— А в чем дело? — выпрямился Горбин. — Ты все еще полная копия Ингарда. Даже голос не отличить.

Я внутренне порадовался, что изображаю именно Тома. Не торопясь вернулся и закрыл дверь, затем подошел к прилавку и навис над стариком.

— Что-то я не помню, когда пообещал сверять с тобой свои планы.

Горбин поджал губы и выставил перед собой маленький флакончик.

— Два давай.

Борясь с собой, он добавил еще порцию. Я взял товар и широко улыбнулся, отходя от прилавка, чтобы трансгрессировать.

— Приятного дня, Горбин.

— Когда закончится действие, пей его снова, поняла? Пока ты выглядишь иначе, Реддл не сможет тебя найти, и ты будешь в безопасности, ясно? И не храбрись — это не игра. Он сказал, что убьет тебя, если ты мне поможешь. Но сегодня я сам с ним разберусь. А ты пока должна спрятаться, идет?

Эми кивнула. Мы стояли в той же комнате в приюте, и она смотрела в сторону, пока я держал ее за плечи.

— Я... Мне надо знать. Вы сказали, я все забуду? – она смотрела себе под ноги. Я отпустил ее.

— Да. Кроме того, что нужно пить это пойло время от времени.

— Понимаете... Вы не сказали мне, для чего я должна принести волос. И я взяла его у Элоизы Митчелл. А она... — губы Эми скривились.

— Успокойся, — я неловко погладил ее волосы. Надо было торопиться, а Бенсон собиралась закатить непредвиденную истерику. — Завтра ты вернешь свою внешность.

Она всхлипывала, не смея поднять взгляд.

— Мистер Ингард, — она мяла в пальцах край кофты. — Прежде чем я стану... стану такой же ужасной, как Митчелл, — по ее искаженному мукой лицу полились слезы, — позвольте мне извиниться. Я... я не знаю, зачем я это сделала, просто я еще никого не целовала, и я думала, вы спите или вроде того, блин, — она прижала ко лбу ладонь и даже топнула ногой, — как стыдно! Это будто и не я была, понимаете?!

Она расплакалась второй раз за последний час.

— Эми, — я опустился на одно колено и поймал ту руку, которой она пыталась закрыть лицо. — Посмотри. Посмотри на меня. Ты потрясающе целуешься. Я заранее завидую тому, кого ты поцелуешь вторым. Видишь ли, поцелуи — такое дело: чем меньше планируешь, тем лучше получаются. Я никогда не забуду ни тебя, ни поцелуй, ни того, что ты для меня сделала.

Она наконец-то смотрела на меня без слез и всхлипываний, а под конец даже улыбнулась.

— Все хорошо? Идет?

Эми, наконец, кивнула, и я почувствовал облегчение. Я заметил на манжете ее кофты короткий волос и снял его.

– Ни твой, ни мой, ни Элоизы Митчелл и вроде не кошачий... Думаю, явиться в Министерство инкогнито мне будет безопаснее, как считаешь?

Я достал вторую склянку с зельем и опустил волос внутрь. Протянул первую Бенсон.

— Не бойся, — я взял ее за руку. — И только два глотка.

Эми кивнула, и мы выпили зелье — каждый свое. Я был так занят ее метаморфозами, тем, чтобы успокоить девочку при необходимости, что почти пропустил свое превращение. Я был доволен: Эми исчезла, но появилась низкорослая полная брюнетка с кучерявыми волосами. Одежда на ней частично расползалась. Бенсон, еще испуганная произошедшим, посмотрела на свои ноги. Я испугался, что она снова разрыдается, но моя спасительница рассмеялась.

— Видишь? Совсем нестрашно, — я протянул пиджак, чтобы Эми могла прикрыть плечи, видневшиеся сквозь треснувшие рукава. Девочка потянулась за ним, подняла взгляд и вдруг отшатнулась, выронив пузырек. — Что? В чем дело?

На самом деле уже поворачиваясь к зеркалу в дверце шкафа, я знал ответ. Знал, что он все равно обыграет меня, что доберется до Эми раньше. Тонкие изящные пальцы проползли по выдававшимся скулам в безнадежной попытке убедиться, что все это лишь видение.

— Том, — выдохнула Эми и жалобно съежилась, словно ждала, что я ее ударю.

Я ненавидел это заклятие — тем сильнее, что не раз испытал его действие на себе. И все же моя волшебная палочка как оружие оказалась у ее лица.

— Легилименс.

