Она подходит и смотрит на землю. Кувира играет в крестики-нолики сама с собой. Суинь берет веточку, приседает на корточки и расчерчивает им новое поле. Она могла бы спросить, почему Кувира не спит, но если ее спросят о том же, она просто сгорит от стыда.

— Чудная ночь, — говорит она вместо вопросов.

— Да, — отвечает Кувира с улыбкой.

Они молча играют несколько партий. Кувира смотрит на нее доверчиво и тепло, и Суинь от этого взгляда хочется удавиться. Через некоторое время Суинь вздрагивает.

— Ты замерзла. Возвращайся в постель, — командует Кувира, и Суинь возмущенно поднимает брови. Но Кувира вдруг протягивает руку и гладит ее по плечу тем самым своим привычным жестом. Суинь замирает, чувствуя тепло ее ладони через ткань. Их взгляды встречаются, и Кувира смотрит так, как не смотрит ни на кого, кроме Суинь. Этот взгляд и то, что за ним стоит, ее нежелание прикосновений, все те мгновения неловкости, многозначительности и двусмысленности, вдруг встают перед глазами Суинь. Она вежливо и холодно улыбается и поднимается, стряхивая руку Кувиры.

— Да, пожалуй, мне пора, — говорит она отстраненно и запахивает ворот на шее.

— Если тебе интересно, то у нас с Лимой ничего не было, — говорит вдруг Кувира. — Хотя… — она поднимается и отряхивает брюки. — Тебе ведь неинтересно, правда?

Суинь оборачивается и секунду не может совладать со своими эмоциями. Она рада. Рада, рада, рада.

— Это меня не касается. Ты вольна делать то, что считаешь нужным, — говорит Суинь.

— Спасибо, — после паузы ядовито откликается Кувира и уходит. Суинь идет к себе в спальню и с трудом засыпает рядом с мужем.

Лима уезжает, и все входит в привычную колею. Кувира служит в страже, но все еще остается ее помощницей, и, когда она не занята тренировками, дежурствами, танцами, иногда она проводит время с Су, разбираясь с делами города. Кувира умница, и Суинь знает, что может поручить ей все — от наведения порядка среди галдящих детей в академии до сложных и опасных переговоров с соседями. И это знание, что у нее есть такой человек, надежный, способный действительно снять с нее часть тяжелой ноши, наполняет Суинь покоем.

А вот что лишает ее покоя, так это то, что Кувира влюблена в нее. Суинь упорно этого не замечает. Она не видит взглядов, не слышит вздохов и не допрашивает Кувиру, когда та впадает в меланхолию. Она всячески поощряет ее общение со сверстниками, устраивает своей старой группе учеников выезды на природу в каменные карьеры и пещеры, где они всласть могут потренироваться в магии земли. Иногда они ночуют на природе, травят байки у костра и слушают, как Лин, представитель очень древнего и знатного, но поиздержавшегося рода, играет на гучжэне и поет.

Но Кувире исполняется семнадцать, а ее влюбленность никуда не пропадает. За ней нахально и полушутливо ухаживает Шин, называя ее то Курочкой, то Пташкой, но Кувира держит его на расстоянии и отшучивается на все предложения сходить на свидание. В их группе всего три девушки, и, когда завязывается первый роман, флюиды на тренировках так и парят в воздухе. Суинь ждет, что вот сейчас и Кувира поддастся бешеным гормонам молодости и уступит Шину или другому дерзкому юному ловеласу, но Кувира тренируется, шутит, дерзит, а в перерывах смотрит на нее, на Суинь, так, словно она самое драгоценное и красивое, что только доводилось ей видеть.

Суинь чувствует жгучую вину. За то, что этот преданный взгляд волнует что-то глубоко внутри, манит и искушает ее остывшее сердце. Но Суинь душит все мысли и чувства на корню. По крайне мере, старается.

В их царство снова приходит война. Губернатор Занг и князь Ли решают задавить соседа численностью.

Суинь снова собирается в поход, но на этот раз с ней идут уже Баатар-младший, Винг и Вей и, конечно, Кувира.

Никто не удивляется, когда семнадцатилетней девчонке доверяют командование полком. В Заофу Кувира известна и знаменита еще со времен игр. С ней в отряде товарищи по учебе, молодые, дерзкие, сплошные сорвиголовы. Суинь, чтобы как-то уравновесить это, отправляет в отряд Старину Цу с парой ветеранов.

