– Но она не хочет узнавать вас получше, – почти выкрикнула леди Люси. – Она любит другого человека.

Дерек резко вскинул голову.

– Это правда, леди Кассандра?

Даже при тусклом освещении он заметил, что лицо леди Кассандры густо покраснело.

– Д-да. – Она нерешительно кивнула.

Дерек нахмурился.

– И этот другой человек попросил вас стать его женой?

– Нет, нет. – Она яростно замотала головой.

– Но вы ожидаете, что он попросит? – спросил Дерек.

– Нет. В действительности, ваша светлость, я совсем этого не жду.

Губы Дерека растянулись в широкой улыбке.

– Ну что ж, прекрасно. Состязание – моя стихия.

Леди Люси презрительно фыркнула.

– Что с вами такое? Почему вы намерены преследовать леди, явно не проявляющую к вам интереса?

Дерек небрежно пожал плечами.

– Я только что услышал, что она не ждет предложения от другого человека. Кстати, кто он, этот глупец?

– Это не ваше дело! – выкрикнула Люси.

Эти двое столкнулись лицом к лицу, испепеляя друг друга взглядами, как Наполеон и Веллингтон. Дерек без тени удивления вынужден был признать, что получает от этого немалое удовольствие.

– Послушайте, леди Люси, я порядком устал от постоянных разговоров с вами об одном и том же. Я должен сказать только одно, и леди Кассандра тоже может это услышать… – Он отошел на два шага назад, чтобы увидеть Кэсс, но ее по-прежнему не было видно. – Леди Кассандра?

Леди Люси тоже огляделась вокруг.

– Кэсс?

Леди Люси снова обернулась к нему.

– Она ушла.

Люси никак не могла уснуть. Она сбросила с ног одеяло, накинула на плечи пеньюар и медленно подошла к открытому окну. Дул легкий летний ветерок. В саду за домом мирно стрекотали сверчки. Люси могла думать только об одном – ее мыслями всецело завладел Дерек Хант, герцог Кларингтон. За всю свою жизнь она никогда не встречала никого столь… столь… дерзкого и раздражающего.

Она прижала ладонь к горлу. Этот взгляд, которым он окинул Люси, когда она перегнулась через перила балкона. Люси почувствовала себя незащищенной, как будто он только что увидел ее без одежды. Таким оценивающим был дерзкий взгляд герцога. Взгляд вызывающий, испытующий и излишне проницательный, лишавший ее спокойствия. Казалось, будто герцог мог читать ее мысли и знал, что она что-то замышляет. Так, в сущности, оно и было. Хм-м. Возможно, герцог оказался более грозным противником, чем она считала.

Кто он такой, этот герцог Кларингтон? Похоже, он весьма сообразителен. Это она признавала. И, судя по всему, он прекрасно понимал, когда она насмехалась над ним, чего большинство знакомых джентльменов обычно не улавливали. О, до них доходило только тогда, когда она откровенно резала их своим языком на кусочки. Это точно. Но большинство из них не понимали, на самом деле не понимали, что ее пренебрежительное отношение объяснялось их неспособностью сравниться с ней в остроумии.

А вот герцог понимал. Похоже, он видел Люси насквозь. Знал, что она собирается сделать. По правде сказать, она не привыкла к тому, чтобы джентльмены, с которыми она встречалась, были так же сообразительны, как она. Люси глубоко вздохнула. Почему ему так легко удается вывести ее из себя? Она злилась на него, это правда, но точно так же она злилась и на себя. Куда подевался ее разум, когда этот человек обвинил ее в том, что она вмешивается в дела Кэсс?

«Вы не знаете, о чем говорите», – сбивчиво возразила Люси. Это совсем на нее не похоже. Где был ее хваленый ум? Ее язвительные слова? Они покинули ее, когда она нуждалась в них больше всего.

Люси открыла было рот, чтобы дать уничтожающий ответ. Но у нее ничего не вышло. Никогда в жизни она не была в таком гневе. Обычно, когда она произносила испепеляющие слова в адрес светских джентльменов, они бежали без оглядки и впредь уже старались держаться от нее подальше. Однако Дерека Ханта это, как видно, забавляло, и он неизменно возвращался за следующей порцией. Как тут не разозлиться?

