Не опасаясь хозяйки дома, что должно было бы Асю насторожить, Миша начал прямо ухаживать за Асей, и она, сраженная его добротой и вниманием, скоро сдалась. Сначала они много целовались, когда она провожала его по вечерам домой, – в маленькой сосновой роще на краю улицы. Именно тогда Ася впервые почувствовала настоящее сексуальное желание –хотелось трогать этого первого настоящего мужчину, прижиматься, не отпускать. Что делать с ним дальше, как себя вести, она пока не понимала, но и поцелуев было достаточно, чтобы почувствовать себя по-настоящему счастливой. Как это было замечательно! Ей показалось, что отныне она способна радоваться и жизни, и своему неловкому телу. А потом она приехала к нему в квартиру. Там Миша с Асей стали настоящими любовниками.

Прошло время, Миша по-прежнему приходил в усадьбу, занимался машинами, помогал по двору. Ася в свободное от учебы время бегала к нему. Несмотря на острое желание близости, сам секс ей не нравился, доставлял дискомфорт, она считала, что это совершенно лишнее в настоящих отношениях. Но так было положено, к тому же Миша был совсем взрослым, и, возможно, Ася просто многое еще не понимала. Она тоже старалась быть взрослой, не капризничала, шла навстречу его желаниям. Миша ее искренне жалел, как-то трогательно оберегал, был нежен и предупредителен. О том, что у него есть какие-то пороки, уже не думалось, он стал ее лучшим другом, как почти забытая тетя Маня в далеком детстве.

Однажды вечером Анфиса заговорила о Мише и упомянула, что у него есть трехкомнатная квартира, и хорошо бы выйти за него побыстрее замуж. А потом развестись и квартиру поделить. Сначала Ася не обратила на ее слова внимание. Ну да, есть квартира. И что? И вдруг ее словно током прошибло – значит, мать специально подстроила, чтобы дочь стала любовницей Миши? Из-за квартиры?

В тот день они долго гуляли в парке, Ася плакала. Миша был мрачен, жалел ее, а потом предложил пожениться, чтобы она смогла уйти из своей сложной семьи.

– Ну, хочешь, я заберу твой паспорт, и мы с тобой спокойно распишемся? И мать не будет ничего знать. Поживешь у меня. Хочешь?

– Миш, мне надо подумать. Я сейчас учусь, у меня небольшая стипендия. На что мы будем жить?

– Я буду работать, я хороший слесарь. А потом, если захочешь, разведемся, квартиру поделим, как хочет твоя мать. Будешь жить самостоятельно. Мне кажется, она будет рада избавиться от тебя.

– Но это неправильно! Как-то бесчеловечно!

Ася понимала, что Миша предлагал помощь, но что-то во всей этой истории было крайне подлое, а что – она не могла понять, не хватало жизненного опыта. О том, что он был любовником матери, и, возможно, продолжал им быть – Анфиса так просто не отпускала свои жертвы, – Ася как-то не думала. Она вообще тогда не думала!

К счастью, она не успела отдать ему паспорт, потому что начались каникулы, и ее отправили отдыхать на море. А через два дня, ночью, отец и мать лично приехали за ней на машине. Мать ругалась, обзывала потаскухой, отец был зол. Пока они ехали в город, выяснилось, что Миша после Асиного отъезда по какой-то причине напился, сделался буйным, явился вечером в усадьбу и устроил жуткий скандал. Мать была дома, отец тоже только приехал, были какие-то гости. Он называл Анфису самыми грязными словами и требовал, чтобы родители отдали ему в жены Асю, которую он решил защищать от коварной матери и равнодушного отца.

Конечно, Анфиса в происшедшем обвинила дочь, а отец, обозленный скандалом и приездом полиции, бросил всё и поехал за ней, прихватив с собой до предела смущенную мать. В машине, пока они ехали домой, она не оставляла Асю в покое, поливая грязью. Отец молчал. Ася совершенно не могла понять, что в этой истории было плохого, если до этого мать вообще собиралась выдать ее замуж за гея? Она совершенно не представляла, что Миша мог бы начать пить. Трезвый он был очень добрый и приветливый, с ним было хорошо. Что они с ним сделали? Как спровоцировали такой жуткий срыв? Что-то ей подсказывало, что не обошлось без Анфисы и ее злого языка. В ту ночь Ася не спала, с ужасом думая о том, что она настоящее чудовище, неспособное к нормальным отношениям. А какие они, нормальные? Секс для нее окончательно превратился в нечто грязное и порочное, а она сама стала воспринимать себя уродиной с извращенными желаниями. Под утро она забылась тяжелым сном, проснулась с поседевшей челкой.

