Липа открыла глаза. Пахло крапивой и мелиссой. Было темно и влажно. Роса. Лаечка ощущала острую боль в спине. Она попыталась встать, задние ноги плохо слушались. Все-таки она сумела подняться и оглядеться. Хорошо, что не далеко оттащили: вон дорога, а за дорогой ее сад и сарай. Надо скорей туда, ведь ее щенки уже давно хотят есть. Липа заторопилась, но задние ноги плохо слушались, и она еле ковыляла.

Когда она уже переходила дорогу, из-за поворота вылетела машина, свет фар выхватил лаечку из темноты, она хотела броситься вперед, чтобы как можно быстрее пересечь дорогу, но задние ноги предательски подогнулись, и она осела на асфальт. Тормоза резко завизжали, машина вильнула в сторону и ткнулась в кювет, запахло горелой резиной. Липа услышала тяжелые шаги и увидела около себя кроссовки изрядной величины.

– Это что ж с тобой случилось? – Мужчина нагнулся над собакой, разглядывая ее спину. – Даа, видно, тебе не повезло.

Он поднял Липу на руки, понес к машине и положил на заднее сиденье. Мотор недовольно зарычал, машина, качнувшись, сдала назад и выбралась на асфальт. Через секунду и старый дом, и сад, и остатки сарая, и щенки (да и были ли они еще там) остались далеко позади.

Лечение помогло Липе, она передвигалась, но с трудом. Ни спина, ни ноги не болели, она хорошо ела и виляла хвостом своему спасителю и его жене. Но ей больше не хотелось бегать, обнюхивая все, что попадалось на ее пути, исследовать окрестности и беспечно валяться на траве с другими собаками, игриво прихватывая их за шею или нос. Ее веселость и задор ушли, она подолгу лежала в углу или под столом, безучастно наблюдая суету в комнате или игрища других питомцев, а точнее – двух котов. Задние ноги постепенно все больше слабели. И вот сейчас, перед тем, как уехать на месяц, ее привезли к Айлин, положили на матрасик, оставили лекарства и подробно объяснили, как ухаживать за Липой.

Нет, ничего этого лаечка котенку не стала рассказывать. Ей нравилось, когда он беспечно игрался рядом на матрасе и тыкался ей в живот. Она больше не разглядывала побелку на стене, а все больше смотрела через дверной проем в сад и подумывала, как бы опять туда выбраться.

Через пару-тройку дней подходящий случай представился. Липа, как обычно, лежала на матрасике и смотрела в сад, Пусик кувыркался рядом. Через дверной проем они увидели Айлин, вышедшею из дома в сарафане с плетеной сумочкой через плечо. Потом хлопнула дверца, значит, Айлин села за руль, и послышалось шуршание колес отъезжающей машины. Липа и Пусик посмотрели друг на друга, одна и та же мысль пришла им в голову. Чуть выждав, Липа приподнялась на передних лапах и поползла к двери. Преодолеть спуск с веранды, хотя он и не был высоким, оказалось нелегко, и лаечка неуклюже скатилась вниз. Зато она, наконец, очутилась в траве и блаженно растянулась в тени деревьев.

Пусик резвился невдалеке, прыгая за кузнечиками и пытаясь лапкой поймать снующих по земле жучков. Липа с любопытством наблюдала за ним. Глаза ее были полуприкрыты, но видела она все отлично, еще лучше она слышала и улавливала запахи. Поэтому, когда котенок вдруг выгнул спину и зашипел, пытаясь это делать по-боевому, для лаечки это не было неожиданностью. Понятно, что появился враг. Она приподняла голову и перевела взгляд туда, куда не отрываясь смотрел котенок.

На дорожке, расставив лапы и ухмыляясь, стоял – да, да – тот самый матерый бело-рыжий кот. Он не первый год жил на свете, и присутствие распластавшейся на земле немощной собаки его ничуть не смущало. Несколько секунд они с Липой смотрели друг на друга, причем кот явно чувствовал себя в безопасности. Внутри у Липы как будто сжалась мощная пружина, шерсть на загривке поднялась дыбом, губа поползла вверх, обнажив немаленькие клыки. И вдруг пружина распрямилась и бросила Липу вперед, как тогда у сарая. В одно мгновение кот сжался и, припадая к земле, бросился за флигель.

