Вечером в расположении (мы с разведчиками жили на соседних половинах казармы) я услышал, как ротный лейтенант наставляет своего участника:

– Я его (меня то есть) уговорил не начинать. Так что ты, пока он ждать будет, сразу начинай бить на вышибание. Не давай прийти в себя, а то, кто знает, как потом повернётся…

Тактику предстоящего боя я уже для себя определил. Оставалось посмотреть соперника.

Зрелище меня не порадовало. Это был краснодарский селянин-комбайнер ростом 2,07 м и весом ПО кг. Самым неприятным было то, что боксом он всё же занимался, то есть навыки имел.

На полковых соревнованиях зал был переполнен. В раздевалке меня ждал ещё один сюрприз. Сельскому здоровяку-комбайнеру Андрею Кожуре на забинтованные боксёрскими эластичными бинтами руки перчатки не налезали – такие у него были кулаки. Судья, после долгих совещаний с врачом и судейской коллегией разрешил надеть ему перчатки прямо на кулаки, без бинтов. Секунданты с трудом их парню натянули…

Я сам не маленького роста, но по моему весу полутяж – первый тяж (от 81 до 91 кг), у меня редко попадались соперники много выше меня ростом. Кожура же реально был на голову выше. Соответственно и руки были значительно длиннее моих. Спортсмены-единоборцы понимают, о чём речь: прежде чем я достану его своей коротенькой рукой, его кулаки будут уже вовсю по мне стучать.

Пришлось вспоминать теорию боя с более высоким соперником.

В первом раунде основной моей задачей было не попасть под его кулаки. Когда удары пролетали рядом с головой, у меня создавалось впечатление, что летит пушечное ядро. Любой контакт мог закончиться для меня поражением. Так, ныряя и уклоняясь, я проплясал весь раунд. Но и польза была. Я увидел, что после удара правой рукой Кожура не возвращает локоть на место защиты печени.

Появился шанс. Уклоняясь и уходя в очередной раз от правого удара, я левым боковым снизу от души стукнул по печени под край ребер. По тому, как от удара оппонент непроизвольно хрюкнул на выдохе, понял, что попал. Секунд через десять его начнёт подташнивать и будет трудно дышать. Рефлекторно я вспомнил признаки попадания. Досчитав до десяти, начал проверять свою версию. Любая моя имитация удара в печень заставляла гиганта прижимать локоть к животу, слегка опускать руки, замедляя движение.

Отдохнув между раундами, я решил действовать. В начале второго раунда, рискуя головой, полез в ближний бой и пару раз хорошо стукнул соперника по печени. Разорвав дистанцию, увидел, что правая рука оппонента прилипла к ребрам печени и почти не закрывает голову. Пора!

Сократив дистанцию, я в наклоне пробил прямой правой не столько в печень, сколько вообще в живот. Кожура опустил на больное место обе руки, и я, выпрямляясь, слева боковым сильно ударил в подбородок. И добавил двоечку правой прямой в нос. Глазами не видел, но был уверен, что попал. Поэтому выпрямился, опустил руки и пошёл в нейтральный угол. Сзади подскочил рефери, развернул меня рукой за плечо и начал орать, что команды «стоп» не было и я не могу отворачиваться от противника.

Я сказал судье, что противник «поплыл», и ему надо посчитать нокдаун. Рефери оттолкнул меня и закричал, что дисквалифицирует меня за отказ от боя и пререкания с судьёй.

Кожуру было жаль, но себя ещё больше. Я подошёл к поверженному гиганту. Рефери скомандовал: «Бокс!», и я ещё раз ударил левым боковым Кожуру в челюсть. Даже мне было страшно смотреть, как эти более чем два метра ростом и около ста кило мяса плашмя упали на спину… На этот раз рефери уже не сомневался в необходимости открыть счёт, так же, как и я не сомневался, что здоровяк не встанет до счёта «10».

Весь полк видел это зрелище, что сразу избавило меня от лишних разборок со старослужащими и дембелями. То есть разборки-то всё равно были, но значительно в меньшем количестве.

