В свете последних событий это прям подкупало.

— Ладно, — тяжело вздохнула я, принимая-таки его широкую ладонь, и даже поднимаясь со стула.

Меня качнуло, конечно, не без этого. Но не успела прийти в себя, как в лицо пахнуло знакомой сырой силой, а картинка вокруг изменилась до неузнаваемости.

И только я собралась заорать «подстава!!» и треснуть очередному беспредельщику по его наглой морде, как трезвое, пока, зрение показало — хоть из спальни магистра Тиас переместил нас лично сам Темнейший, точкой выхода стал вовсе не его замок.

Я даже не поверила сначала.

Но нет. Комната, в которой мы очутились, была мне не знакома.

Да и не просто комната. Спальня. Не совсем огромная, но чтобы допрыгнуть до потолка, придется изобрести для этого мира раздвижную пожарную лестницу формата «миди». Белоснежные выбеленные потолки уходили куда-то ввысь, тактично прикрываясь изогнутыми опорными балками светлого дерева. Каменный, несомненно, холодный серый пол был щедро устлан шикарными шерстяными коврами темно-зеленого цвета с золотистым природным орнаментом. Высоких, вытянутых окон оказалось не просто много — стены, казалось, только и состояли из них. И для каждого предназначались тяжеленые бледно-золотистые, с черным, портьеры на чугунных кованных гардинах.

Огромный, монументальный камин с тяжелой полкой и резными кирпичиками, исправно работающий даже в тот момент, с первого взгляда привел меня в буйный восторг. Но что стоило отдельного восхваления, это кровать у дальней стены. Это не просто кроватка, это произведение готического искусства!

Выполнена она была из темно-оливкового, твердого дерева. Стояла на отдельном невысоком постаменте, имела, естественно, четыре крутых столба. Но без тканевого балдахина, как обычно принято. О, нет… У этой кровати имелась полноценная крыша! Натуральная, деревянная, куполообразная, с острыми шпилями и резными арками. Изголовье самой кровати было, к счастью, перетянуто темным бархатом. А большое, тяжелое покрывало из эльфийского атласа приятно радовало глаз тонким, замысловатым растительным узором, бледная зелень на тусклом золоте. И подушечки, подушечки, подушечки….

Прикроватный столик на гнутых деревянных ножках с витражной столешницей, и тяжеленный шкаф в углу, при виде которого создатели Нарнии лопнули бы от зависти, я отметила уже ничего не выражающим взглядом.

Естественно мне, как суровой современной барышне, сие роскошество пришлось аккурат по сопливым детским мечтам стать прекрасной принцессой. Но оставался один нерешенный вопрос, который я озвучила сразу, как первое слюноотделение меня отпустило:

— И за чей счет банкет?

— Нравится? — каким бы там великим магом не был мой родненький змееныш, в первую очередь, он был и оставался обычным мужиком, с привычным букетом из самомнения, самолюбования и некого эгоцентризма. А по сему, он просто не мог не напросится на ответный реверанс от дамы!

Даже если та скорее пустит его тушу на набивное чучелко, чем станет его дамой сердца.

Ну, или чешуи с хвоста.

— Саас, я серьезно, — для пущего антуражу пришлось грозно насупиться и сложить лапки на груди. И по полу босой ножкой постучать. А то знаю я этого шипящего, до второго пришествия Князя станет на похвалу напрашиваться. — Что это, где это, зачем тут я, и что это всё значит? И учти, всё сказанное будет запомнено, записано и использовано против тебя! Я не посмотрю, что ты человеческий облик вернул, крутой маг теперь и всё такое. Вспомню былое и отделаю тапкой по старой памяти!

— Не горячис-с-сь, — примиряюще улыбнулся этот поганец. И, знаете, что? Услышав знакомые свистяще- шепелящие нотки, я прям сразу подобрела! — Это всего лишь комната, Лесинья. Точнее — спальня. Твоя спальня.

Я аж руки опустила.

— То есть?!

— Это мой дом, — просто, и предельно серьезно при этом произнес метаморф. — А теперь и твой. Я решил удочерить тебя, Лесь. Надеюсь, ты не против.

Я где стояла, там и села.

Вот так… сюрприз всех сюрпризов, блин!

— Саас, — сидя на полу, благо ковер значительно смягчил возможные тотальные повреждения того места, которым я обычно думаю, моргнула я, обхватывая озябшие коленки. — Ты серьезно? Зачем?

