– Ключ? – непонимающе повторила она.

– От двери…

– Конечно! – гордо объявила Уитни.

Прошло еще несколько мгновений, прежде чем он вежливо напомнил:

– Может, вы все-таки поищете его?

– Поискать? Что? – поинтересовалась Уитни, отчаянно пытаясь сосредоточиться. – Нуда, конечно… ключ.

Она огляделась, пытаясь припомнить, где оставила элегантный, маленький, расшитый бисером ридикюль, и обнаружила его криво свисающим с плеча на короткой золотой цепочке.

– Леди не носят свои ридикюли подобным образом, – поморщившись, пробормотала она себе под нос, но все же стянула сумочку с плеча и принялась неуклюже рыться в ней, пока не нашла наконец ключ.

Они оказались в темной прихожей, и Уитни резко повернулась к Клейтону, чтобы пожелать спокойной ночи, однако, не рассчитав расстояние между ними, уткнулась носом в его грудь. Сильные руки обвились вокруг нее и удержали от падения. Она могла бы отстраниться, но продолжала стоять как прикованная, а сердце неудержимо забилось, когда их взгляды скрестились и застыли. И тут он медленно нагнул голову.

Его рот дерзко прижимался к ее губам, руки лихорадочно метались по спине, бедрам. Уитни в тревоге замерла, почувствовав неумолимое давление его затвердевшей мужской плоти, но тут же неожиданно для себя обняла его за шею, бесстыдно возвращая поцелуи, наслаждаясь прикосновениями его языка, настойчиво раскрывающего ее губы, проникающего в рот, медленно ускользающего и снова резким толчком оказывающегося во рту, двигающегося в безумно возбуждающем ритме, таком чувственно-сладострастном, что ей казалось, будто Клейтон врывается в ее тело.

Опьяненная, почти потерявшая рассудок, она наконец нашла в себе силы вырваться, и, к ее разочарованию, он легко отпустил ее. Втягивая в легкие воздух большими глотками, Уитни открыла глаза и почему-то увидела двух Клейтонов, покачивающихся перед затуманенным взором.

– Вы слишком торопитесь, сэр, и совершенно забываете о приличиях, – сурово упрекнула она, но тут же испортила все впечатление веселым смешком.

Клейтон, по-видимому, ничуть не раскаиваясь, широко улыбнулся:

– Естественно, поскольку сегодня вечером вы, кажется, находите мои знаки внимания менее отталкивающими.

Уитни несколько минут обдумывала сказанное с ленивой задумчивой усмешкой.

– Пожалуй, вы правы, – искренне признала она. – И знаете что еще? По-моему, вы целуетесь так же хорошо, как Пол.

И с этим весьма сомнительным комплиментом она повернулась и направилась вверх по лестнице, однако на второй ступеньке остановилась и, оглянувшись на Клейтона, объявила:

– Собственно говоря, я считаю, что вы целуетесь также хорошо, как Пол, но не могу быть абсолютно уверена до его возвращения. Когда он приедет, обязательно попрошу поцеловать меня точно также, как вы, чтобы сделать более объективное заключение. Пожалуй, даже можно будет провести научный эксперимент, – расхрабрившись, добавила она.

– Черта с два! – полушутливо прорычал Клейтон.

– Если захочу, обязательно так и сделаю! – с вызовом заявила она, подняв тонкие брови.

Тяжелый шлепок ожег нежные ягодицы. Уитни подпрыгнула, развернулась, широко размахнувшись, чтобы отвесить наглецу давно заслуженную пощечину, но, к несчастью, рука сорвалась и задела за стену, на которой висела маленькая картина, мгновенно и с громким стуком свалившаяся на пол.

– Посмотрите, что вы наделали, – растерянно прошептала Уитни. – Сейчас весь дом разбудите!

И, надувшись, устремилась в свою комнату.

Трое слуг Арчибалдов выстроились у буфета, на котором стояли дымящиеся блюда яиц с маслом, ветчиной, беконом, филеем, нарезанным тончайшими ломтиками, свежими поджаристыми булочками, картофелем, приготовленным тремя разными способами, и другими соблазнительными кушаньями. Все это Эмили заказала вчера вечером после долгих размышлений о том, как подо бает угощать гостя, занимающего такое высокое положение, как Клейтон. Они ждали, когда Уитни спустится к завтраку и присоединится к хозяевам и приглашенному Майклом герцогу, собиравшемуся сегодня проводить девушку домой.

