========== 1 ==========

*****

Рейсовый автобус уверенно преодолевал ухабы, пытаясь не рассыпаться. Но Ада не обращала внимания на неудобства и скрип подвески. Глядя на пробегающий за окном пейзаж, она думала о бабуле, о последней встрече, что была целых восемь месяцев назад. Письмо с известием о болезни затерялось на просторах страны «третьего мира», так и не найдя адресата. И лишь вернувшись домой, Ада узнала о случившемся, едва пригубив чай, услужливо заваренный подругой.

И даже не распаковав дорожную сумку, не выспавшись и не отдохнув, она сорвалась. Проститься с бабулей она не могла, но побывать в её доме, отдать дань уважения родной душе, пусть и запоздало – она была обязана.

Гомон пассажиров, покачивания автобуса, мелькающие за окнами выжженные солнцем поля… И мысли Ады опять убежали к последней встрече. Никто из них не знал, что она – будет последней. Они были полны надежд на будущее, строили планы…

«Вот вернёшься, прошлое отпустит, и мы спокойно ещё раз всё обсудим», – бабуля ласково погладила Аду по голове и всунула в руку чашку с травяным чаем.

Не обсудим, бабуля…

Потому что…

Больше не с кем…

Слезинка одиноко прокладывала себе дорогу по заветренной коже девичьей щеки.

Кажется, она задремала, или впала в прострацию, но когда автобус в очередной раз дёрнулся на кочке, она больно стукнулась виском о стекло, и вернулась в реальность. Сидевшие впереди пожилые женщины всё так же обсуждали преимущества одних кур перед другими, пока одна из них не произнесла:

– Смотри, Ведьмин холм. Считай, приехали.

– Почему – Ведьмин? – голова маленькой девочки пролезла между сиденьями впереди женщин и с интересом на них посмотрела. – Бабуль?

– Потому что костры раньше там полыхали. С ведьмами. Будешь себя плохо вести и доставать свою мать, она тебя там оставит и уйдет.

– Но я ж не ведьма, – девочка улыбнулась, демонстрируя отсутствие передних зубов.

– Самая настоящая ведьма! Ты зачем в парке измазала смотрителя аттракциона сладкой ватой?

– У него борода была смешная! А вата сделала его похожим на Санта-Клауса!

– Жопа твоя дома будет похожа на Санта Клауса, аккурат на его колпак, своим цветом!

– Не будет, – девчушка продолжала смеяться. – Ты ж не хочешь, чтобы меня сожгли? И потом, я костлявая и невкусная.

– Развернись, неугомонная, обувайся, вон уже и дома показались…

Девочка отвернулась, глядя в окно на холм. Ада невольно тоже повернулась. Автобус подскочил на кочке, и ей вдруг показалось, словно они проехали незримый барьер. По её лицу отчётливо прошёлся ветер, обнимая её своими крыльями, воздух немного натянулся и разошёлся, пропуская её лицо вперед, увлекаемое спешащим автобусом.

«Причудится же такое», – Ада махнула головой и потянулась к кроссовкам, которые сбросила, забравшись на сиденье с ногами. Бабулин дом. Который раньше, по её мнению, располагался в страшной глухомани. Однако, после её волонтерского прошлого – деревня казалась ей столицей цивилизации, по сравнению с поселениями в Индии.

Автобус отправился дальше, обдавая оставшихся у обочины людей клубами пыли и продуктов сгорания, заставляя закашляться и помахать руками в воздухе, пытаясь рассеять дым. Две пожилых женщины настороженно осмотрели девушку, что вышла вместе с ними. Девочка поскакала вперёд, по дороге, ведущей к домам, не обращая внимания на то, что бабушка не торопилась идти вслед за ней.

– Никак внучка Таи, – женщина прищурилась. – Ариадна, ты?

– Я, – девушка кивнула.

– Где ж тебя черти-то носили всё это время? Как жила она одна, так и померла в одиночестве…

Женщины развернулись и молча пошли по дороге, качая головами и рассуждая о нравах молодёжи. Через несколько шагов бабушка девчушки снова обернулась.

– Ну, чего застыла-то? Прошлое не воротить, бабку заново не хоронить. Пошли, заблудшая душа.

Ада сделала несколько быстрых шагов и поравнялась с женщинами, опустив голову и смахивая непрошеную слезу.

– Я волонтером была, в Индии. Я, – она осеклась, выдохнула и продолжила. – Я узнала всего десять часов назад.

– Тяжела судьба твоя, девка, раз сбежала ты от неё в места нелюдимые.