— Лесь, — я даже моргнуть не успела, а мужчина из спальни пропал начисто. Вот он вроде был, а вот его уж нет, а на мое плечо заползает небольшой серебристый уж. И только ярко-желтые глаза выдают его с потрохами. — Я подумал, что так будет лучше. Ты меня прос-с-стишь?

— Пока ты в таком виде, я даже злиться на тебя не могу, — призналась честно, машинально скосив глаза. — Ты специально, да?

— Я ж тебя знаю, — хитро прищурился змей. — Ты весьма вс-с-спыльчива. Но я как лучше хотел. Правда.

— Да вы все как лучше хотите, — не сдержала я горького смешка. — Только меня спрашивать забываете. Почему-то. А ведь я как-то без вас пару сотен лет жила.

— Лесь, — задумчиво прошипел метаморф, привычно обвивая мое запястье, надежно скрывая своим теплым скользким телом бесивший меня браслет. Мол, не о нем сейчас надо думать. — Я это знаю. Но ты ведь все эти годы без дома жила. Без семьи. Без денег. Но меня приютила, и не просила ничего взамен. Вот я и подумал, что… Что, в качестве благодарности, смогу тебе дать то, о чем ты всегда мечтала. Дом… Твой дом. И с-с-семью. Гил отказался. Он хочет на вольные хлеба. Но он мужчина. Гордый!

— А я типа так? Без характера и мнения?

— Зачем ты так? — напротив меня укоризненным знаком вопроса повисло тонкое змеиное тельце, все еще цепляющееся гибким хвостом за мою ладонь. — Я не приказываю. Ес-с-сли хочешь, все это тайной останется.

— Но ведь все уже сделано? — невольно задумалась я. — По всем правилам? Кто я по документам? Приемыш? Бастард? Кто?

— Ты — моя дочь, — гневно блеснул глазами метаморф, проявив вдруг непривычную стойкость характера. — И точка! Это древняя магия, с-с-слишком древняя. Князь помог. Этот обряд не требует никаких ограничений и условностей. Артефакт Морены признал тебя моим потомком, это сильнее всех документов, правил, традиций. Никто и слова против сказать не с-с-сможет. Такие обряды слишком могущественные, чтобы их осуждать.

— И ты пошел на это? — безмерно удивилась я. Правда, удивилась!

О каком-то таком обряде я уже слышала — обсуждали как-то с Гилом возможность породниться для нашего общего блага. Там, действительно, не имело значения, кого принимают в семью: дальнего родственника, бастарда, кровника или вовсе, абсолютно левого человека. Действие обряда было нерушимо и неоспоримо, ни для закона, ни для магии. И высшее общество уж точно не могло даже пикнуть что-то против или даже высказаться с пренебрежением. Ведь провернуть подобное стоило не просто дорого: осуществить оный обряд мог только сильнейший из магов…

А таких по пальцам пересчитать.

Ну и кто рискнул бы противоречить решению подобных магов?

И кто посмеет вякнуть против воли, осуществленной самим Темным Князем?

Мы с Гилом не смогли найти тех, кто смог бы нас породнить. Таких попросту не существовало на тот момент. Может, и был кто-то один, или даже два. Но что для них наши просьбы?

Нам к ним даже приблизиться было не дано.

А тут вся эта круговерть… ради меня. Почему?

— Кто есть у меня, кроме тебя? — вдруг блеснул желтыми глазами метаморф. — Ты — вс-с-сё моё. К тому же, кто еще сможет защитить тебя от Князя, как не твой отец?

А вот тут я уже припухла знатно.

Это еще в каком смысле?!

— Лес-с-сь, — шипяще рассмеялась эта змеюка подколодная при виде моего лица. — Ты бы себя видела!

— Ну, знаешь, — почти рассердилась я. — Такое не каждый день услышишь! И шо сие значит, позволишь спросить?

— Давай так, — хитро прищурился змееподобный директор Сааразас. — Ты приведешь себя в порядок. А я тебе рас-с-скажу. Ок?

— Ок, — невольно загоготала я, хотя, на самом деле, больше хотелось немного порыдать от умиления. — Как отказать, когда так просят? Вымогатель!

Впрочем, рыдать от умиления я продолжила и позже, когда обнаружила… та-да-даааам! Собственную ванную!