— Реагирует лишь на Квиетус, и то недолго! — один из мракоборцев попробовал перекричать шум. — Испробовали все, кроме Редукто, и если честно...
— Квиетус! — приказал я.
Мятежная ручка продолжала с видом крайнего недовольства выговаривать нам, но теперь совершенно бесшумно. Правда, действительно недолго.
— ... впервые взял в руки палочку, а сам и концов ее не отличит! — ручка возвращала громкость. — Борода Мерлина! Мир еще не видывал такой бестолочи...
— Заклятие Квиетус применимо лишь к голосам живых существ! — мне снова приходилось перекрикивать общий шум. — Может, тут Империо подойдет?
— Давайте Круциатус, — выдохнул другой мракоборец. — Они же нам все утро мозг выносят!
— Редукто! Я голосую за Редукто! — замахал руками его коллега. — Разве министра разозлит пара взорванных замков?
— Пара замков — вряд ли, — я шел по коридору, вглядываясь в вычурное оформление дверных ручек. — А два десятка дверей — наверняка. Кстати, когда их установили? Откуда доставили? И что это за звери на них? — я присел на корточки у ближайшего, стараясь игнорировать ругательства. — Может, ваш колдун лишь пробудил старую магию? Может, двери — это артефакт? — я обернулся к мракоборцам.
— Глубоко в этом сомневаюсь, — раздалось слева от меня. Я похолодел. Дверь соседней комнаты была приоткрыта. Рядом с собой я видел блестящие носы безупречно начищенных ботинок. — Видите ли, артефакты — это предметы с довольно сильной энергетикой. Есть несколько заклятий, позволяющих проверить ее наличие. Но и без них оказавшись вблизи волшебной палочки, они создают такой резонанс, который ее владелец просто не сможет не почувствовать. Если, конечно, он не маггл, притворившийся волшебником.
Я, наконец, собрался с духом и поднял взгляд.
— Том Реддл, — он протягивал руку так свободно, словно и правда видел меня впервые. — Случайно оказавшийся поблизости специалист по артефактам, сотрудник лавки «Горбин и Берк».
Интересно, как долго мне оставалось жить?...
— Виктимус Ингард, — казалось, сердце куда-то исчезло из груди. Я пожимал его холодную, сухую руку. — Отдел магического хозяйства.
— Вот как? — Том разыграл удивление. — Думал, вы тоже мракоборец.
Я почувствовал себя прижатым к стене. Все еще держал чужую руку и думал: стоит отпустить, и он выхватит волшебную палочку. Пальцы Реддла аккуратно выскользнули из моей ладони.
— Впрочем, вина за эту ошибку полностью лежит на мне, — продолжил он, скрещивая руки на груди. — Стать мракоборцами могут лишь отличники Хогвартса, — пауза. — А они, само собой, не спутают мордочку демимаски с лицом.
Он что же — подначивал меня, надеясь, что я сгоряча выдам что-нибудь о себе?
— Это несложно, когда двадцать мордочек распинают тебя, на чем свет стоит.
Том усмехнулся уголком рта и прислонился спиной к дверному проему.
— Я знаю, что происходит, — он посмотрел за мое плечо, и я автоматически обернулся: мракоборцы перестали обращать на нас внимание и вернулись к одному из замков. — И знаю, что не так с дверьми.
Я приготовился принять подсказку и даже чуть поддался вперед, но несколько секунд спустя осознал промашку: Том внимательно наблюдал за моей реакцией и явно не собирался мне помогать. В какое-то мгновение в его взгляде мне почудилось даже удовлетворение, и внутри меня вспыхнуло раздражение.
— Тогда какого...
— Приношу извинения, что заставил вас ждать, — прервал меня кто-то, и, обернувшись, я увидел главу Отдела обеспечения магического правопорядка Джастуса Пиливикла. Как и большинство его подчиненных, он сделал вид, что не заметил меня, сотрудника Отдела магического хозяйства. Он пожимал руку Реддлу, указывая на кабинет. — Мне передали, что вы нашли фальшивую диадему Когтевран... Еще раз приношу извинения, теперь уже за весь этот бедлам. Зато нас точно не подслушают.
И дверь захлопнулась перед моим носом.