====== 18. Воспоминание Эми ======

Все это время она была под Империо. Все время, с самого начала. Даже когда целовала меня. Была под Империо до того момента, пока я не вернулся от Горбина. «Это будто и не я была, понимаете?!» Конечно же, не ты. Это был Реддл. Играл со мной в кошки-мышки.

От ярости я с трудом удерживал ментальную связь. Я видел, как он перечислял ей приказания, сидя на кровати в этой комнате, а девочка стояла перед ним и послушно кивала. Из-за Империо воспоминание сразу оказалось на периферии ее сознания, там, откуда Эми по своей воле не смогла бы его извлечь. Оно оставило лишь смутные ощущения, словно сон, увиденный давным-давно. Но легилименту открывалось все: и то, что лежало на поверхности, и то, что желало остаться скрытым. Поэтому Реддл так легко получил мое воспоминание о матери.

У меня скрипнули зубы, когда я увидел минувшую ночь. У двери этой комнаты Эми встретила Реддла. Он приказал ей действовать, как обычно, а затем поцеловать меня. Несколько минут, пока девочка была со мной, он ждал в коридоре, а когда вышла — с насмешкой взял за подбородок, провел пальцем по губам и велел идти спать.

Это он нашел мою первую волшебную палочку и передал ее Эми. Реддл был здесь, когда Эми снимала заклятие — стоял напротив нее, у окна, отчего я не подозревал о его присутствии. Глазами Бенсон я видел, как во время последней попытки Эми Том молча указал палочкой на шкаф и снял чары. Не было у Эми магических способностей. Том Реддл заставил ее поверить в эту ложь. Он исчез, пока я, наивный глупец, благодарил девочку.

Я думал, что обвожу его вокруг пальца. Я радовался удаче, оказавшейся на моей стороне, и верил, что спасу Бенсон, а заодно поймаю ловкого убийцу. Но даже не подозревал, что был актером, отыгрывал отведенную роль так, как угодно было Тому. Бессильный, бестолковый Виктимус. Я сжал кулаки. Он ждет, что я пойду за ним, чтобы спасти Бенсон. Значит, нужно поступить иначе. Нужно справиться с яростью и предоставить все мракоборцам. Тогда за ним придут дементоры, а не наивный мститель.

Пока я размышлял об этом, легилименция открыла мне одно из ранних воспоминаний Бенсон. Ей было семь; робко выглядывая из-за угла приюта, она следила за одинокой фигурой возле двух деревьев в конце унылого, безжизненного дворика. В холодных зимних сумерках едва виднелся силуэт ребенка. Чуть поотдаль от Эми собралась целая орава девчонок. Они наперебой пытались ее отговорить.

— Эми, сто-о-ой, — в сдавленных голосах почти слышался плач, — он странный, не ходи к нему, Эми! Эми, ну, пожалуйста, не надо!

Бенсон не послушала.

— Что тебе нужно? — выкрикнул ребенок, когда Эми была еще шагах в десяти от него, и я узнал Тома. Ему было лет восемь или девять, и тогда непроницаемой маски учтивости не существовало и в помине. Тревога и напряжение сквозили в каждом движении, в голосе и взгляде, в настороженной позе, словно он готов был сорваться с места. И действительно: Эми не остановилась после его вопроса, и Том торопливо попятился назад, пока не уперся спиной в ограду. Эми встала под деревом; в ее руках была коробка, перевязанная бумажной лентой.

— Что это? — его почти не было видно в темноте. — Я хочу, чтобы ты ушла, — заявил он, не дожидаясь ответа. — Уходи отсюда и забери коробку.

— Но это подарок...

— Я сказал, уйди!

— Но это только шарф! — Эми начала открывать коробку.

— Проваливай! — он вцепился руками в ограду, а затем торопливо пошел вдоль нее. Даже сквозь чужие воспоминания я чувствовал, как сильно он взволнован. — Мне не нужны подарки!

— Но у тебя день рождения!

Ребенок остановился как вкопанный. Он мигом вернулся к Бенсон и схватил ее за плечи.

— Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь?!

— Я... Мы выманили мисс Коул из кабинета и посмотрели документы.

— Зачем?

— Ну, я... мы...

— Я сказал: зачем?! — он встряхнул бедную Эми.

— Я просто хочу дружить с тобой! — она расплакалась от обиды и испуга. Том окаменел, кажется, не зная, как реагировать, но затем выпустил ее и пошел в приют. Бенсон упала на колени, ударившись о промерзшую землю, и заплакала еще сильнее.