В начале рассказа я пропагандировал, что ребёнок должен взрослеть в том числе и на собственном опыте ссадин, болячек, побед и поражений, развивать инстинкты самосохранения и выживаемости, а не расти в капсуле стерильности и безответственности, уметь оценивать ситуацию и свои возможности в ней. И чтобы это не стало шоком, всё должно происходить постепенно и порционно. Оставьте детям активное детство…

Был у меня и случай, когда оценить верно ситуацию не смог.

Я работал заместителем начальника уголовного розыска управления. В дежурную часть поступила заявка о разбойном нападении на такси около кондитерской фабрики «Уртак». План «Перехват» дал результаты: через некоторое время сотрудники патрульно-постовой службы привезли таксиста и одного из грабителей примерно моей комплекции.

В ходе опроса установили, что нападавших было трое. Забрали выручку, побили таксиста, выбросили его из машины и уехали на ней. С задержанным работали я и мой товарищ по спортзалу «Динамо» – боксёр-легковес, старший зональный опер Нигмат Алимов.

Задержанный довольно быстро сказал адрес, куда поехали подельники. Мы с Нигматом переглянулись:

– Поехали задерживать?..

Стали собираться. Увидев это, таксист с сомненьем покачал головой:

– Возьмите ОМОН, там два здоровых парня.

Для нас с Нигматом это прозвучало как вызов. Мы знали возможности друг друга ещё по спортзалу.

– Как думаешь, два на два справимся? – спросил я.

– Ребята всё равно все на заявках, – улыбнулся Нигмат. – В отделе только мы с тобой. Поехали, разберёмся.

Это и был тот случай, когда я неправильно оценил ситуацию и свои силы в ней.

Взяв только наручники и резиновые дубинки, вместе с задержанным поехали по адресу. В четырёхэтажном доме подельники задержанного гуляли у подруги на последнем этаже. На звонок и стук в дверь, естественно, открывать отказались.

Переглянувшись с Нигматом, я выбил штатную заводскую жиденькую дверь ногой. В пустом проёме, полностью его закрывая, стоял здоровенный парень. За его плечом качался ещё один такой же. И весом за 100 кг каждый. Оба были на голову выше меня. Одного из них мы вдвоём с Нигматом ещё задержали бы, но два на два шансов не было никаких.

Нигмат тоже это понял.

– Что будем делать? – спросил он.

– Ты иди вызывай подмогу, скажи, нападение на сотрудников милиции, а я постараюсь их в квартире задержать, – ответил я.

Напарник побежал звонить, а я начал парням пудрить мозги разговорами про уличные понятия. В ходе беседы, пока мы перемещались из прихожей на лестничную клетку и обратно, выяснилось, что амбалы уже выпили по литру водки, и море теперь им в прямом смысле по колено.

Я уже загрустил от безысходности, когда услышал на лестнице знакомые голоса наших оперов. Вернулся Нигмат, а с ним уже вооружённый Алишер Мурадуллаев, который прекратил мой позор топтания с разговорами. Упаковав здоровенных мутантов в наручники, Алишер проводил их в дежурную машину до управления. Выяснилось, что это детишки-мажоры руководителей расположенного в семидесяти километрах от столицы шахтёрского золотодобывающего городка приехали в столицу развеять грусть-печаль от сельской жизни и после литра водочки переоценили свои возможности. На следующее утро их отцы приехали в управление с самыми дорогими адвокатами.

Для меня эта ситуация стала уроком, что Бог создал людей сильными и слабыми, а Макаров уравнял их шансы, создав свой пистолет. Каким бы уверенным в себе я ни был, на «незнакомые» задержания следует ездить с табельным оружием…

Если бы я рос не уличным пацаном, а парниковым ботаником, то и из пистолета вряд ли бы стрелять умел: надо знать, что обозначают цифры на прицельной планке и точка на курке. Поэтому кроме нормального активного детства у мальчиков должна быть нормальная армия с положенными тяготами и лишениями службы, а не годовое курортно-санаторное лечение. Иначе они не только Родину, но и правопорядок и себя защитить не сумеют.

Грустно, но факт.