– О горе мне, горе! За что ты так жестока? Владычица моя, сжалься надо мной, молю!
Абсолютно все люди на остановке пялились на нас. Кто-то с интересом, кто-то с осуждением, кто-то испуганно.
– Встань! Встань, говорю! – шипела я. – Чего ты тут устроил?
– Всего лишь слово из двух букв, и мои адские мучения закончатся! – верещал Назар.
Ему, видимо, вообще не было дела до того, что нас глазеют полтора десятка незнакомых людей, и выглядим мы со стороны, мягко говоря, странно. Ситуация ухудшалась еще и тем, что вдали я заметила свой автобус, который стремительно приближался к остановке.
– Назар, пожалуйста, мне домой надо, – заныла я, пытаясь сделать шаг.
Однако парня это ничуть не смутило. Он полз за мной прямо на коленях, продолжая причитать и молить сжалиться над ним на всю улицу.
Я чувствовала, что мое лицо наливается краской. То ли от натуги, ведь передвигаться, когда к ногам прицепился здоровый парень, очень сложно, то ли от смущения и неловкости, которыми было пропитано все мое существо.
Назар тем временем все больше входил в образ и с бешеной экспрессией продолжал:
Испить бы яду мне,
Но смерть не принесет покоя!
Лишь твое "да", о, Александра,
Мою больную душу успокоит!
"Отлично! Этот шизофреник еще и стихами заговорил!" – раздраженно подумала я, пытаясь отодрать прилипшего парня. Но силенок у меня для этого явно было маловато.
Двери моего автобуса распахнулись, и из него стали выходить пассажиры.
– Назар, мне правда надо ехать! – сказала я негромко, глядя ему прямо в глаза.
– Просто скажи "да". Ведь вероятность того, что мы снова встретимся не так высока, – также тихо ответил он, сжимая мои ноги.
– Хорошо, да, – не выдержала я.
Назар мгновенно опустил меня и поднялся, отряхивая колени. Вид у него при этом был довольный и совершенно спокойный. Будто это не он пару секунд назад ползал по остановке с дикими воплями.
Одной из последних я заскочила в автобус, и перед тем, как его двери закрылись, увидела лицо Назара. Он, хитро улыбаясь, одними губами произнес: "Ты обещала!"
Глава 5
Иногда, глядя записи с выступлений Влада, я не могла отделаться от ощущения, что он для меня слишком крутой. Слишком красивый. Слишком яркий. В Ревкове было столько природного обаяния, дерзости и стиля, что порой мне становилось страшно. Я боялась ему не соответствовать.
Количество подписчиков Влада в социальных сетях росло в геометрической прогрессии, и каждый новый день десятки девочек комментировали его фотки словами типа "сладкий", "лучший" и "офигенный".
Я старалась с пониманием относиться к возрастающей популярности своего парня, но, признаться честно, порой мне давалось это с трудом.
Как-то вечером, листая ленту Инстаграм, я неожиданно увидела, что Влад выложил отрывок их совместной с Марианной песни к себе в профиль. Он упоминал, что композиция почти готова, и скидывал черновые записи, но здесь в социальной сети показал финальный вариант.
Песня мне понравилась. Ритмичная, не слишком быстрая, не слишком медленная. Трогательная, чувственная и задевающая за живое. Под такую можно и потанцевать, и погрустить.
С одной стороны, меня распирала гордость за Влада и ребят из его группы: им удалось создать поистине потрясающую песню, которая вполне могла бы стать большим хитом. Но, с другой стороны, трек был записан совместно с Марианной, молодой и талантливой певицей. Их голоса так красиво переплетались в песне, будто между ними на самом деле было что-то особенное.
Влад пел о любви. Но на это раз я чувствовала, что не для меня. И это болезненно задевало за живое. Умом я понимала, что это всего лишь работа. Но ревность, как маленький червячок, медленно прогрызала ранку в моем сердце.