Битва кровавая и долгая. Кровь в основном льют враги. Баатар разработал катапульты и орудия, а маги металла приводят смертельные машины в действие. Испытывают также несколько экспериментальных мехакостюмов. Победа кажется близкой, но Занг с отборным отрядом пробирается горными тропами и бьет в правый фланг. Туда, где Кувира.

Суинь, видя неразбериху и получая путаные донесения, титаническим усилием не срывается в гущу боя и продолжает руководить армией. Страх, такой страх, какого она еще никогда в жизни не испытывала, вползает в сердце. Там бой, там смерть и там Кувира, ее Кувира, ее девочка, где-то там, в этой мясорубке. Суинь сжимает трубку рации и недрогнувшим голосом приказывает продолжать атаку.

Через час — самый длинный час в жизни — враг бежит.

— Перестроиться в оборону. Занять поле боя, оказать помощь раненым, — командует Суинь.

— Всем?

— Всем.

Когда она добирается до правого фланга, там царят пьяное веселье. Земля залита кровью, повсюду трупы, искореженные орудия, и над всем этим — хохот и торжествующие крики. Суинь пробирается сквозь толпу и видит, как ее начальник стражи с раздробленной и перетянутой жгутом ногой на чем свет костерит «эту наглую соплячку» и кричит, чтобы ему сделали костыль, чтобы он мог ее догнать.

— Что?.. — спрашивает Суинь, но вдруг, поддаваясь всеобщему хохоту, тоже смеется. Кацуси, сидя на искореженном орудии, брызгает слюной в самом искреннем гневе, но так потешно, что люди вокруг хватаются за животы.

— Суинь! — возмущенно кричит он. — И ты! — старик строит такую скорбную гримасу, что у Су из глаз брызжут слезы. Это истеричная пьяная радость победы, но Суинь не властна над ней.

— Где Кувира? — выдыхает она.

— Она взяла десять человек и гонит остатки этих выскочек обратно в горы.

— Десять человек? — возмущается Суинь. — Всего десять?!

— Эта наглая малявка… — пыхтит старина Цу. — А вон она! Иди сюда, девчонка! Я покажу тебе, как ослушиваться приказов! — орет он.

Кувира идет быстро, торопливо, на ходу отдавая команды. Рядом Шин и Линг, от их группы отделяются еще ребята из ее старого класса. И все же все здоровые мускулистые парни с уважением и преданностью провожают взглядом прямую спину почти еще девчонки. На плече Шина пленный лазутчик, его рот заляпан тонким куском стали. Шин нелюбезно скидывает его на землю и разминает могучие плечи.

— Все в порядке? — спрашивает Кувира у Суинь. Су смотрит на ее заляпанную кровью и грязью форму, на засохшие капли на щеке. Она берет ее лицо в ладони и смотрит на нее, смотрит и не может насмотреться.

Кувира сама снимает ее руки, когда подскакивают Винг и Вей и начинают рассказывать. Нападение из засады удалось Зангу, но Кувира так быстро развернула первую линию обороны, что тут же завязалась самая жаркая схватка. Старина Цу вырвался было вперед, но ему раздробило ногу. Он велел всем идти назад, но Кувира осталась, прикрыла и его и парней, что дотащили его до укрытия, чем старина Цу остался крайне недоволен. Кувира прикрыла и парней за орудиями и приняла верное решение, когда враги попытались прорваться слева; Кувира завалила их здоровяка Яла, проткнула ему горло стальной пластиной; Кувира, Кувира, Кувира… Это имя гремит над лагерем, когда они вечером празднуют победу под звездным небом. Кувира в одночасье становится звездой и военным ветераном. У костра все пьют вино из глиняных чашек и кричат тосты. За павших! За Заофу! За Суинь! За Кувиру! За победу!

Все пьяны от вина и от победы, от жадной радости жизни и от ночи, такой искушающе тихой после грохота боя. Суинь сидит в раскладном кресле у своего шатра, рядом советники, вяло обсуждающие дальнейшие действия Занга и Ли и сходящиеся на том, что война закончится одной битвой.

Недалеко большой костер. Кувира сняла доспехи и сидит в простой куртке, шальная, пьяная. Шин с одного бока что-то громко рассказывает, а с другого, как ни странно, — Баатар-младший, который в компании магов-военных просто пьет и помалкивает.