Паря в невесомости, мальчишка держался за края дверного проема, тоскливо созерцая сумрачное нутро станции. Вдалеке нервно мигала сиротливая лампа, освещая традиционный по тем временам сизо-зеленый цвет внутренней обшивки, который также настроения не улучшал.

– Полезешь, еще как полезешь, как миленький, – ловко перехватил его поперек туловища капитан. – Если такая фигота уже здесь творится, то вдвойне интересней, что там дальше будет!

– Спасибо, мне жить еще хочется!

– Нам всем хочется, и для этого необходимы финансы, которых сейчас нет, но за коими мы сейчас и лезем.

– Но там даже электричество! Его не должно здесь быть!

– И что?

Капитан подплыл поближе к непонятной границе и оценил обстановку и горящую вдалеке лампочку, не выпуская товарища из рук. Недовольно цокнул.

– Фарх, мне кажется, плохая идея, – ухватил его за плечо доктор. – Парнишка прав. Сам подумай. Что для нас означает незапланированная гравитация? Во-первых, даже если вместе с электричеством лифты и работают, не факт, что там не проржавело все до последней стадии. А если так – быть расплющенным в процессе поездки мне как-то не очень улыбается. И даже если своим ходом на верхотуру ту через шахту полезем – нет гарантии, что нам сверху что-нибудь не прилетит, пока карабкаться будем.

Фархад помассировал свободной рукой подбородок, скосив взгляд на ногу доктора, которую тот заметно берег. Вздохнул.

– Дело говоришь.

– Во-во! – встрепенулся Лени.

– Значит, возвращаемся к плану по плану. Вдруг в одном из ответвлений есть та дверка.

– Погоди, – Багрицкий жестом остановил его, подплыв к их второму варианту. По примеру Лени, подхватив предмет потяжелее, толкнул стеклянный плафон люстры в сторону коридора. Секунда. Две. Семнадцать. Бздынь!

Капитан совсем помрачнел, обдумывая оставшиеся варианты.

– Син, ты там других выходов не видишь?

– К сожалению. Другого на чертежах вообще нет. Если только не пробивать станцию насквозь, но это долго. Бить с корабля лазером, чтобы дырку сделать, не вариант – все, что ищем мы, при условии, что оно там вообще есть, сразу же выкинет к едреной пене в космическое пространство. И учитывая, что мы все еще понятия не имеем, как искомая штука выглядит, очень велики шансы, что мы ее пролюбим. Там, кстати, на станции еще лесопарк по центру, буквально под управлением, а ниже – аквариум. Заморочились в свое время ребята…

– Эники-беники? – неуверенно предложил Багрицкий, кивая в сторону двух проходов. – Времени нет исследовать станцию снаружи в попытках найти зону без аномалий. И, раз уже через СЦБ, возможно, выкинуло, то не факт, что ЦБ же на этой станции внутри все не пропитано, может, поэтому-то к ней и выкинуло. Что, как вы понимаете, в принципе исключает возможность безопасной прогулки внутри.

– Надо было запросить больше бабла, – сказал Фархад.

Скучающий Лени экхэмкнул, напоминая, что висеть под мышкой ему уже надоело. Эльста на него шикнул, чтобы молодежь не мешала серьезным дядям думать.

– Но по плану вот за теми коридорами должен быть самый короткий путь до ангаров, так, Син? – спросил Багрицкий.

– Так точно.

– Что ж, – Фархад подхватил инженера поудобней, как бы невзначай проверяя наличие оружия в кобуре. – Вот и славненько. Вот и полетели!

– Я говорю, я туда не полезу! – возопил Лени.

– Ой да брось ты, что как маленький, – капитан подплыл к самому краю «перехода», прищурившись, глядя на неровное свечение фонаря впереди. – Подумаешь, системы поглючили. Ты темноты боишься? Может, выберем-таки тот вариант, где лампочка была, а?

– Гравитации на пустом месте с ничего я боюсь, – огрызнулся мальчишка, опасливо через плечо косясь в проем. – И любой нормальный человек, – он сделал акцент на «нормальный», – также должен бы, знаете ли! С какой радости здесь вообще хоть что-то функционирует спустя полстолетия?

Созерцавший происходящее доктор меланхолично пожал плечами. Лени показал ему язык. Фархад же вновь задумался. Почесал затылок и самому себе кивнул, чего-то там решив.

