В субботу в перерыве между парами мне позвонил муж.

– Ты погуляй сегодня подольше.

– Это почему это?

Шестой учебно-рабочий день, и все, чего я хотела, – это моя субботняя пицца и мой субботний фильм на субботнем диване. Хюгге, хули.

– Тут Слава пришел. И не один.

– Он дверь поджег!

Я выругалась. Муж подтвердил мое мнение и повторил:

– Погуляй пока.

Подлифтового Славу поздно ночью забрала Ирина, уже капризно скуксившись: «Сами не можете разобраться?»

Утром просыпаемся – у холодильника лужа. Снаружи ждал вырубленный счетчик. И, конечно же, ухмыляющийся Слава на лестнице.

Ирине надоело его вылавливать. Она не брала трубку или велела выяснять отношения самостоятельно, не забыв предупредить: «С женщинами он не очень, так что аккуратнее там».

Кухня, ванная, туалет, коридор – все это вновь стало обрастать тем, от чего я так старательно избавлялась. Слава расстарался на славу.

Как назло, в это же время у меня резко снизилась нагрузка в универе, так что процент дома и вне дома вдруг дал крен. Я сидела за железной дверью, прислушиваясь к шорохам, даже не рискуя высунуться, пока он был на месте. Так мы продержались еще месяц. В какой-то момент я поймала себя на том, что с тоской посматриваю в окно – не высматривая своих собратьев по несчастью в доме напротив, а подумывая о свободе. Свободе от моей теперь светлой, просторной и чистой комнаты, за порог которой ходу нет.

От переезда останавливало лишь упрямство: разве можно было сдаться, разве можно было вернуться к себе с поджатым хвостом, разве можно было сдать свое отвоеванное… этому?

Как-то ночью, когда Славы не было в квартире, я вышла в туалет. У сливного отверстия раковины сидело два таракана.

Утром я собрала вещи.

Мы съехали с той квартиры спустя три месяца после заселения. Оказались в другой, совсем недалеко. Оттуда сбежали еще через год после конфликта с хозяином. Посреди ночи и почти что в никуда.

Тогда мы и вернулись в общежитие, только уже аспирантское, где супругам можно было жить вдвоем в одной комнате в блоке из двух комнат.

Когда я только открывала дверь в блок, снаружи послышался шорох.

Замерла.

Отперев дверь, увидела на пороге соседской комнаты рыжего кота с по-детски любопытными зелеными глазищами. Мимо него полз какой-то жук. Кот тотчас прихлопнул его лапой, схватил и прожевал.

Там не было тараканов.

И тараканом не была я.

День не задался. С утра сцепилась в комментариях под совершенно обычной и, я бы даже сказала, впервые за долгое время разумной новостью: феминистки вполне справедливо требуют убрать призыв уступать место в транспорте женщинам. Не беременным, не с детьми, а вот просто женщинам. Казалось бы, ну с чем здесь вообще можно спорить, ан нет, нашлись защитницы! Пришлось целую простыню аргументов настрочить. Тут как налетели сразу все эти «настоящие» да «ведические», чтоб им пусто было!

Начала я так:

Женщина сама по себе не является слабым существом, однако беременность или маленький ребенок действительно переводят ее в число уязвимых…

А еще и на приеме врач со своими новостями. Полтора часа в очереди, пять минут консультации, продуктивненько так. Я почти выползла из поликлиники и глянула на часы: с подругой встречаемся только через час, а до метро минут двадцать. Ждать автобус? Да ну. Июнь, тепло, без ветра, можно вон во «Вкусвилл» напротив за кофе зайти, так и догулять веселее будет.

Только я перешла дорогу к магазину, как сзади промычало:

– Пам-ма-ги-ги-те!

Обернулась: за выступ дома цеплялся дедушка: невысокий, перекошенный так, что одно плечо сильно выше другого, в черной куртейке, серых трениках – потрепанных, но целых и вроде как чистых. Подошла ближе.

– Что-то случилось?

– До пппппехода ндо.

Трусливо мелькнула мыслишка: а вот надела бы наушники, могла бы и проскочить без всяких там угрызений, да как-то сразу вспомнился мой проникновенно-воинственный комментарий.

