Ася вспомнила где-то вычитанное изречение «Желаешь изменить мир, начни с себя…» и горько усмехнулась: «Интересно, как? С парашютом, что ли, прыгнуть? Уже не хочется…» Семья – предел мечтаний любой институтской девицы – оказалась добровольным рабством, выход из которого был только в одну сторону: возраст, пенсия, смерть. «А чего бы хотелось лично мне?» Ася запустила руки в волосы, стала теребить редкую челку. «Действительно, чего? Машину и права? Так ездить я не буду – работа рядом, через квартал. Путешествие? А детей куда? Внимание мужа? Есть… Драгоценности, наряды, одежда? Зачем? Я никуда не выхожу!» Она застонала от бессилия, захлестнувшего холодной отрезвляющей волной. У нее всё есть, она ничего не желает, и многие отдали бы самое дорогое, чтобы оказаться на ее месте!
Женщина опустила ноги на ковер, ссутулилась и оглянулась вокруг. Сумерки окончательно сгустились в углах, и только свет из коридора высвечивал середину комнаты, выделяя ковер и части дорогущей мебели в стиле хайтек. Глеб очень любил такой стиль во всем. Даже в отношениях: «Чмоки-чмоки, солнышко, я буду поздно… К ужину не жди. Мы же современные люди…» Без объяснений и комментариев. И очередной нелепый сувенир. Тоже в стиле хайтек. Как, например, последняя настольная лампа из металлических палок, перекрещивающих друг друга в виде решетки. В какую больную голову могла прийти такая идиотская идея?
Асины мысли стали злыми. Чтобы отвлечься, она тяжело поднялась, и, бесшумно ступая по шерстяному ковру, подошла к стеклянному книжному шкафу. Когда на душе становилось невыносимо тоскливо, как в этот осенний вечер, она обычно брала с полки фантастику или детектив. Особенно ей нравилось читать в те редкие часы, когда по каким-то причинам никого не было дома: свекровь забирала близнецов на дачу, а муж пропадал на очередной деловой конференции. Тогда Ася делала себе несколько бутербродов с кетчупом, майонезом, беконом и горчицей (ужас диетологов!), забиралась с ногами на диван и уходила в сказочные миры придуманных героев, наслаждаясь их чувствами и приключениями. Вместе с ними она переживала победы и предательства, любовь и смерть, преодоления и бессилие.
Но сегодня всё было не так – почему-то именно в этот сумеречный осенний час пришло жесткое понимание того, что вымышленные персонажи ее больше не спасут. Видимо, пришла пора жить в настоящем. Кризис возраста? А, может, просто осень и дождь? Или то самое неопределенное время, когда день еще не закончился, а ночь не пришла? Куда сделать шаг? В какую сторону? И надо ли вообще куда-то шагать?
Взгляд остановился на недавно купленной мужем новинке. Это была книга Маслова «Небесный путь боевых искусств». Рядом стоял томик Абаева в темно-бордовом переплете «Сунь Лутан. О философско-психологических основах внутренних школ у-шу». С трудом прочитав название, Ася совсем упала духом. Ее муж – поклонник боевых искусств – очень любил все модное, современное, экзотичное, прекрасно разбирался в хитросплетениях восточных стилей и периодически чем-то таким занимался. Асе это было не интересно. Она не смогла бы поддержать беседу на восточные темы в его кругу, если по воле случая возник бы такой разговор. Наверное, поэтому в его кругу друзей ее как раз и не было. Впрочем, не только поэтому…
«Интересно, смогла бы я изучать боевые искусства?» На секунду представив себя героиней китайского боевика – в широких черных шелковых шароварах, с коротким мечом в руках и злобным выражением лица, – Ася улыбнулась, прогоняя прочь глупые мысли: «Нет, не смогла бы. Точка. А впрочем, жаль. В умных книгах говорится о преображении личности, о чудесах силы. И так заманчиво написано, почти сказочно! Но я, к счастью, не верю в чудеса, и даже не собираюсь тратить на эти глупости драгоценное время. И что могло бы такого чудесного произойти со мной, если бы это случилось на самом деле? Я ведь не смогу измениться. Даже не хочу! Пусть лучше будут детективы и фантастика». Ася потянулась к полке с книгами, но ее руки поступили по-своему и взяли совсем другое. Она открыла наугад и прочитала: «Идти по пути познания воинских искусств – это все равно, что учиться живописи. Сначала вы учитесь пользоваться кистью, а затем начинаете применять это фундаментальное умение: учитесь собственно живописи. И только после длительной практики вы сможете вкладывать в искусство свои чувства, чтобы сделать искусство живым».