Помешивая чай, Эмили исподтишка изучала Клейтона, беседовавшего в этот момент с Майклом, и ловила себя на том, что романтическая мечта видеть подругу герцогиней Клеймор все больше завладевает ее мыслями.

– Кажется, наша гостья собирается проспать весь день, – удивился лорд Арчибалд.

Эмили заметила, как герцог, бросив в сторону ее мужа многозначительный взгляд, мягко заметил:

– Уитни, должно быть, еще не оправилась от последствий вчерашнего вечера.

– Не знала, что она больна! – всполошилась Эмили. – Сейчас поднимусь, посмотрю, что с ней.

– Не надо, – прохрипела Уитни. – Я… я здесь.

При звуках ее почти неузнаваемого голоса все трое дружно обернулись. Девушка стояла в дверях, опираясь обеими руками на дверную раму, слегка покачиваясь, словно не могла удержаться на ногах. Эмили, окончательно встревожившись, отодвинула стул, но герцог уже успел встать и тремя шагами пересек комнату.

– Как вы себя чувствуете, малышка? – осведомился он, с понимающей улыбкой вглядываясь в бледное лицо Уитни.

– А как, по-вашему, я должна себя чувствовать? – охнула Уитни, награждая его обвиняющим, полным муки взглядом.

– Вам станет лучше после того, как позавтракаете, – пообещал он, подводя ее за руку к столу.

– Нет, – пробормотала Уитни, – я, наверное, вот-вот умру.

Уитни все еще была почти убеждена в своей немедленной кончине, когда экипаж уносил ее от городского дома Эмили.

– Знаете, – едва выговорила она, – я никогда не любила шампанское.

Клейтон с гортанным смешком обнял девушку и положил ее несчастную больную голову себе на плечо.

– Удивительно слышать это, – пошутил он.

Уитни, вздохнув, закрыла глаза и спала почти до самого дома, лишь иногда на особенно крутом повороте бессознательно сжимая руку Клейтона.

Наконец она проснулась, очень пристыженная, чувствуя, однако, что возвращается к жизни.

– Собеседник из меня сегодня просто никудышный, – извинилась она, смущенно улыбаясь Клейтону. – Если хотите прийти к ужину, я…

– Мне нужно ехать обратно в Лондон, – перебил он.

– Вечером? – охнула Уитни, выпрямившись. – И как долго вас не будет?

– Неделю.

Пьянящая радость охватила Уитни, и девушка постаралась как можно незаметнее отвести взгляд. Если Клейтон будет в Лондоне, Пол и она могут сбежать в Шотландию, не опасаясь, что он узнает о побеге и сумеет помешать. На такую удачу она даже и надеяться не смела! Это просто чудо!

Но минутное облегчение превратилось в панику, и голова Уитни разболелась с новой силой. Господи Боже, Клейтон возвращается в Лондон и, как подобает джентльмену, будет проводить вечера в клубах за игрой в карты с друзьями и, конечно, встретится с людьми, посетившими бал Ратерфордов и слышавшими сплетни о предстоящей помолвке. В клубах обычно царит атмосфера дружеского веселья, и, несомненно, знакомые будут требовать от Клейтона, чтобы тот подтвердил или опроверг слухи. Уитни почти представляла, как Клейтон, улыбаясь, объясняет всем, что это чистая правда. И в этом случае, если она сбежит с Полом, герцог Клеймор будет выглядеть в глазах общества совершенным дураком.

Терзаемая угрызениями совести, Уитни зажмурилась. Как ни боялась она мщения Клейтона, которое, конечно, теперь будет куда более жестоким, поскольку он окажется публично униженным, больше всего на свете она не желала бы стать причиной этого публичного унижения. Невозможно вынести мысль о том, что этот гордый человек станет объектом насмешек и жалости. Он ничем не заслужил такого. Вчера вечером она видела, как все восхищаются им, как уважают. И вот теперь она покроет его позором!

Уитни стиснула вспотевшие ладони. Возможно, она сумеет предотвратить публичный скандал. Пол должен вернуться завтра, и, если они к вечеру того же дня успеют уехать, она сможет известить Клейтона почти сразу же, и чем скорее весть о ее побеге дойдет до него, тем меньше людей узнают, что он делал ей предложение.