— О, не думаю. Но я могу тебе помочь, — она колеблется секунду, смотрит на Суинь. Взгляд падает на ее лоб, на котором, как и всегда, ожерелье, подаренное Баатаром. Кувира сжимает зубы и, обернувшись, медленно ведет пальцем в сторону. Дверь в спальню проскальзывает на металлических колесиках. Суинь кажется, что она умирает в это мгновение. На кровати, неловко выпростав ногу из-под одеяла, спит Баатар-младший.

Ее слезы высыхают. Она смотрит секунду, две, три.

Суинь, сглотнув, запускает руку в карман, достает ключи от дома Кувиры и, не глядя на нее, кладет их на комод. Пошатываясь, она выходит и закрывает за собой дверь.

Когда Суинь идет в зал, чтобы поговорить с президентом Райко и Тензином, Кувира просто случайно встречается ей в коридоре. С Суинь нет ни Баатара, ни советников, ни стражи — никого. Кувира же идет с тремя стражниками, оживленно обсуждающими события в Ба Синг Се.

— Суинь, — вежливо склоняет она голову. Стражники кланяются вслед за Кувирой.

— Ты мне нужна. Иди за мной, — приказывает Суинь в жалкой попытке поддержать свой авторитет. Кувира спокойно поворачивает и идет за ней. Она все еще верна ей как стражница, но и эта слабая ниточка подрагивает от напряжения. Суинь чувствует это всей душой.

Она разговаривает с Райко, всей кожей чувствуя, что Кувира стоит за ее спиной. И когда она вступает в разговор, деликатно, почти просительно, Суинь слушает ее внимательно. Но она не соглашается взять армию и пойти в Ба Синг Се. Это неприемлемо. А еще Суинь где-то в самом темном уголке души рада краху Ба Синг Се, города, который у нее всегда ассоциировался с монархией и королевой земли. Его крушение, хаос и паника в нем — еще одно доказательство что она, Суинь Бейфонг, была права, и ее город, ее Заофу лучше и правильнее, чем остальные. И она не собирается рисковать им ради Ба Синг Се или Королевства, которое никогда ей ничем не помогало.

Через два дня они обедают с Баатаром только вдвоем, и он говорит:

— Знаешь, ко мне сегодня заходила Кувира.

У Суинь вилка вздрагивает в руке. Она смотрит на Баатара в страхе. Но в глазах мужа видит все то же: любовь, преданность, теплоту.

И это, словно оплеуха, заставляет Суинь прикусить губу и с трудом сдержать слезы. Кувира не сказала ему, а, возможно, хотела, но не сделала. Суинь кладет вилку и смотрит на потолок, пытаясь сдержать слезы.

— Странно как-то… Задавала вопросы.

— Вопросы? — Суинь справляется с собой, и холодок подозрения заползает в сердце.

— Да, про дирижабли… ерунда какая-то. Но больше всего…

— Что?! — Суинь резко подается вперед.

— Попрощалась она как-то странно. Словно навсегда.

Суинь встает с места.

— Су? Куда ты? — кричит Баатар, но она не останавливается. Она идет одна. С ней нет верных советников и нет преданной Кувиры. Ее собственная стража презирает ее и сторонится. Суинь выбивает дверь в дом Кувиры. Проходит по опустевшей комнате, распахивает шкаф и в ужасе смотрит на пустые вешалки.

«Нет, — говорит она и чуть не падает. — Нет!»

Она несется через город. Одна, без свиты, без слуг, без друзей.

Дирижабли готовятся к отлету. Кувира укладывает вещи в контейнер. Рядом крутится Баатар-младший, и Суинь болезненно хватается за сердце.

— Баатар! — но старший сын лишь отводит взгляд и поднимается на борт. — Что вы делаете? — кричит Суинь, заглушая шум медленно разгоняющихся лопастей.

— То, на что у тебя не хватило смелости, — не оборачиваясь, холодно и зло отвечает Кувира. — Наша цель — Ба Синг Се. Мы вернем порядок в Королевстве Земли.

Ба Синг Се? Королевство? Суинь почти не понимает, о чем она говорит. Плевать ей на Ба Синг Се! Плевать на все королевства в мире! На все плевать!

— Нет! Ты останешься здесь! — приказывает она.

Кувира оборачивается, и Суинь, как на стальной шип, наталкивается на ее холодный презрительный взгляд.