«Нет, это слишком сложно, размыто, неопределенно. О чем это вообще? Путь… Чувство… Учение… Такое не для меня», – она решительно, даже с какой-то мстительной злостью захлопнула книгу и грубо сунула ее на место. Потом зачем-то погладила пальцами корешок, словно извинилась за неделикатное отношение, и отправилась на кухню готовить ужин. А потом семья вернулась домой, и ей стало не до сложных вопросов трансформации собственной личности. Заботы закружили ее, она забыла о неожиданных мыслях. Оглушенные шумом и разговорами семейного вечера, они испуганно вспорхнули стайкой птиц и в этот вечер больше не возвращались.
Через несколько дней после невеселых размышлений о собственной судьбе Ася пришла в школу на родительское собрание к сыновьям-пятиклассникам. Не прекращавшийся осенний дождь накрыл город серым колпаком всеобщей депрессии, утихомирил особо активных, окончательно обозлил мизантропов и вогнал в полное уныние хронических меланхоликов. И только уличные фонари и неоновые огни рекламы слегка разгоняли эту вселенскую тоску. Правда, ненадолго.
Вестибюль школы встретил молодую учительницу ярким светом люминесцентных ламп, оглушил привычным шумом голосов, криками и веселыми воплями бегающей детворы. Увидев двигавшуюся навстречу решительную даму с черным начесом, похожую на торпедный катер, Ася быстро юркнула к доске и спряталась за рослыми старшеклассниками, которые с гоготом обсуждали совершенно отстойного диджея в ночном клубе «Арена» и говорили, что «ботаник» Борька из одиннадцатого «В» даст ему фору на сто очков вперед, надо только очки с него снять. Ася поморщилась от их слэнга и стала изучать школьную доску, старательно делая вид, что не подслушивает.
Объявление о «приеме в школу каратэ лиц любого пола и возраста», отпечатанное на простой белой бумаге формата А-5, не просто поразило! Оно ее шокировало каким-то особым мистическим совпадением с недавними крамольными предположениями, в которых она боялась признаться даже самой себе. Она не поверила написанному, шепотом проговорила: «Какая чушь!» и быстро прошла на второй этаж, воинственно подняв худые плечики и наморщив лоб. В кабинете она поздоровалась с классной руководительницей, села на свободное место, достала из сумки блокнот и приготовилась слушать. Но ни единого слова об успеваемости своих сыновей не услышала, внимание было поглощено случайным (или не случайным!) объявлением.
Классная руководительница – высокая представительная дама неопределенного возраста в массивных золотых серьгах и парике – прочистила горло, призвала собравшихся к порядку и хорошо поставленным голосом начала свою тщательно подготовленную речь.
– Уважаемые родители, перед школой остро стоит вопрос ремонта, и нам необходимо собрать средства на приобретение краски и извести. Кроме того, школа постоянно нуждается в лампах, огромное количество мела расходуется каждый день, и мы, учителя, не имеем возможности закупать его в таких больших количествах… – классная дама говорила четко и строго, изредка подглядывая в толстую тетрадь, где ее речь была, по всей видимости, законспектирована.
«…Странно, почему объявление появилось именно после того, когда я подумала о боевых искусствах? Это ведь неспроста…», – учительницу Ася не слышала.
– У Сыроежкина Сережи начались проблемы с литературой, и вполне понятно, почему. Он перестал читать те произведения, которые задают на дом. Я не представляю, как он сможет сдать аттестационную работу, если даже не знает имен главных героев. У Лили Ванеевой с литературой все хорошо, у девочки прекрасные способности, но она совершенно не занимается математикой, замечания преподавателя игнорирует. Недавно Лиля ударила Петрова по голове книгой. Пришлось ее удалить с урока и записать замечание в дневник. К сожалению, родители Лили не отреагировали на замечание.