Цивилизованное общество должно работать так, что его здоровые и сильные члены как раз и заботятся о слабых и уязвимых: детях, стариках, инвалидах, беременных женщинах…

Взяла дедушку под руку и тут же охнула: ничего себе! Выглядит тощеньким, а как будто мешок с камнями навесили. Во мне-то, между прочим, и пятидесяти кило нет.

– Вам до какого перехода?

– Да там, там… – неопределенно взмахнул рукой.

От него пахло старостью: плохо вымытым телом, ветхой одеждой и чем-то горелым, как будто… гречкой?

До перехода было рукой подать, но от этого не легче: шаг вперед, два отдыхаем. Повезло, что обернулся парень, которого я заметила еще на переходе: высокий, здоровый такой лоб, который перебежал на красный.

В основе всего лежит сила, но разве основанием для деления на слабых и сильных должен быть пол?

В два шага он оказался рядом с нами. Тут же подхватил дедушку со второй стороны – сразу полегчало. Дедушка пробормотал еле слышно:

– Пагань.

Поддерживая дедушку, я присмотрелась к нашему почти волшебному помощнику: аккуратная стрижка, ровная борода, хорошие очки, часы при этом самые простые, спортивные, на ветровке нашивка популярного бренда умеренного соотношения «цена – качество». Он выглядел как человек, который хотел бы выглядеть лучше.

Через пару минут мы наконец добрались до зебры.

– Сюда?

– Не-не-не! – Дедушка почти разозлился. – До жэдэ!

Тут уж я присвистнула. Район я знала: до железнодорожного километр, не меньше.

– Так давайте я такси вызову?

– Пне! До жэды! – Дедушка краснел и упрямился. Парень надулся сразу же:

– Дед, какой переход? Я не могу. Пора мне! Че с ним возиться?

И глянул на меня так злобно, как будто надеялся, что я его поддержу, и заранее обиделся, понимая, что нет. Такой здоровый, а ноет.

Сама по себе фраза «мужчины не плачут» испортила поколения мужчин, заставляя их подавлять общечеловеческие эмоции.

Я вцепилась в его рукав и подпустила в голос терпеливой настойчивости:

– До перехода, а там уж все.

Он покачал головой и пошел вперед – слишком быстро, так что дедушка едва-едва успевал переставлять ноги. Дедушку он придерживал за рукав, сохраняя безопасное для куртки расстояние. То и дело сглатывал и облизывал губы, так что кадык постоянно дергался, а язык нырял туда-сюда. Мне стало противно.

Через пару домов нам повстречалась женщина лет шестидесяти пяти – семидесяти с девочкой-подростком, пугливой такой – все пряталась. Оказалось, соседка. Повздыхала и заодно попросила довести дедушку до дома, ведь от переезда идти столько же.

Парень качал головой. Я понимала, что он вот-вот скинет дедушку на пенсионерку с ребенком, так что рявкнула, уже не скрывая раздражения:

– Ты мужик или нет? Дедушке помочь надо!

Он фыркал, стонал, выругивался, потом заныл, что у него болит рука, и поменялся со мной местами. Вес дедушки резко перевалился на мою сторону, я лишь сцепила крепче зубы, слушая поскуливания о куртке, плохом запахе и несправедливости жизни.

Сильным и слабым может быть каждый. Пол – это всего лить набор гениталий.

Мне уже было все равно: лишь бы не бросил. Кое-как перешли железку. Парень тотчас скинул с себя дедушку, тот зашатался – я едва-едва успела его прицепить к забору.

– Держитесь. – Уткнулась в телефон и обратилась к юноше: – Погодите минутку, такси только подъедет и…

Резво перепрыгивая через рельсы, он бежал прочь. Я выругалась.

Мужчина тоже может устать, с какой стати он должен уступать свое место?

Подъехала машина. Мимо проходила женщина, она и помогла мне запихнуть дедушку на заднее сиденье. Я села впереди, уже почти расслабившись: оставалось совсем чуть-чуть. Рано радовалась. Через пару поворотов мы встряли перед шлагбаумом.