Герцог был абсолютно и твердо убежден в собственной правоте. Он слишком уж уверен в себе. И его самонадеянность и высокомерие ничуть не извиняли то, что он был умопомрачительно красив. Почему он так настойчиво пытается ухаживать за Кэсс, когда ясно, что он совершенно ее не интересует? Конечно, Кэсс очень красива, мила, умна и обворожительна. Прекрасно. Ничего удивительного, что он решил поухаживать за ней. Она скромна и деликатна – наилучший вариант невесты. Все могло бы и в самом деле сложиться превосходно, если бы Кэсс заинтересовалась герцогом. Но Кэсс с самого детства была безнадежно влюблена в Джулиана.

Никто не знал этого лучше, чем Люси. Она провела бессчетное количество часов, выслушивая, какой Джулиан красивый, сильный и благородный. Кэсс боготворила человека, которого, возможно, никогда не получит. Это, без сомнения, было печально, но так уж сложилось. И хотя Люси не часто заговаривала об этом, чтобы не ранить чувства бедного Гарретта, каждому, кто слышал, как Кэсс говорит о Джулиане, было ясно, что она до сих пор питает слабую надежду на то, что судьба каким-то образом вмешается и позволит им быть вместе. И Люси твердо вознамерилась всемерно посодействовать тому, чтобы это случилось. Только теперь, похоже, ей предстоит схватка с герцогом Упрямство. Просто Кэсс должна громко и отчетливо сказать ему, что нет никакой надежды на то, что она передумает, как бы долго он ни дожидался. Вот и все.

Разве только…

Люси судорожно сглотнула. Что, если Кэсс действительно передумает? Этот Кларингтон красив, он герой и к тому же герцог, разве не так? И даже если мысль о Кэсс, влюбленной в этого высокомерного, самонадеянного хвастуна… Нет. Нет. Это бесполезно. Что толку обзывать его оскорбительными словами? В особенности когда его здесь нет и он все равно ничего не слышит?

Люси снова вернулась к кровати и села, подобрав под себя ноги. Они с Кэсс действительно не разговаривали об этом с того, первого, вечера. Может быть, Кэсс уже передумала? Она не выступила вперед и не сказала ему, чтобы он немедленно оставил ее в покое, разве нет? А сегодня она даже сказала Люси, что обойдется в саду без ее помощи. Неужели и вправду возможно, чтобы у Кэсс изменилось мнение относительно ее чувств к герцогу Кларингтону?

Люси сморщила нос. Почему эта мысль так встревожила ее? Люси покачала головой. Был только один способ выяснить правду. Просто спросить Кэсс. Безотлагательно узнать, в самом ли деле ее радует внимание Кларингтона. И если Кэсс скажет «да»… О, не может же она и вправду сказать «да»? Или может? Во всяком случае, если она скажет «да», тогда Люси отойдет в сторону. Полностью отойдет в сторону. И предоставит им свободно любезничать. Нет ничего проще. Она сбросила пеньюар и снова улеглась под одеяло. Теперь она точно быстро уснет, раз у нее появился такой разумный план действий.

Но часом позже она все еще вертелась в постели, то и дело взбивая подушки. Если этот план настолько простой, почему она не может уснуть?

Дерек швырнул перо на учетную книгу. Он никак не мог понять, почему не спит посреди ночи и в восьмой раз пересчитывает одну и ту же колонку цифр. Он был не в состоянии уснуть, и час назад мысль спуститься к себе в кабинет показалась ему удачной. Теперь же, однако, он осознал, что вообще не способен ничего делать. Его одолевали мысли о разочаровании, постигшем его сегодня вечером на балу. В особенности, с леди Саморазрушительницей, Люси Апплтон.

Что не так было с этой леди? Она отказывалась хоть на минуту оставить его в покое. Она появлялась, словно тень, всякий раз, когда ему предоставлялась малейшая возможность побыть с леди Кассандрой наедине. Оказывается, леди Люси поступала так из какого-то превратно истолкованного чувства дружбы. Уж относительно дружбы Дерек в конце-то концов понимал все. Не вызывало сомнений, что леди Люси считала себя ближайшей подругой леди Кассандры. Но если бы эта маленькая властная плутовка хотя бы на мгновение остановилась и хорошенько задумалась над тем, что делает, она наверняка поняла бы, что, мешая своей подруге принимать ухаживания молодого, здорового, состоятельного герцога – который, следовало признать, недурен собой, – она действует вовсе не в интересах леди Кассандры. Но леди Люси, очевидно, чертовски упряма и самоуверенна. Дерек сомневался, что она заинтересована в том, чтобы взглянуть на положение дел в другом свете. Это сводило его с ума.