Руки ещё подрагивают, бледные, не свои.

Он трёт лицо, до боли стискивает голову.

Лили…

Матильда шелестит юбками, проходя мимо, всё так же молча что-то собирает на стол. Северус, придавленный отупением от большой дозы успокоительного, так и сжимает голову холодными пальцами, глядя в пол между носков собственных туфель, испачканных кровью Джеймса.

- Сядь поешь, - приказывает Матильда.

- Я не могу.

Она смотрит на него через всю кухню выцветшими глазами столетней старухи, хотя ей нет и сорока. Может быть, она видит в нём правду. Может быть, ей и легилименция не нужна.

- Дурак, - говорит она негромко, откладывает на стол полотенце и подходит к нему, чтобы сбросить с его головы ледяную корку рук. У неё самой руки тёплые и терпко пахнут полынью, Северус, как в детстве, утыкается лбом в её платье и замирает. Она гладит его по макушке, как маленького мальчика. Мысли больше не мечутся.

Лили его не простит.

Как она это переживёт, в положении?..

Как он мог сделать это с ней?.. Яркий момент предельной честности боя – стоит ли такой боли для неё?..

- Тебе надо есть. Ты на лукотруса похож, - говорит Матильда наверху.

- Почему ты не отворачиваешься от меня? – спрашивает Северус, вдыхая запах полыни от платья. – Мы в этой войне по разные стороны баррикад.

- Говорю – дурак, - отстраняется Матильда и снова уходит к столу, что-то там поправлять. – Кровь не вода, Северус.

- Ты одна так считаешь в нашем семействе…

- Кто-то должен об этом помнить. Это и есть истинное благородство, - Матильда стоит посреди кухни, прямая и крепкая, как дуб. – Умойся и садись поешь.

Северус кивает, бросив беглый взгляд на свою перепачканную одежду и обувь, и поднимается. Матильда останавливает его на пороге взглядом, словно голосом. Северус недолго выдерживает взгляд светлых глаз.

- Перестань думать об этой девочке. Подумай о себе, - наконец, веско говорит Матильда.

Отмываясь, Северус соображает: нет в нём больше ничего, кроме «этой девочки». Раньше казалось, что есть: ум, амбиции. Желание доказать, что он чего-то стоит. А теперь больше ничего нет.

Подумай о себе, Северус. Подумай, что ты делаешь со своей жизнью. Подумай, кем ты стал.

С Поттером он сталкивается случайно, в городе, возле святого Мунго.

Тот замечает его тоже, через дорогу: острый взгляд, стиснутые зубы. Он, конечно, не дурак, чтобы развязать драку посреди улицы, на глазах у магглов, но сомнений нет: они ещё поквитаются.

Северус выдерживает лицо, не сбавляя шага, и только дома позволяет облегчению и боли едкой смесью вытравить нутро.

Живой.

Затхлый воздух родного дома еле-еле проходит в грудь.

Поттер живой.

И это значит, что у Лили нет причин для ненависти.