бегу к двери, попутно ища ключи и набирая ближайший ориентир к его квартире, который могу вспомнить. Как, черт возьми, пишется…

— Сэди?

Я смотрю вверх. Эрик стоит у моей открытой двери. Эрик во всём своем высоком, неулыбчивом великолепии корпоративного Тора. В той же одежде, в которой я его оставила, плюс легкая куртка, рука поднята в воздухе и явно собирается постучать.

— Куда-то собираешься?

— Нет. Да. Нет. Я… — Я делаю шаг назад. Ещё один. Ещё один. Эрик остается на месте, а мои щеки горят. У меня галлюцинации? Он действительно здесь, в Астории? В моей квартире? Я слышу громкий стук, и мои ключи оказываются на линолеуме. Я должна вздремнуть. Мне нужен семилетний сон.

— Вот. — Он наклоняется, чтобы подобрать ключи, на секунду останавливается, чтобы изучить мой брелок для ключей с футбольным мячом, и протягивает их мне. — Можно я зайду на пять минут? Просто поговорить. Если тебе неудобно, в коридоре тоже можно…

— Нет. Нет, я… — Я прочищаю горло. — Ты можешь войти.

Краткое колебание. Затем кивок, когда он входит и закрывает за собой дверь. Но он не проходит дальше внутрь, останавливается у входа и просто говорит: — «Спасибо».

Я шла к тебе, я открываю рот, чтобы сказать это. Я собиралась рассказать тебе много-много запутанных вещей. Но удивление от того, что я увидела его здесь, заморозило мою храбрость, и вместо того, чтобы залить его страстной речью, которую я бы напечатала в своем приложении «Заметки» в Uber, я просто смотрю. Молча.

Черт возьми, что со мной не так…

— Вот, — говорит он, протягивая телефон. Его телефон.

Эм-м-м? — Зачем ты даешь его мне?

— Потому что я хочу, чтобы ты посмотрела его. Пароль — 1111.

Я смотрю на его лицо. — 1111? Ты шутишь?

— Да, я знаю. Просто игнорируй это.

Я фыркаю. — Ты не можешь просить меня об этом.

Он вздыхает. — Отлично. Тебе разрешен один комментарий.

— Как насчет одного, одного, одного комментария…

— Вот и всё. Твой комментарий, ты использовала его. Теперь…

— Да ладно, у меня ещё много…

— …не могла бы ты разблокировать телефон?

Я дуюсь, но делаю, как он говорит. В основном из-за явного недоумения. — Кивает.

Он кивает. — Если ты нажмешь на приложение электронной почты, ты найдешь мою рабочую переписку. Большинство этих сообщений строго конфиденциальны, поэтому я попрошу тебя не читать их. Но я хочу, чтобы ты поискала свою фамилию.

— Зачем мне это делать?

— Потому что всё это там. Электронные письма. Я запрашиваю твою диссертацию. Я распространил её по ProBld как мудак. Пару случаев, когда я вообще обсуждал твою работу. Временная шкала должна подтвердить то, что я уже сказал тебе. — Я смотрю на него. Без слов. Затем он продолжает, и становится ещё хуже. — Это всё, о чем я могу думать, но, если я могу показать тебе что-то ещё, что поможет тебе поверить, что Джианна неправильно истолковала вещи, дай мне знать. Я с удовольствием оставлю здесь свой телефон. Потрать столько времени, сколько хочешь. Если кто-то позвонит или напишет, игнорируйте их.

Это спокойный, серьезный взгляд, которым он смотрит на меня. Это разрушает то, что осталось от моего страха быть отвергнутой, и я резко покончила со всей той страшной чушью, которую пытался скормить мне мой мозг.

Во мне раскрывается новое знание, и я мгновенно знаю, что делать. Я знаю, как это сделать. И это начинается с того, что я крепко сжимаю его телефон, подхожу ближе и засовываю его в карман пиджака. Я позволяю своей руке задержаться там на секунду, ощущая тепло тела Эрика. Чистый хлопок. Никаких ворсинок, оберток от конфет или пустых тюбиков ChapStick.

Я обожаю это. Я люблю это. Моя рука так и хочет скользнуть в этот карман дождливыми осенними вечерами и холодными весенними утрами. Моя рука хочет переехать и просто жить здесь, рядом с рукой Эрика.

Но сейчас мне нужно сделать ещё кое-что. Я протягиваю ему свой собственный телефон. Он смотрит на него скептически, пока я не говорю: — Мой пароль — 1930.

Его рот дергается. — Год проведения первого чемпионата мира по футболу?

Я смеюсь, потому что. . Да. Из всех он должен знать. А потом я чувствую, что начинаю плакать, потому что, конечно, из всех людей в мире он должен знать.

— Открой, пожалуйста, — говорю я между всхлипами. Эрик с широко раскрытыми глазами, встревоженный слезами, пытается приблизиться и притянуть меня к себе, но я ему не позволяю. — Разблокируй мой телефон, Эрик. Пожалуйста.

Он быстро вводит цифры. — Готово. Сэди, ты…

— Зайди в мои контакты. Найдите свой. Его. . Я изменила его. На твое настоящее имя. — Трудно поддерживать высокий и продолжительный уровень ненависти к тому, кто сохранен в вашем телефоне с жеманным прозвищем, я не добавляю, но эта мысль заставляет меня хихикать, мокро, водянисто.

— Сделал. — Он звучит нетерпеливо. — Могу я…

— Хорошо. — Я делаю глубокий вдох. — Теперь, пожалуйста, разблокируй свой номер.

Пауза. Затем: — Что?

— Я заблокировала твой номер. Потому что я… — Я вытираю щеку тыльной стороной ладони, но на глаза наворачиваются слезы. — Потому что я не могла этого вынести. . Потому что. Но я думаю, ты должен разблокировать его. — Я снова всхлипываю. Громко. — Итак, если ты решил, что тебя не волнует тот факт, что иногда я могу быть сумасшедшей, и если ты захочешь позвонить мне и дать… тому, чем мы занимались, ещё один шанс, то я с удовольствием возьму трубку и…

Я обнаруживаю, что втягиваюсь в его тело, крепко прижимаюсь к его груди, и мне, вероятно, следует настоять на том, чтобы как следует извиниться и предложить подробный разбор всего, что произошло, но я просто позволяю себе погрузиться в него. Почувствуйте его знакомый запах. Когда он убирает мои волосы назад, я зарываюсь лицом в его рубашку и таю, пропитываясь тишиной и облегчением.