Но она видела его душу. И осознание этого перекрывало сейчас всё остальное. Она понимала, что, скорее всего – плачет. Потому что глаза заволокло и его образ слегка поплыл. Но в данную минуту она была так счастлива. Она готова была сама, добровольно войти в любой костёр, только бы он дал ей дотронуться до него. Только бы он дал ей возможность коснуться. Ощутить напор его губ, почувствовать, как хрустят кости в его объятиях… Она любила его в эту секунду больше всего на свете. Даже больше себя самой. Потому что понимала, что она не ошиблась. Душа там была. Только вот он растерял её где-то. Оставил. Забыл…

Что же произошло?

*****

Вин впитывал всю эту смесь её странных эмоций. Из её серых глаз с искрами зелёного пламени скатилась слеза. Он проследил весь её путь по щеке, видел, как она зависла на подбородке и сорвалась, падая на её тонкие руки. Внутри него тлело странное чувство. Поддавшись её молчаливому посылу, он хотел бы коснуться её щеки, стереть эти солёные капли. Рука, лежащая на столе, дернулась, увлекаемая порывом, но он усилием воли заставил себя сжать пальцы и остаться неподвижным.

Она словно ожила. Одна эмоция сменяла другую, и этот вихрь манил его, увлекал за собой, заставляя продолжать чувствовать. Участь эмпата не завидна, но в эти минуты он был рад, что имеет возможность чувствовать без слов. Они сидели, глядя друг другу в глаза, отрешившись от всего остального мира, забыв где они, и не помня о том что они – враги.

Он так явно ощущал её молчаливый призыв. Это было ново, неожиданно и сопротивляться ему было выше его сил. С каждой минутой он всё больше проникался её эмоциями, понимая, что одно лишь слово и он…

– Вин…

Тихий шёпот прозвучал словно гром среди ясного неба. Тонкая тетива его самообладания, натянутая до предела, разорвалась и он сдался. Резким движением Вин схватил её за руку и, буквально, волоком потащил за собой, увлекая к шатким ступеням ведущим наверх. Она зацепилась за ножку стола, едва не падая, но он – удержал. В ушах глухо билось сердце, а его тёмная, насквозь пропитанная кровью, душа затрепетала в ожидании.

Они смогли сделать всего несколько шагов, когда он с силой вжал её в хлипкую стену, накрывая своим телом и ловя её губы. Небольшая ранка в уголке губ, оставшаяся на память от странной девушки, снова раскрылась, заставляя выступить капельки крови. Его губы растянули кровь тонким слоем, и она едва не захлебнулась от восторга, ощущая солоноватый привкус их поцелуя.

Такой забытый.

Такой желанный.

Он на мгновение разорвал поцелуй, пытаясь справиться с волнами её эмоций, которые сейчас накрывали их с головой. Они – обескураживали. Они – манили. Они – обещали. И он сдался окончательно, желая впитать всё, что она может ему дать. Это было сильнее его. Это было неподвластно ей. Они оба словно лишились рассудка, раскрываясь на мгновение, давая возможность душам коснуться друг друга.

Вин с трудом помнил путь до его комнаты. Все его чувства были сосредоточены лишь на ней. Она всхлипывала, отвечая на его требовательные поцелуи. Уцепившись руками за его шею, она почти повисла на нем, поддерживаемая лишь его руками. И едва дверь захлопнулась, они оба окончательно потеряли тонкую нить реальности.

Его руки ловко дернули шнуровку, заставляя края платья разойтись. Ткань не сопротивляясь упала к израненным ногам. Он разорвал поцелуй, отстранился, окидывая её взглядом. Худые плечи, торчащие ключицы, впалый живот… В иной раз он бы не удержался, и обязательно прошелся бы по её телу язвительными замечаниями. Но – не сейчас. Сейчас он хотел касаться её тела, хотел наслаждаться откликом на его руки, хотел тепла… Того, что сейчас могла дать только её душа, которая так неожиданно развернулась перед ним этой ночью.

Почувствовав, что он смотрит, Ада раскрыла глаза. Её собственное сердце отчаянно билось где-то у горла. Она так по нему скучала. Она так долго ждала его поцелуя. Она готова вымаливать у него прощение за свой побег. Лишь бы только он сейчас никуда не ушёл, не испарился, не растворился в мороке её сна. Она не переживет, если сейчас всё закончится. Просто рухнет замертво, в этой богом забытой таверне, в чёрте какой стране и времени.

