«Я обниму морей бездонных лоно…» Я обниму морей бездонных лоно, Воды горсть выпью, остальное – вам, В садах я соберу плоды в корзину, Один плод мне, всё остальное – вам… Вдаль полечу, чтобы обнять светило, Один луч мне, а остальное – вам, Его сияние соберу я мило, И всё тепло вам, люди, я раздам! Я соберу ночные звёзды с неба, Звезду одну – мне, остальные – вам, Зефиры юга соберу в ладонях, Один вздох – мне, всё остальное – вам… И когда трель любовной древней песни Опустится на бровь мою, отдам Я, люди, вам все сердца переливы, Один – себе, всё остальное – вам… Сплету венок из кос рассветных дальних, Его на шею я повешу вам, Пройдусь я по домам, ища надежды, — Любовь и смех – всё людям передам… Раскрою мига все блаженства, муки И посещу места, где меня ждут, Я уничтожу зависть, смерть, разлуки И подарю вам счастье и уют… «И приближается уже рассвет…» И приближается уже рассвет — С плеч дня ночь скатывается будто, И трели птиц с душой моей в родстве, Что порождают новый день негласно… С ресниц светила капают лучи, Они – предвестники зари и света, Они как слёзы, что уже – ничьи, А день блаженством раскрывает двери… Весна – царица в одеяньях лёгких — И вешний дух преображают мир, И оживают город, сад и окна, Жизнь пенится, бурлит уже со мной… И всё так близко и так сокровенно, Весна раскрыла жизнь, как свои вены… «Слова мои…» Слова мои — Тепло осеннего солнца И зимний жар, Что из холода рвётся… Слова мои — Летние дожди раздольные И весенний аромат воли… Они нежны, Как бабочки-однодневки, Как напевы древние, Заставляющие плакать, Прозрачны, Как шёлковые воды, Свободны и священны, Как колеблющиеся Колосья в поле, Они – свет, Противостоящий мраку… Моей маме Над городом тьма ночь прядёт, А ты не спишь, не спишь ты, мама… Твой взгляд во мраке меня ждёт: Так в мире ждут одни лишь мамы… Ты миллионы свеч зажгла — Молилась за меня ты, мама… Я пальцы целовать пришла Твои божественные, мама… Снег, что валил, дождём уж стал, И лето превратилось в осень, А ты ночь вобрала в уста, И за меня у Неба просишь… Поёшь ты песню, в ней лишь грусть — Душа твоя вся в ностальгии, Меня ты ждёшь, когда приду: Желаешь мне пути благие… Рву нежно-яркие цветы С полей родимых для тебя лишь, Чтоб бросить их к ногам святым — Моя Шушáн [1], в цветах витаешь… Над городом тьма ночь прядёт, А ты не спишь, не спишь ты, мама… Со мной останься, грусть пройдёт: Я без тебя несчастна, мама… Ковёр
В дни июльские Знойные бабка По утрам, Встав на самой заре, Подметала весь двор И гладко Расстилала ковёр во дворе… На колени встав, Точно в молитве, Протирала узоры подряд, И работа весь день Могла длиться Под прозорливый Бабушкин взгляд… Протирала узор Она каждый, И водой омывала потóм, Проводила по ним Тряпкой влажной, Будто шаль вышивала С добром… И так нежно касалась Всех впадин, И с улыбкой сердечной такой — Так, наверно, Готовят на праздник Стол хозяйки С огромной душой… Озорные мы внучки, мешая Ей, толклись рядом С нею крутясь, И босыми ногами вставая На ковёр, Вдруг пускались в пляс… Было весело нам С нашей бабкой, Босоногой топча Детворой Этот добрый ковёр Рядом с бабкой, Нашей доброй И милой, родной… Отгоняла нас всех Она палкой, Но с улыбкою — Доброй, живой… – Убирайтесь, негодники, быстро, Не мешайте помыть Мне ковёр! — Но в глазах были Добрые искры, И был радостен Бабушкин взор… И когда чистотою блестели Все узоры ковра На подбор, Проводила по ним Тряпкой белой, А потом звала Деда во двор… И, повесив ковёр на верёвку, Чтоб он высох На солнце за день, Приготовив яичницу ловко, Звала завтракать Бабка нас всех… Нет уж бабки давно, И ковёр тот Уж не моет Июльская рань, Но узоры в душе, Как подмостки, Как прекрасного Детства экран… И улыбка добрая бабки, Отгонявшей нас от ковра, Словно грусть Отпечаталась зябко — Вечной памятью, Силой добра… И улыбка порой озаряет Эту память, И радуюсь я, И в узорах ковра расцветает День июльский — Наверно, не зря… вернутьсяЖенское армянское имя Шушан происходит от названия цветка «шушан» (лилия). |
