– А вот и ты, мой дорогой Мики! – не подымаясь из-за стола, сказала королева и поманила его пухлой и маленькой, почти кукольной, ладошкой. – Иди сюда и садись поближе ко мне. Будем говорить по-английски, местные на нем не понимают ничего. Только французский! Они не делают вид, что не понимают, в этом их своего рода патриотизм.

– Вам все наши просили передать поклон, – сказал Михаил, усаживаясь против Виктории. – Ники с Аликс, мама и сестры, и Элла с дядей Сергеем. Все!

– Сюда стоило ехать хотя бы вот ради этого, – пропустив родственный привет мимо ушей, кивнула королева, и двойной ее подбородок качнулся. – Лучше этого вина, – она указала на стеклянный кувшин с белым вином, – нет нигде на свете. В нем бегают взапуски солнечные искры, как сказал поэт. Или не сказал, а только подумал? – Ожидая ответа, Виктория бросила на наследника русского престола лукавый взгляд.

– Сказал, – согласился Михаил.

Вот сейчас бабушка спросит, кто именно сказал, а он не найдет что ответить, и останется в дураках. «Подумал» – так сказать было бы уместней.

Но Виктория раздумала копать глубже, она придвинула к Михаилу блюдо с поджаристыми золотистыми тостами, намазанными тапенадой – густой пастой из оливок, каперсов и анчоусов, и продолжила:

– Я велела никого сюда не пускать, чтоб не мешали. Налей-ка вина, мой мальчик! Тапенада здесь просто отменная… Ну да ты сам знаешь. Не забыл с прошлого раза?

С прошлого раза прошло почти четыре года – Миша приезжал тогда в Кап д’Ай с мама и сестрой навестить Георгия, искавшего в этом климате спасенье от своей болезни, да так и не спасшегося.

– Помню… – сказал Михаил и замолчал.

– Бедный Джорджи! – вздохнув, продолжала Виктория. – От судьбы не убежишь. Молодой, очаровательный. Жизнь не успела перед ним открыться, и любовь не удалась… Знаешь, о чем я? – Королева требовательно глядела на своего визави.

В ответ Михаил кивнул чуть заметно. Он знал, о чем завела речь Бабушка Европы, но семейную эту тему обсуждать не желал. Да, Джорджи влюбился в Грузии в княжну, похожую на пэри, хотел на ней жениться, но Семья, прежде всего Ники и мама, воспротивились мезальянсу и разрушили планы влюбленных. И этот удар уж никак не способствовал выздоровлению Георгия в Абастумани… Кто-то, как говорят в России, вынес сор из избы, и слухи докатились до Лондона.

– Налей-ка еще вина, – сказала Виктория. – Жизнь продолжается, мой мальчик, раны зарастают, но шрамы остаются… Я слышала от сведущих людей, что тебе по нраву наше государственное устройство: на одной чаше весов мой трон, на другой – конституция. Весы находятся в устойчивом равновесии, все довольны и законопослушны.

«Стало быть, от сведущих людей… – попивая отменное вино из высокого бокала, оценивал услышанное от бабушки Михаил. – Сначала грузинская любовь Джорджи, теперь вот мой интерес к конституционной монархии… Это Чарльз Скотт шпионит, ее посол».

– Ники наша система совсем не нравится, – продолжала Виктория, – он абсолютист, мой посол говорит, что без разрешения царя у вас там даже птица не поет. Ники пытается идти вперед, но голова его повернута назад. Это опасный путь, он ведет к смуте. Так ему и передай, по-родственному. Хотя он вряд ли прислушается. Как ты думаешь?

– Ну, не знаю, – ушел от прямого ответа Михаил.

– А я знаю, – потягивая вино, сказала королева. – Он если кого и слушает, так это свою Аликс. Она при моем дворе росла и – может, как раз поэтому – ко мне относится с прохладцей. Ну да всем не угодишь! Зато теперь на английском говорит лучше, чем на родном.

– Вот и польза… – пробормотал Михаил. – Я тоже английский больше люблю, чем немецкий.

– Приятно слышать, – улыбнулась королева. – Скажи-ка, мальчик, ты ведь не помолвлен?

– Нет пока, – опешил Михаил от такого неожиданного поворота разговора.