— И кто меня остановит? Твои отряды были счастливы присоединиться. Они одни из лучших бойцов в мире, и они устали быть твоими экзотическими питомцами.

Она говорит о «них», но Суинь слышит ее горькое, злое «я». Суинь кажется, что сейчас готова упасть на колени и молить Кувиру о прощении, но гордость не позволяет. Да и не будет от этого толку — на Кувиру никогда не действовали нежности. Она идет только за сильным и восхищается только силой. А она, Суинь, теперь так зависима от нее. Она готова все отдать, лишь бы ее девочка, ее Кувира, осталась с ней, но в ее глазах написано все.

«Этого не будет», — говорит ее взгляд те же слова, что она сказала в кабинете при Райко и Тензине.

И Суинь холодеет всей кожей.

— Если уйдешь сейчас, тебя никогда не позовут обратно, — отрезает Суинь.

— Я вернусь, когда захочу, и так, как я захочу, — отрезает Кувира. — Конечно, если я захочу, — добавляет она, и Суинь второй раз за день чувствует, как ее хлестнули по щеке.

Суинь бредет в поместье одна. Раздавленная и жалкая, она натыкается на косяки дверей. Но ей все равно. Она потеряла Кувиру. Навсегда.

Она садится на диван и плачет, не в силах совладать с собой. Приходят Баатар, Винг и Вей и Хьюан. Ее гладят по руке, обнимают, утешают.

— Как он мог! Поверить не могу. Суинь, дорогая, не плачь. Он одумается, он вернется.

Суинь смотрит на мужа и не понимает, о чем тот толкует.

— Что? — всхлипнув, спрашивает она.

— Я говорю, что Баатар обязательно вернется.

Суинь всхлипнув, утыкается лицом в ладони и заливается слезами.

***

В окна поезда, стоящего на станции, бьет низкое закатное солнце. На столе ворох бумаг.

— Рано или поздно придется это сделать — говорит Линг. — Сколько раз мы еще будем возвращаться в одни и те же провинции?

— Это крайняя мера, — отвечает Кувира и отворачивается к карте. — И применять ее я буду только в крайнем случае.

Две недели назад губернатор северной провинции подписал согласие на присоединение. А когда они уехали, силой захватил все оставленные мехакостюмы и припасы и прислал им договор о сдаче, засунутый в рот отрубленной головы оставленного на месте командира.

— А это что, не крайний случай? — возмущается Линг.

— Эта идея мне не нравится, — говорит Кувира. — Лагеря… Будет много разговоров.

— А пока ты оставляешь за собой магов, которых кто угодно может нанять за еду, будет много трупов.

Кувира смотрит на карту и хмурится. Баатар видит, что она в смятении.

— Баатар, — ищет поддержки Линг. — А ты что скажешь?

— Это уже третий раз… — начинает он.

— Пятый, — поправляет Кувира.

— Тенденция на лицо. Мы заключаем договор, уезжаем, а через неделю летят головы. Что-то нужно делать. Но я согласен с Кувирой — ссылать всех магов других элементов в лагеря — не слишком ли это?

— Когда мы достроим магнитные рельсы, все провинции будут доступны в течение трех суток. При такой скорости передвижения они не посмеют поднимать бунты, — говорит Кувира, скрестив руки на груди.

— Но когда мы их достроим? Мы не можем прокладывать пути в провинциях, которые не присоединились. Это замкнутый круг.

Кувира сжимает переносицу затянутыми в перчатки пальцами.

— Почему все так сложно?

— Мы на войне — ты сама это говорила, — пожимает плечами Линг.

Дверь открывается, и заходит Шин, с трудом протискиваясь в узкий проход.

— Эй, долго ты собираешься гипнотизировать эту карту? — Шин толкает Кувиру сильным плечом. Баатар хмурится. Ему всегда неприятно видеть, как этот друг детства, как его называет Кувира, по-свойски прикасается к ней. Шин неравнодушен к Кувире, и Баатар всей кожей чувствует в нем соперника. Шин же не обращает внимания на него, словно он вовсе не стоит беспокойства.

Кувира, сосредоточенная и строгая, нехотя отводит взгляд от карты, на которой едва ли половина провинций закрыта искусно вырезанными камнями, выкрашенными в зеленый цвет.

— Это наша цель, я просто на ней фокусируюсь.

— Тебе стоит ненадолго расфокусироваться, слишком уж ты лихо взялась за дело.