====== 7. Пленник ======
С заклятием сквернословия мы промучились еще пару часов, и, в конце концов, вернулись к Редукто. Дверь Пилливикла я разнес с особым удовольствием. Вечером того же дня я ожидал увидеть ворона от Реддла, но Том со мной не связался. Не произошло этого и в последующие два дня.
Когда я трансгрессировал на тротуар к его дому, сгущались сумерки. Сначала я заметил ярко освещенные окна. Затем — аккуратно подстриженную изгородь и новую, словно недавно проложенную дорожку к порогу. Внутри гремела музыка и раздавался смех. С минуту я жал на звонок, прежде чем мне открыли. В узкий проем меж дверью и стеной выглядывала щедро накрашенная женщина.
— К кому вы?
— Извините... — за ее спиной ходили гости. Бокалы в руках. Музыка из проигрывателя. Яркий свет. Газеты на одном из столиков. Во рту у меня пересохло. — Наверно, я ошибся домом.
Она хотела закрыть дверь, но я поймал створку.
— Позвольте только вопрос. Как... как давно вы живете здесь?
Женщина изогнула бровь.
— Довольно, чтобы запомнить номер полицейского участка.
Она захлопнула дверь до того, как я успел открыть рот.
Не существует способа проверить, подверглась ли жертва — маггл, волшебник или любое существо — заклятию Обливиэйт. Попавшие под его действие живут в твердой уверенности, что все было ровно так, как они себе представляют. И я не сомневался, что в спешном переезде этих людей в дом Реддла без него не обошлось.
Если только жертвой заклятия Обливиэйт не был я сам.
Том мог использовать его сегодня в Министерстве. Или еще в Лавке Горбина, когда я провалился в Исчезательный шкаф. Если шкаф был на самом деле. Если был на самом деле Реддл.
По улице проехал экипаж. Я провожал его взглядом, стараясь остановить лавину предположений: слишком знаком был лабиринт, в который я рисковал вот-вот сорваться. Я мог действовать, лишь исходя из того, что разум мой в порядке. А допустить обратное значило бы, подставить под сомнение любую мысль или воспоминание, любую опору. Я не горел желанием повторить то, через что однажды уже прошел.
Несмотря на поздний ноябрь, день сегодняшний был теплым, и к одиннадцати вечера город накрыл туман, собиравшийся вот-вот превратиться в воду. Я видел, как дрожали в воздухе, в оранжевом свете фонарей, его капли, не падая на землю и не взлетая выше. Я чувствовал себя сродни им. Я не знал, за счет чего мне удается держаться до сих пор, когда волшебник, которого я считал убийцей, знает, что я хотел смошенничать; когда он обзавелся, кажется, собственным каналом информации, солгав про копию диадемы. И дом сменил, чтоб я его не отыскал, — наверняка, счел мою помощь бесполезной. Едва ли я с ним мог поспорить.
Не имея цели, я брел по лондонским улицам, встречая изредка прохожих и, в конце концов, очутился перед «Дырявым котлом». Я пересек заведение и вышел в Косой переулок, а после — в Лютный. Сгущался холод; туман оседал на мостовую, крыши, на плечи припозднившихся горожан. Я чувствовал себя загнанным в тупик, а кроме того продрогшим и усталым. Если бы я не разнес Шкаф в Хогвартсе, можно было бы зайти в лавку Горбина и...
Горбин!
Я запрокинул голову, вглядываясь туда, откуда спускалась неуютная ноябрьская ночь. Почему мне раньше не пришло в голову? Почему?
Спустя пару минут я уже входил в знакомый магазин. Первый зал освещался лишь скромным подсвечником, стоявшим на прилавке. Горбин стоял за ним, изучая обширный и крайне потрепанный фолиант. Меня он удостоил лишь кратким взглядом.
— Добрый вечер, Горбин, — я встал напротив него. — Мне нужен Реддл, и это срочно. Где он?
— Причем здесь я? — владелец лавки даже глаз не поднял.
— Давай подумаем, — я начал терять терпение. — Уезжать он вроде не собирался, но в его дом вдруг заселилось семейство магглов, и вряд ли он остался с ними под одной крышей. А друзей у Тома не то чтобы много. Так что сдается мне, он здесь.
— Если так, я бы знал, не правда ли?
— Только если Том не угостил тебя каким-нибудь заклятием вроде Обливиэйт.