– Нормальная у меня судьба, – тихо ответила Ада.

– Оно и видно. Лицо обветренное, руки как у прачки, а волосы… Что ты сделала с волосами, Ариадна?

Ада невольно коснулась торчащих в разные стороны русых волос. Пришлось выбирать. Или гигиена и здоровье, или полотно безжалостно пересушенных солнцем волос. Она выбрала первое.

– Там где я была – вода ценнее золота. Пришлось обрезать.

– И после этого, говоришь, судьба легкая? Обрезать силу свою собственную, лишить себя поддержки…

– Что, простите? – Ада недоуменно посмотрела на пожилую женщину.

– Не бери в голову. Ладно. Зачем приехала? Столько времени уже прошло…

– Попрощаться хочу. По-человечески. Дома у неё побывать. И… наверное, договориться, кто будет следить за домом… Если я буду так часто уезжать – дом придет в запустение. А я этого не хочу. Её дом всегда дышал. Так пусть он приютит ещё кого-то, как приютил в своё время мою бабулю.

– Верная мысль, дочка. Хорошая. Ладная. Тая бы одобрила. Я – Амира. Живу через пару домов.

– Я вас помню, – Ада кивнула и робко улыбнулась. – Вы молоко приносили, когда я была здесь в…

Ада осеклась. В последний раз. Последний. Больше никогда. На глаза снова навернулись слёзы.

– Ну, будет, будет, – другая женщина, что молча шла рядом, отслеживая перемещения девчушки по дороге, мягко похлопала её по плечу. – Поплачешь дома. Ни к чему всем ветрам знать о твоих эмоциях.

– Как она… – Ада вытерла слёзы и постаралась успокоиться. Её не смущали ни манера речи, ни легкое панибратство. В этой деревеньке все были такие. Немного не от мира сего. Но бабуле здесь было хорошо. А это было главное.

– Как? – Амира, вздохнула и посмотрела на небо. – Время её пришло. Она не мучилась. Уснула. И ушла. Просто пришло её время.

– А врачи? Что написали?

– Ариадна, единственным врачом на всю округу была твоя бабка.

– Ну, хорошо, но в соседней деревне, есть же фельдшер?

– Есть. Написал – смерть от естественных причин: старость. Я так и сказала. Время её пришло, и она ушла.

Они немного помолчали, приближаясь к домам на окраине деревушки. Из-за угла вышла большая рыжая кошка, которую тут же захватили в плен маленькие детские ручки. Где-то прокричал петух.

– Иди, Ада. Иди. Если что – мой дом вон там, с петушком на флюгере. Проголодаешься – приходи. Накормим.

И женщины пошли дальше, оставляя Аду на перепутье. Она вздохнула и направилась к одинокому дому, стоящему чуть выше всех остальных, почти у самой кромки леса.

Она – вернулась.

Только вот ждать её – больше некому.

*****

Керосиновые лампы давали достаточно света, чтобы можно было разобрать что-то в полумраке старого домика. Без нововведений и изысков. Всё по старинке и руками: и печь и воду. И от каждого выверенного действия всё сильнее сжималось сердце, всё сложнее было останавливать поток слёз. И она сдалась. Забираясь на кровать бабули, всё ещё пахнувшей горькой полынью. И пряча своё лицо в пуховой подушке. Она плакала. Крича от безысходности и одиночества. От того, что уезжая отсюда она надеялась пережить и вернуться обновлённой, а по факту, лишь сейчас осознав, что все эти восемь месяцев она даже не дышала. Замерев в моменте. И лишь вернувшись сюда, ощутила, как воздух проникает в лёгкие.

Только вот обнять ей уже было некого. Отца и мать унесла эпидемия несколько лет назад. Сестра отца не стала беспокоить бабулю и дала возможность Ариадне спокойно закончить школу и поступить в университет. Ада хотела стать врачом. В память о родителях. И – стала. В начале третьего курса семья тетки переехала, оставив Аду одну, не сомневаясь, что она справится. И она справлялась. Сбегая на каникулы к бабуле и споря с ней на тему медицины и слухов. Бабуля была травницей. Своими хитрыми составами она помогала и лечила. Не всё, конечно. Но много ли надо тем, кто верит, что от простуды спасёт смесь малины и листьев смородины. А масло эвкалипта очистит дыхание. Они ругались и мирились, удивляя и доказывая. А когда Ариадна решила провести аналогии между лечебными сборами и травами бабули, то очень сильно удивилась, поняв, что народная мудрость жива и по сей день. И стала уважительнее относиться к бабуле, впитывая её рассказы, слушая её поговорки.