«Смирись уже с тем, что ты миссис Поттер, и перестань страдать по своему Снейпу».

Лили покачивается в постели, пытаясь себя унять. Того мальчика, перед которым она извиняется, больше нет. Вместо него есть Пожиратель смерти. Убийца. Мучитель. Чудовище. Он теперь совсем другой.

…который вместо пыток даёт ей имбирь, чтоб было легче носить чужого ребёнка. Маленького Поттера.

Да какого же чёрта!

Всё должно быть не так. Всё. Иначе куда тогда нежные осторожные объятия, еле ощутимые поцелуи, рецепт этот… Мир чудовищно изламывается: почему-то оказывается можно одновременно носить ребёнка одному и трепетно приникать к плечу другого; можно принимать в одном доме Пожирателей смерти и грязнокровку, можно, чёрт возьми, любить грязнокровку вопреки всему – и ненависти к ей подобным в том числе.

Лили остро хочется трансгрессировать в Паучий тупик прямо в сорочке и босиком – и спросить: как так, Северус? Как у нас так получилось? Чего мы так испугались, что выбрали не быть счастливыми? Что вообще может быть страшнее, чем вслепую исковеркать свою жизнь?

…И неужели твоя огромная, не вмещающаяся ни в одни социальные рамки любовь всё-таки не была достаточной для того, чтобы выбрать меня, а не служение Волдеморту?!

Вопросы, вопросы, вопросы…

По большому счёту им выпадал шанс это обсудить, когда всё ещё не было так сложно. «Почему Поттер, Лили?» было ровно об этом, и если бы она не сбежала, может, им удалось бы договорить друг друга до какого-нибудь толкового результата.

Но теперь уже… поздно? Она каждый раз говорит себе именно это, но потом оказывается, что ещё можно было что-то изменить – в любой из тех моментов, когда она расставляла кресты и запирала за собой двери. Так, может, и сейчас не поздно – а самое время?

Лили снова садится на кровати и заглядывает в зеркало, в собственные ошалелые ярко-зелёные глаза.

- Погоди-ка, дорогая. Самое время – для чего?

Для того, чтобы уйти от Джеймса?.. От хорошего, родного Джеймса – она растерянно оглядывается на его смятую подушку – от ласкового Джима, смешного дурака Джима, от него, от отца её ребёнка?

И уйти – куда? К Северусу Снейпу на порог: привет, любимый, а давай сбежим на край света от твоих и моих, втроём с крошкой-Поттером?..

- Детка?..

У Элис осторожный тон и крайне обеспокоенное лицо, она обнимает крепко, но, как всегда, не лезет с расспросами.

- Идём, давно пора пообедать, - мягко говорит Элис какое-то время спустя, когда Лили перестаёт колотить у неё в руках. – И зелья как раз пора принимать, и пара шоколадных лягушек лишними не будут.

Лили спускается вслед за подругой по лестнице, когда в гостиной воздух трещит от трансгрессии. Элис чуть не оступается с судорожным вдохом. Хватает одного взгляда через перила, чтобы оценить ситуацию – истекающий кровью Джим, белый от ужаса Сириус.

- В Мунго ему не помогут, - отрывисто бросает Сириус Лили. – Если ты не знаешь контрзаклятье, Джим – труп.

Сектумсемпра.

Северус…

Лили вцепляется в перила.

…Она знает заклятье, должна знать!

Она старается не торопиться, спускаясь по лестнице.

- Акцио, стакан!

Не самая подходящая тара для воспоминаний, но это первое, что пришло в голову. Серебристая, совсем короткая ниточка отделяется от виска, завихряясь, опускается на дно, Лили вталкивает стакан Сириусу в окровавленную руку. Сириус бросает на неё быстрый вопросительный взгляд, но ей нечего ответить. Пусть придумает сам, почему она поручает ему смотреть свои воспоминания про Северусовы эксперименты…

- Давай, Бродяга. Быстро!

Сириус трансгрессирует куда-то молниеносно.

- Элис, иди-ка наверх, не надо смотреть, - Лили сама не знает, как у неё выходит сказать это твёрдо.

Ковёр пропитывается тёмной кровью Джима. Яркие длинные раны виднеются в разрезах одежды.

