Дед звонил в Генеральный штаб. Гудки, потом трубку сняли:

– Приемная генерала армии Панкратова. Майор Максимов слушает…

Только что лейтенант Соболев отключил свою аппаратуру, но Дед уже все успел. И теперь его действительно ожидает приятный разговор со старым боевым товарищем.

– Здравствуй, сынок, – мягко проговорил Дед в телефонную трубку. – Узнал… И я рад. Да все у нас по-старому – осень боевых генералов. Как там хозяин? Разнесло по разным кабинетам… Ладно, давай Панкратова.

Четверг, 29 февраля

13 час. 42 мин. (до взрыва 3 часа 18 минут)

Кордон на дороге они увидели сразу, как только проехали Московскую окружную.

«Ну если это по нашу душу, – успел подумать Ворон, – то Дед прав и действительно происходит что-то странное». В связи с участившимися yгрозами терактов почти на всех выездах из Москвы дежурил ОМОН и за стеклянными будками постов ГАИ прятался армейский БТР. Но здесь было нечто большее, и Ворону хватило одного взгляда, чтобы понять это. Помимо двух милицейских «фордов», готовых в любую минуту перекрыть шоссе, Игнат заметил выглядывающую из-за БТРа такую же черную «Волгу», только с военными номерами, но еще более странным было другое – чуть поодаль стоял характерный «уазик», и Ворон прекрасно знал, что это за автомобиль. Именно в таких «уазиках» конвоировали заключенных. И еще: небольшой и внезапный снегопад закончился минут двадцать назад, но в отличие от БТРа, присыпанного свежими белыми хлопьями, и «Волга» и «уазик» были абсолютно чистыми и сверкали в лучах снова выглянувшего солнца. Хотя, конечно, это может ничего не значить: кто-то следит за вверенной техникой, а кто-то нет. «Заячьи уши» следят? Что за глупость, не могли же чечены купить ментов и военных прямо в столице России? А?! И при чем здесь «уазик»?

– Гринев, не останавливаться, – проговорил Игнат.

Но милицейский «форд» сопровождения, следующий впереди, уже встал.

– Какого хера эти мудаки остановились? – проворчал Рябчик.

К ним неспешно подошел омоновец в черной форме, рука его покоилась на газовой трубке укороченного милицейского «Калашникова».

Рябчик приоткрыл окно.

– Военный, у меня нет времени, – проговорил он, указывая на спецпропуск, прикрепленный к лобовому стеклу, – мухой мне старшего…

Омоновец ухмыльнулся, потом, скрипя сапогами по свежевыпавшему снегу, не спеша двинулся к группе автоматчиков из четырех человек. Что-то сказал им. Повисшая секундная пауза показалась мучительно долгой – Стилет смотрел на часы и видел, как убегает время, их драгоценное время, быть может, последнее для трехсот человек, кружащих сейчас в небе над Москвой. Автоматчики неспешно двинулись к их машине, остановились, потом от группы отделился человек в такой же черной форме при погонах капитана. Подошел, отдал честь:

– Капитан Приходько, сводный отряд…

– Военный, – нетерпеливо перебил его Рябчик, – у меня «зеленый коридор». – Он указал глазами на пропуск, одновременно быстро раскрыл и закрыл удостоверение. Несмотря на все перемены, давняя тихая вражда между двумя ведомствами так и не прекратилась. Но с чего бы ментам вмешиваться в это дело? Дело дрянь, и плюсов здесь не наберешь. – Отведи своих людей и разблокируй мне путь.

Омоновец какое-то время пристально смотрел на Рябчика, и опять пара секунд показалась Стилету вечностью, потом заглянул в глубь автомобиля. Его глаза встретились с глазами Стилета, и омоновец быстро перевел взгляд на Зелимхана. Тот сидел опустив голову.

– Не торопитесь, капитан. – Омоновец кивнул Рябчику и посмотрел на будку ГАИ, где за припорошенным снегом БТРом пряталась черная «Волга».

– Военный, – спокойно проговорил Рябчик, – я выполняю спецпрограмму, и за каждую минуту простоя ты ответишь собственной жопой. Ты, лично, персонально, и я тебе в этом сильно помогу. Ты понял меня?

– А мать вашу, разбирайтесь меж собой, – пробурчал омоновец. Потом неожиданно улыбнулся Рябчику:

– Спокойно, капитан, я только выполняю приказ. – Он снова бросил взгляд на пост ГАИ – к ним шла другая группа в маскировочной форме без всяких нашивок. – У них тоже спецпрограмма, капитан. Я сейчас отведу своих людей. Разбирайтесь сами.