Отец больше не вспоминал об этом страшном для юной Аси событии, ему было некогда, а мать, получив от отца хорошую взбучку за связь с простым слесарем, бросила свои попытки пристроить дочь к какой-нибудь квартире и таким образом избавиться от нелюбимого чада. А еще через год в усадьбе появился Глеб Кондрашов – сын друзей отца. Через три месяца Ася вышла за него замуж.

…В кухне было тихо – так тихо, как бывает, наверное, только в могиле. Ася посмотрела на часы – четыре ровно. Самый тяжелый предрассветный час, когда наваливается неимоверная тяжесть, от которой невозможно избавиться. Будущего нет, до рассвета уже не дотянуть – точно не хватит сил. Ломило затылок. Остывшая чашка чая сиротливо стояла на столе – такая же ненужная, как и сама Ася. Как жить со всем этим? И надо ли жить вообще?

Молодая женщина тяжело вздохнула и убрала чашку в мойку. Надо жить. У нее дети. Она обязана.

В этот сентябрьский день в школе неожиданно выдалось свободное время, Ася отправилась домой пораньше. Солнце пряталось за низкими набухшими тучами, резкие линии потеряли очертания, цвета померкли. Мелкий моросящий дождь шелестел в пожухлой листве, и только Асины каблучки стучали в тишине пустой улицы. Неожиданно зажглись фонари, их призрачный свет добавил навалившимся сумеркам нереальности.

Ася открыла ключом калитку, прошла к крыльцу. После замужества этот дом, оставшийся в наследство от бабушки, отец передал ей. Дом был старым, тесноватым, но вполне приличным – с новым каменным барбекю в углу двора, маленькой лужайкой, беседкой и двумя клумбами с розами. Здесь было мило, уютно, как-то даже по-журнальному гламурно. Мечта, а не дом! Через время Ася планировала выделить место на газоне под миниатюрный каменный садик с настоящим японским кленом, суккулентами и стелющимся тимьяном. Это было очень модно и престижно. Но никак не удавалось найти красный клен – в садовых центрах это была большая редкость. Да и камни нужны были особенные – круглые, белые. Где их взять? Идея повисла в воздухе, неоформленная и не особенно желанная. Газон и так был хорош, а Глеб к затее с камнями отнесся прохладно.

Ася вошла в прихожую, медленно переобулась, направилась в зал. Глухая тишина показалась Асе особенно плотной перед скорым приходом мужа с работы и своих любимых школьников со второй смены. Еще час, и комнаты заполнятся какофонией звуков: забубнит телевизор, магнитофон начнет выдавать хип-хоп в комнате сыновей, зашумит вода в ванной. Но именно сейчас у нее неожиданно выдалось драгоценное время сокровенной сумеречной тишины, когда можно было забыть о суете. Этот час никак не был обозначен в списке ее обязательных дел, и Ася собралась подарить его себе, как найденную на улице купюру достоинством…

Нет, невозможно оценить время. Иногда оно останавливается, как сейчас, что, наверное, хорошо. Или плохо? Ей вдруг подумалось, что это случайный подарок. А, может, не случайный?

Ася села на диван, подтянула ноги к животу, обхватила руками колени и задумалась. Ее жизнь давно зашла в тупик – так тоскливо и скучно было вокруг! Только признаться в этом себе самой стало бы полным поражением: а дальше-то что? Менять что-либо было слишком поздно, да и бесполезно – всё, как говорится, прекрасно устроилось, дни стали рутинными и предсказуемыми, заполненными работой и хлопотами по дому. О, как молодые и пожилые соседки по улице завидовали ее счастью и злословили за спиной: «Повезло дуре! Вот откуда у такой бледной немочи такой красавец муж?» Она горестно вздохнула. Как откуда? Папаша подсуетился, испугался за собственную репутацию. Но этого никому не объяснишь.