– Вот именно, что пока, – посерьезнела Виктория и убрала улыбку с круглого, с толстыми щеками лица. – А пора бы. На месте твоей мамы, я бы этим занялась не откладывая. Планировать будущее династии – наша обязанность.

Михаил слушал старую королеву, не упуская ни слова. Так вот, значит, в чем причина приглашения в эту винодельню на приватную встречу. Династическое сватовство – всем известное амплуа Бабушки Европы! Можно было и раньше сообразить, а не плутать в потемках в поисках разгадки.

– Я должна думать обо всех нас, о нашей семье, – продолжала королева. – Мой проверенный ход – брачные связи. У меня на примете две претендентки, обе – принцессы королевской крови. Красавицы, ангелы! Я желаю тебе счастья, Мики, а Британии – величия. Ты любишь старую добрую Англию, и это главное.

– Мне нужно немного повременить, – покачивая солнечное вино в бокале, сказал Михаил. – Я не вполне созрел для семейной жизни. И мама…

– Никто не тащит тебя под венец уже завтра, – сердито заметила Виктория. – Объявление о помолвке наследника русского трона, да еще при такой свахе, как я, – этого будет пока достаточно. Перед тобой открывается выбор: Испания, Греция. Ты расширишь русское влияние и английское, конечно, тоже. Ты еще крепче сплотишь нашу семью. Британия будет тебе благодарна… А теперь пора перейти к сырам, – она указала пальцем, унизанным перстнями, на деревянную доску с разложенными на ней сырами.

– Выглядит заманчиво… – пробормотал Михаил, не пришедший еще в себя от неожиданного предложения Виктории.

– Вот этот просто сказка! – Виктория со знанием дела нацелила палец на маслянистый бюш-де-шевр. – И морбье-Эрмитаж нисколько не хуже.

– А бри? – спросил Миша.

– Замечательный! Вот, возьми, – руководила королева. – Они тут знают в этом толк… И попробуй рокфор. Возьми немного хлеба, джем и получи удовольствие от прекрасной Франции!

– Вы великая королева, – помолчав, сказал Михаил. – Никто никогда не проявлял обо мне такую заботу. От всего сердца – спасибо! Но дайте мне время для решения. От этого будет зависеть не только моя судьба, но и, может быть, судьба России.

– Хорошо, – подвела черту Виктория. – Ты разумный мальчик и подходишь для нашего королевского ремесла. Я хочу подарить тебе талисман, носи его и не снимай. Наклони-ка голову!

Она достала из кармашка, скрытого в складках платья, медальон на золотой цепочке – украшенную сапфирами медаль с ее профилем – и надела на шею низко наклонившегося к ней Михаила.

– Храни тебя Бог! – сказала Виктория и, коснувшись лба молодого князя влажными от вина губами, отстранила от себя его гладко причесанную голову.

Заблуждается тот, кто считает Англию страной смога и мороси; выдаются здесь и погожие деньки.

В такой прозрачный, ясный денек королевская яхта «Виктория» пересекла пролив Ла-Манш, отделяющий Англию от континента, вошла в устье Темзы и пришвартовалась у Вестминстерского причала. Королеву встречали на берегу придворные, были выстроены шотландские гвардейцы в медвежьих шапках и конные драгуны. Толпились зеваки, пришедшие поглазеть на церемонию возвращения ее величества королевы Великобритании из зарубежной поездки; им никто не препятствовал – это был праздник.

Десятки и десятки газет накануне оповестили английскую публику о том, что королева возвращается на родину после отдыха, проведенного на Ривьере. Любопытство миллионов читателей искусно подогревали журналисты, прозрачно намекнувшие, что на солнечное побережье Южной Франции Викторию привело не только желание немного отдохнуть от монарших забот, но и уладить кое-какие важные государственные дела, затрагивающие интересы всех подданных британской короны. Какие именно интересы – об этом можно было только гадать, строить предположения или же искать при дворе некие источники информации, готовые за определенную мзду поделиться интересными деталями или хотя бы слухами, которыми земля полнится. Приобщить читателей к жизни и тайнам сильных мира сего – что может быть желанней для газетчика, радеющего о тиражах и собственной карьере?!