- Джим, - зовёт Лили, опустившись рядом и сжав его испачканные кровью бледные пальцы. Где же Сириус, где… - ты меня слышишь? Всё будет хорошо, всё обязательно будет хорошо. Ты и твой ребёнок – что это вы придумали вообще? Я ни одному из вас не разрешаю…

С громким хлопком возникает Сириус, бросается на колени возле друга, бормочет сложные, напевные магические формулы раз, другой, третий, накладывает очищающее и снова певуче заклинает Джеймса. Он не успевает толком осознать, что у него всё получилось, но Джеймс уже вполне самостоятельно приподнимается на локте и непослушным голосом говорит:

- За мной должок.

- Иди в задницу, Сохатый, - с чувством отвечает Сириус, сгребая его в объятия. – Ещё раз такое выкинешь – я сам тебя убью.

Лили кажется, что они говорят о чём-то своём, понятном им двоим, она цепенеет и может только слушать их голоса, которые – слава Богу, Мерлину и кому угодно – всё ещё звучат. Джеймс вдруг оказывается близко, Лили закрывает глаза и подаётся навстречу, чтобы прижаться щекой к исполосованной свежими шрамами груди, в которой бьётся-бьётся-бьётся сердце.

- Бадьян, - ровно говорит над их головами Элис, и от неё веет сладковатым запахом успокоительного зелья.

Дом наводняется людьми, некоторые взмыленные и измождённые, явно тоже с боя, некоторые встревоженные; Дамблдор появляется следом, осматривает Джеймса сам. Тот сидит на диване, глотает зелья, которые ему вручает Дамблдор; Сириус успевает умыться, у его всё ещё бледного лица свисают мокрые кудри. Лили чувствует, что ей как хозяйке нужно озаботиться чаем и какими-то закусками, все голодные и усталые, но она не может ничего, сжимается в кресле, закрыв лицо ладонями с неотвратимым тошнотворным чувством.

- Как ты, чемпион? – с сочувствием спрашивает Доркас Медоуз и присаживается на диван возле Джеймса; заметно, что ей хочется до него дотронуться, но она не видит предлога.

- Нормально, спасибо, - отмахивается Джеймс и встаёт, чтобы пересесть на подлокотник кресла Лили и обнять жену, всё ещё прячущую лицо в ладони.

Она, почувствовав прикосновение, отнимает руки от лица и поднимает голову, чтобы встретиться с Джимом взглядом. Он смотрит тревожно и чуть вопросительно, хотя так ничего и не говорит.

========== Глава 5. Северус ==========

Комментарий к Глава 5. Северус

Ктооо добавляет части к законченным работам?))) Внезапно в закромах обнаружила ещё кусочек этой истории, лежать ему тут же :)

У Северуса дрожит рука, которой он вытаскивает волшебную палочку из рукава, и чёртовы пуговицы отказываются вылезать из петель.

Матильда молча наблюдает за его мучениями, взгляд у неё такой же немой, как и выражение лица. С Матильдой по жизни не помогает даже легилименция – но прямо сейчас Северусу совершенно параллельно, о чём она могла бы думать, глядя на него вот так. Его самого штормит, из-за этих волн почти не разглядеть Матильду, и, по-хорошему, надо было домой, сливать в одиночестве этот эмоциональный океан. Но нет, он тут, и чёрт знает, хочет ли он совета или молчания. Или просто супа. Если бы он мог есть.

- Что ты? – спрашивает Матильда без особой надежды на ответ, повернувшись к нему спиной и гремя склянками в шкафу.

Северусу хочется орать, срывая горло, до хрипа и кашля. Он не в состоянии отвечать.

Успокоительное зелье со сладким привкусом Матильда всовывает в него почти силком, встряхивает сброшенный сюртук, выпачканный в крови. Она выведет так, что ни следа не останется, но, наверное, потом, а пока уходит к себе, плотно закрыв дверь.

Через несколько минут истерика отступает, Северус дышит глубже и ровнее, осторожно ощупывает мысль – он убил Джеймса Поттера. Буквально полчаса назад.

В бою всё казалось естественным. Они сошлись не за идеи и идеалы, это было ясно; и всё-таки сколько бы Северус ни желал Джеймсу смерти, убивать его собственными руками он не хотел. Но в пылу битвы ярость вспыхнула и неистово ожгла нутро, «Всё должно быть не так» Лили Эванс колотилось вместе с сердцем, Северус чуял момент, словно растянувшийся втрое, Сектумсемпра слетела с конца палочки как будто сама, и Поттер никак не успевал ни отразить, ни отпрыгнуть…