Кстати о ревности, в последнее время это чувство я испытывала не только к Владу, но и к своему лучшему другу Булаткину. Отношения Антона и Зарины развивались довольно стремительно. Они много общались, он провожал ее после школы, лишив нас с Адой этой привилегии, и постоянно переписывался с ней в мессенджерах. На переменах эта сладкая парочка вечно шушукалась, да и в столовой Князева все чаще сидела за нашим столом.
Я, в отличие от Ады, относилась к ней нейтрально. Не то, чтобы она мне не нравилась, просто мы почти не общались. В основном Зарина разговаривала с Антоном, а со мной перебрасывалась лишь формальными фразами типа приветствия и прощания.
Я видела, что Булаткину очень нравится Князева. Даже больше, чем когда-то нравилась Милославская. И факт того, что девушка отвечала ему взаимностью, окрылял парня.
Правда, общаться с другом теперь стало менее интересно, ведь большинство предложений у него теперь начиналось с ее имени. "Зарина сказала", "Зарина думает", "У Зарины есть". Говоря откровенно, меня это немного подбешивало. Но я старалась не показывать своего раздражения, ведь, когда я рассказывала Булаткину о своих парнях, он всегда терпеливо выслушивал мои истории.
А вот Ада с первых дней невзлюбила новенькую. И не особо пыталась это скрывать. Говорила различные колкости в ее адрес, высмеивала странные ободки с бантиками, которые носила Зарина, а в ее присутствии напускала на себя вид снежной королевы. Холодной и неприступной.
У Ады всегда был непростой характер, но раньше я никогда не замечала за ней такого сильного неприятия чьей-то персоны без явных на то причин. Когда она в очередной раз посетовала на то, что Антон отказался прогуляться с нами, потому что собирался в кино с Зариной, я философски заметила:
– Знаешь, Ад, лично я уже давно смирилась с тем, что Булаткин никогда не будет принадлежать мне на сто процентов. Еще тогда, в начальной школе, когда мы обе были влюблены в него, он не выбрал одну из нас, а предложил "любить друг друга втроем". Тогда-то мне и стало ясно, что нужно довольствоваться тем, что есть.
– Да я же ни на что не претендую, – отмахнулась она. – Просто не узнаю Антона… Весь такой влюбленный.
– Ну да, настало и его время любить, – беззаботно ответила я.
Я понимала негодование Ады и тоже чувствовала грусть от того, что Антон меньше времени стал проводить с нами. Но, кажется, у них с Князевой все было действительно серьезно. Они смотрели друг на друга такими глазами, что порой мне становилось неловко. Будто я была свидетелем не просто взгляда, а чего-то более интимного.
Я старалась быть хорошим другом и всячески поддерживать Антона в его общении с Зариной, ведь он, так же как и мы с Адой, заслуживал быть счастливым в отношениях.
Однако ни одно терпение в мире не безгранично. Моему настал конец, когда Булаткин нанес мне личную обиду. Ну, по крайней мере, на тот момент мне так показалось.
Он зашел ко мне в гости как-то вечером, и я очень ему обрадовалась, ведь мы уже довольно давно не общались наедине. Однако Антон был какой-то зажатый, и я не могла избавиться от ощущения, что ему неловко.
– Саш, ты же знаешь, мы с Зариной очень нравимся друг другу, – начал он, садясь за стол.
– Конечно, знаю, – улыбнулась я, разливая чай по чашкам.
– Так вот, нам хочется проводить больше времени вместе…
– Куда уж еще больше? – усмехнулась я. – Вы и так каждый вечер гуляете! Или… Вы съехаться решили?
Я рассмеялась, однако Антон оставался серьезным.
– Она… То есть мы… Хотим сидеть вместе на уроках, – собравшись с духом, выпалил он.
Я поставила чайник обратно на плиту и медленно развернулась к нему.
– Что ты сказал? – я с трудом могла поверить в услышанное.
– Саш, ты должна понять меня…
– Антон, мы с тобой просидели за одной партой десять лет! – перебила я его. – И в последний год ты решил променять меня на свою подружку, которую знаешь без году неделю?! Да я один и тот же лифчик ношу дольше, чем вы встречаетесь!