– А когда это мы были нормальные?

Под это заявление он торжественно «внес» свою моментально заоравшую ношу внутрь. Резкое появление притяжения на секунду вызвало рвотные позывы, но они быстро прекратились. Лени под мышкой заскулил, и его аккуратно опустили на ноги. Прислонившись к стеночке, он по ней же и стек. Багрицкий переход перенес спокойно. Только патлатой головой затряс, что собака после купания в речке. Замер, к чему-то прислушиваясь.

Мигнув, справа загорелась тёплым ровным светом лампочка. Лени на нее опасливо и зло покосился.

– Ну чего ты. Бери пример с дока, – пожурил его Фархад.

– У него всегда рожа кирпичом, мне такое от природы не дано! Конструкцией не предусмотрено!

В целом, по ту сторону гравитационного раздела было ровно так же, как и до него. Бело-голубая штукатурка, длинные палки ламп над головой, непонятные ржавые трубы понизу и провода поверху. Некогда лазуревый, ныне же вполне себе болотного цвета потолок. Сильно подгнивший паркетный пол. Местами из стен торчали железные окна щитков. Под ногами выделялась какая-то жижа да неловко пришпиленный портрет советского вождя. Верхняя половина была сожрана белой плесенью.

– Идем вперед, – бодро сообщил Фархад. – Не вижу смысла по каждому из проходов шариться.

– Я тебя ненавижу, – буркнул с пола зеленоватый Лени.

– И я тебя тоже очень люблю.

Незаметно массируя узловатой рукой больную ногу, доктор чуть отдалился от остальных, забежав вперед, за пределы света одинокой лампы, и тут же удивлённо присвистнул.

– Чего там? – подоспевший Фархад снова выругался.

– Син, – подал голос доктор. – У нас тут еще и пролом.

Судя по звуку из наушников, где-то на корабле техник от души приложился головой о стол.

Фархад почесал затылок. Игорь посветил вдаль фонариком. Лени присоединился к ним в разглядывании безудержных просторов, что им открывала огромная ощетинившаяся стальными прутьями дырища, вокруг которой щедрой рукой были рассыпаны куски бетонной стены. Она была грубо пробита в тот коридор, по которому они планировали идти, и скрывала в себе еще два варианта поворота событий, предоставляемых соседним коридором.

– А дверки там не видно? – поинтересовалась по связи Энси.

– Не-а, – вякнул Лени, потирая щеку. – Ни фига не видно. Зато есть пробоина в стене. Кому-нибудь нужна пробоина в стене, но не от метеорита, а не пойми от чего?

– Чего?!

– Может, эта пробоина была еще, когда системы функционировали. Роботы ли, люди ли сразу же среагировали и залатали внешнюю дыру первой, как представляющую реальную опасность. А потом питание урезалось, и дальше прибираться стало себе дороже. Ну вот и бросили.

– А метеорит тогда где? – недовольно нахохлился Лени.

– Может, до того, как запломбировать, выбросили, – продолжил рационализировать ситуацию капитан.

Багрицкий молча уткнулся в карту.

– Время тикает, – мягко прошелестела Энси.

– Тик-так.

– Цыц, мелкота. Ладно. Пойдем пока, как шли, – решил капитан, предварительно выглянув в дыру, убеждаясь еще раз, что ни космоса, ни потерянного метеорита за ним нет. Во всяком случае, в обозримом пространстве.

Дальше коридор вел себя достаточно смирно – был прямым и неожиданных сюрпризов не подкидывал, достаточно быстро завершившись дверкой головы на четыре выше нормального человеческого роста. Дылда Багрицкий радостно ощерился, с гордо расправленными плечами входя в проход – далеко не каждый день он мог себе подобное позволить.

По ту сторону прятался, судя по всему, склад продовольствия. Сотни и сотни банок с соленьями и прочими консервами. Мешки зерна. Колонны картонных коробок на небольших деревянных платформах с незамысловатыми названиями типа «масло растительное», «макароны», «кондитерские изделия», «чай» и так далее. Никаких марок. Ни тебе желтого кругляша с красной надписью «Янтарная Заря», ни фиолетовой звездочки «Маскарада». Это уже не заикаясь о зарубежной продукции.