Котенок с изумлением смотрел на Липу: она стояла, широко и решительно расставив передние лапы. Но вот ее задние ноги задрожали, и она стала оседать на землю. В этот момент к дому подъехала машина, Айлин бросилась к Липе и обняла ее за шею.

– Липа, Липочка! – радостно восклицала она. – Ты стояла! Ты такая молодец! Вот все обрадуются, когда расскажу. Ты обязательно выздоровеешь!

И она тут же принялась названивать хозяину Липы, чтобы передать ему эту сногсшибательную новость.

Бело-рыжий кот больше не появлялся, и Пусик сталчувствоватьсебя увереннее. Ничто больше не омрачало его существование. Он хорошо ел, охотился или резвился в саду, спал теперь не на флисовой рубашке, а только на матрасике рядом с лаечкой. Айлин стала сама вытаскивать Липу в сад и пытаться поднимать ее, помогая устоять хоть немного назадних ногах.

Пусик становился старше, сад и кустарник вокруг были им уже хорошо исследованы, и он все больше хотел посмотреть, что там за флигелем, откуда являлся и куда исчез кот.

И как-то Пусик, осторожно припадая к земле и оглядываясь по сторонам, зашел за флигель. Там он уткнулся в ограду из ржавой сетки. Это его мало смутило, потому что он уже давно знал, что дыр в таких заборах бывает предостаточно. И он не ошибся.

Он оказался на большом поле, окруженном лесочком. Но оно не было пустым. На краю в тени деревьев паслись две косули, мама с малышом. Как только котенок двинулся через поле, мама косуля подняла голову и настороженно повела ушами. Вряд ли она видела в траве котенка, но новое движение уловила мгновенно. Она прислушалась, готовая молниеносно исчезнуть в лесу со своим детенышем. Но, видимо, решив, что движение не сулит опасности, опять наклонилась к траве.

Котенок пересек поле, лесок, потом еще одно поле и вышел к дороге. Направо она уходила вниз, петляя между посевами, а вот налево виднелись дома. Туда и направился Пусик.

Сначала он осторожно крался вдоль забора – никто не обращал на него внимания – и он пошел смелее, с любопытством разглядывая, что происходит за оградами. Штакетники сменялись сетками, но независимо от того, из чего был сделан забор, внутри него все было одинаково: перед домом под огромным зонтом с размашистой надписью «CocaCola» в пластиковом бассейне плескались дети, за домом виднелись неказистые постройки, из которых слышалось блеяние и похрюкивание. Кое-где на веревках сушились простыни и исподнее разнообразных расцветок и размеров. Все это Пусику было знакомо и мало интересно.

Дорога забиралась все выше в гору, и на смену сеткам и штакетнику пришли металлические оградки с изящными калитками и коваными воротами, домики имели затейливые фасады, а с задних дворов не слышалось ни хрюканья, ни блеяния.

Пусик с любопытством разглядывал симпатичный голубой дом с балкончиками, на веранде которого сидела пожилая дама и неспешно отпивала что-то из маленькой чашечки. Котенок не сомневался, что это кофе. Он хорошо знал этот горьковатый запах – кофе пили везде и в любое время. «Наверное, здесь живут кошки? И если да, то что они едят?» Он все отчетливее ощущал, что пора бы перекусить.

Он двигался вдоль забора, внимательно разглядывая дом, и увидел, что искал: между двумя цветочными горшками, во множестве расставленными на веранде, виднелся кошачий хвост.

Пусик проскочил между прутьями ограды и тихонько мяукнул. Из-за горшка мгновенно выглянула кошачья мордочка, а потом вышла и вся обладательница ослепительного по красоте хвоста. Ею оказалась элегантная трехцветная кошечка. Каково же было изумление Пусика, когда он узнал в ней Мико-Мико. Но и сестра его узнала. Радостно пискнув, она грациозно спрыгнула на землю и обняла брата за шею.

– Как ты живешь? Тебе здесь нравится? – спросил Пусик, едва они успокоились от негаданно свалившейся на них радости.

– Пойдем, посмотришь мой дом, – предложила Мико-Мико. – Кстати, меня теперь Клеопатрой зовут.