Ада потянулась к нему, вкладывая в это движение всю свою душу, молясь о том, чтобы он не оттолкнул. Он замер. Волны её желания, ничем не прикрытого, накатывали одна за другой, заставляя его кожу вздыбиться. Он никогда и не думал, что она может быть такой манкой, такой желанной, такой…

Вин резко привлек её к себе, поднимая на руки и делая несколько шагов. Она что-то шептала, но он не смог разобрать ни слова. Да и не нужны были ему слова. Он – чувствовал. Всё, чтобы она ни сказала, он – чувствовал. И в какой-то момент его самого накрыло волной безудержного желания. Обладать. Сейчас. Всей ею. Без остатка.

Он взял её грубо, мгновенно проникая до основания. Но Аде было всё равно. У них редко выходило удержаться на трепетной грани нежности даже тогда, когда они засыпали и просыпались в одной постели. Чего же ожидать этого сейчас, после стольких месяцев разлуки? Её тело готово было принять его всего, каким бы сильным не был бы его напор. Она любила его за это. За его властность, за его силу, за его первобытное желание. Любила тогда. Любит сейчас. Но теперь она точно знает, что душа у него есть. И она обязательно найдёт её и вернёт. Потому что то, что она чувствовала сейчас…

Это не было похотью, это не было страстью. Это было единением. Двух разных существ. В одно целое. И понимание – что они друг без друга ничего не значат. Никто и никогда не будет целым, если второго рядом не будет.

Его руки с силой притянули её бедра. Ему было мало. Ему казалось – не достаточно близко. Ему хотелось сильнее. Она не сопротивлялась, отдаваясь его власти, подчиняясь его силе, окутывая его коконом из своих эмоций. Впервые он понимал, что желает не только его тело, впервые он ощутил, как её пожелала его душа. Ни одна женщина, никогда не разжигала в нём подобной страсти. Страсти, которая лишала контроля, отключала разум, стремясь к неизбежной разрядке. Она изогнулась и закричала, он – глухо зарычал, ловя её крик поцелуем…

Вин откатился на спину, увлекая её за собой, прижимая к себе, не давая ей возможности уйти. Она и не собиралась. Она слушала, как успокаивается его сердце, засыпая под его мерный стук.

*****

– Ада…

Она поморщилась. Ну зачем же так кричать в ухо.

– Ада! – снова раздалось у неё над головой, и она ощутила весомый удар по щеке.

От возмущения она резко открыла глаза, собираясь высказать Вину всё, что она думает по поводу его методов пробуждения, и осеклась, увидев перед собой Амиру.

– Ну, слава Праматери, живая.

Ада зажмурилась. Медленно досчитала до пяти и снова открыла глаза. В окна светило солнце, на столе стояла сумка с чем-то, от чего исходил знакомый аромат яблок, а над ней на коленях возвышалась соседка бабули.

– Ну, очухалась? Да, сильно ты приложилась. На кой чёрт тебя на верхотуру-то понесло?

– Пыль протереть хотела, – Ада медленно села, потирая ушибленное плечо, и пытаясь осознать сколько прошло времени.

– Пыль… Спать надо по ночам. Если б знала, что без сознания ты тут, раньше бы пришла, не стала бы выжидать.

– С–с–спасибо, что вообще зашли.

– За это не за что. Давай, я и чаю принесла. Поешь, и пойдем, успеешь проведать бабку, и даже на автобус обратно.

– Да я вроде как не тороплюсь, обратно-то, – Ада с удивлением следила, как ловко Амира нашла чашки, разлила чай, и достала из сумки яблочный пирог. Наверняка, если учесть кучу рецептов у бабули, каждая собака в деревне знала, что Ада любит яблочные пироги. Она поднялась и села за стол.

– Ты-то не торопишься. А вот паводок – ждать не будет.

– Паводок? Так вроде не сезон дождей, – она с удовольствием откусила восхитительно пахнущий пирог, изгоняя все мысли из головы, которые настойчивым роем кружили и жужжали в ушах, не давая ей отмахнуться.

– У нас-то да. А вот выше, по изгибу реки – там уже идут. И скоро поток наполнится настолько, что река разольется и размоет дорогу. И на ближайшую неделю ни одна машина до деревни не доберется.