– Рябчик, происходит какая-то лажа, – тихо проговорил Стилет.

– По-моему, это братишки-военные. Коллеги, стало быть. Ишь, в масках, серьезная работа.

– Приготовься. – Игнат расстегнул свою брезентовую куртку горноспасателя. После этого пистолет в его руке мог оказаться меньше чем за секунду. – Гринев, и ты тоже. Зажигание. – Потом он повернул голову к Зелимхану и проговорил совершенно спокойным голосом, по даже Рябчика передернуло от этого ледяного тона:

– Я тебя предупредил о резких телодвижениях. Если что ты будешь первым.

– Позаботься о собственной шкуре, братишка, – угрюмо промолвил Зелимхан. – А мне все равно где умирать.

Стилет на мгновение задержал на нем взгляд: чеченец был абсолютно спокоен. Ворон кивнул:

– Гринев, будь готов сдать назад.

– Как юный пионер. – Гринев невесело усмехнулся.

Все же какие-то нашивки у окружающей их группы автоматчиков были. «По одной на брата», – мелькнуло в голове у Игната. Полукруглая нашивка чуть выше левого локтя – ярко горящий факел на фоне раскрытого ястребиного крыла. И еще штриховая полоса – видимо, факел зажегся от удара молнии.

– Так-так, – протянул Рябчик, – армейская элита… Вот это честь.

– Спецы военные, – кивнул Стилет.

– Зелимхан, – весело посмотрел на пленника Рябчик, – а ты звезда. Или, как щас принято говорить, ньюмейкер… – И Рябчик вдруг неожиданно вздохнул:

– Вашу мать… Семь человек. Ворон, ты понимаешь, что происходит?

– Только то, что нас берут под прицел.

– Это я вижу. Детина справа только что дослал патрон в патронник, мать его…

– Ребята серьезно настроены.

– Семь автоматических стволов. А?

– Действуем по расписанию, Рябчик.

– Ох… тяжела и неказиста жизнь российского чекиста…

Рябчик еще больше приоткрыл окно, почти утопив стекло в дверце, и обратился к окружившим их людям:

– Ну, в чем дело, братишки? – Его пальцы постукивали по лобовому стеклу, где находился спецпропуск. – Видите же, что мы не на прогулке.

– А ну, быстро из машины! – проговорил крепкий рыжеватый человек, единственный, чье лицо не было спрятано под вязаным шлемом-маской. – Кто из вас капитан Воронов?

– Ну я, – недовольно сказал Рябчик, – что-то ты резок. С кем имею честь?

– Все, отбой. – Рыжеватый проигнорировал вопрос Рябчика. – У меня приказ вернуть конвоируемого в следственный изолятор.

– Вот как? А у меня приказ доставить его в Чечню.

– Быстро из машины!

Люди в масках, окружившие автомобиль, чуть повели стволами автоматов, как бы давая понять, что эта тема не подлежит обсуждению. Рыжеватый смягчился, он не улыбался, но проговорил более дружелюбно:

– Послушай… братишка… Не заставляй меня применять силу. Не хрена ползать на брюхе перед террористами.

– В воздухе триста человек… И не мне обсуждать приказы.

– А уж ссориться из-за них, – в голосе рыжеватого появились прежние стальные нотки, – и подавно. Ну, выходите! У меня письменный приказ, так что не дрейфь…

Стилет склонился к Рябчику.

– Выходи, – прошептал он, – Рыжий.

Потом он повернулся к Зелимхану:

– Не забудь, что я тебе сказал.

Чеченец усмехнулся, пожав плечами.

– Спокойно. – Рябчик начал открывать дверцу. – Мы выходим. Спо-кой-но. Мы подчиняемся силе.

– Надеюсь, без глупостей, – кивнул рыжеватый, потом он добавил прежним дружелюбным тоном:

– Воронов, много о тебе слышал. Говорят, ты человек благоразумный: я лишь выполняю приказ.

– Да? Любопытно… А мы тут на пикничок собрались. – Рябчик, продолжающий выдавать себя за капитана Воронова, видел, что Стилет уже вышел из «Волги», вслед за ним появился Зелимхан в наручниках. Двое автоматчиков тут же развернули его лицом к машине, заставив согнуться и широко расставить ноги. – Ты б хоть представился, а то некрасиво получается.