— Вот это да, — бормочет Женя. — Вынос мозга. Офигеть. Круто.

— Тебе помочь?..

— Не, я давно всё.

Жестковато я с ним… Пофиг, не сахарный, переживет — он же меня не жалеет, да и понравилось ему вроде бы… А точно ли понравилось, или он это из вежливости говорит? Он ведь вежливый мальчик — «доброе утро», «хорошего дня». Выпитая за вечер водка подсказывает, что нам срочно нужно спросить:

— Я тебе еще не надоел?

— С чего вдруг?

С того, что ты мне — нет, и это подозрительно. Жжёт в уголках рта… Опять завтра раздражение будет, и Володя обстебёт меня с головы до ног. Плевать. Женя теплый, уютный, его волосы пахнут дымом и шашлыком. А я, кажется, не готов к разговору, который сам же и начал. Водка тоже, как назло, перестала суфлировать.

— Неважно, забей.

Он молчит, а я уткнулся лицом ему в затылок и не хочу, чтоб что-то сейчас менялось. Прямо вот вообще. Но Женя нарушает тишину:

— Ты мне не надоел, наоборот… Я бы хотел видеться с тобой почаще.

— Это странно.

— Что странного?

— Надолго всё затянулось.

— Как планировали ведь. Я рассчитывал, что мы на турбазу вернёмся часов в шесть, но из-за того, что короткая тропа закрыта, вышло чуть дольше, и…

— Я не про то.

— А про что? Говоришь какими-то загадками.

Набухался я, не подбираются слова, что поделать.

— Про меня… и тебя… вообще. Про нас с тобой.

— Какие-то проблемы?

Да, проблемы.

Мне сложно сближаться с людьми. Только познакомились — и почти сразу скучно, хочется чего-то нового. А всё почему? Потому что я сам по себе — скучный, ниочёмный, пустой, и вообще дерьма кусок. Мне никто не нужен, а я — нужен такой кому-то дольше, чем на пару раз?

Эй, водка и мой комплекс неполноценности, заткнитесь.

— Ничего, просто забей.

— Говори, раз начал.

Как бы теперь выразить мысль по-человечески… Ладно, как есть:

— Я не умею поддерживать длительные отношения.

— И?

— Не знаю, что у нас получится… Ну, дальше… И получится ли…

Я аж чувствую, как Женя подо мной весь напрягся. Голос у него тоже напряженный:

— А ты сам хочешь? Дальше?

— А ты?

— Я первый спросил.

Опять переиграл. Надо сказать одно короткое слово, а оно почему-то застревает в горле, не хочет произноситься. Давай, Андрюха, собери остатки воли в кучку и скажи:

— Да.

— Вот и расслабься, — тихо говорит Женя. — Сейчас всё нормально? Всё получается?

— Угу.

— Ну вот. Слушай, слезь с меня, будь другом, ты очень тяжелый.

Совсем не хочется, но я слезаю — не изверг же какой. Падаю обратно на кровать — с ним рядом, а Женя поворачивается ко мне лицом, гладит по голове и весело говорит:

— Ты набухался.

Смешно ему, сволочи. А я всю глупую херню из недр своей головы вытрепал.

— Сколько уже вы с Володей дружите? — спрашивает Женя.

— Лет десять.

— И чем это не длительные отношения?

Оставлю этот вопрос без ответа. Слишком сложный, а думать над ним я не хочу. Да и в сон уже клонит.

— Андрюш…

— Что?

— Ты правда хочешь… надолго?

— Да, солнышко. Я тебя вообще люблю. Сильно. Никогда так никого не любил.

— Не поверю, если завтра утром не повторишь, — посмеивается он и, ткнув меня в бок напоследок, вскакивает с кровати и сваливает куда-то — в душ, наверное.

Надеюсь, что завтра мне хватит смелости ответить так же.

***

Похмелюга разбудила в пять часов утра: голову будто болгаркой надвое пилят, во рту — как Барсик нагадил. Никогда больше бухать не буду, честное слово. Надоело мне быть взрослым, хочу обратно свои двадцать лет, чтоб напиться без похмелья. И влюбиться, возможно. Женя спит, отвернувшись спиной, одеяло с себя скинул. Голый… Трогаю тихонько за задницу, а он дергается и заворачивается в одеяло. Эх, ну ладно. Наговорил я ему всякой ерунды, конечно… Сделаю вид, что забыл, что должен буду кое-что повторить на трезвую голову. Попить хоть надо сходить.

В гостиной горит свет, а на диванчике сидит Володя, дремлет носом вперёд. Лизу нигде не видно. Пытаюсь справиться с чайником потише, но — провалено: руки трясутся, и он с задорным грохотом приземляется на подставку.

— Доброе утро, — бормочет Володя.

— Чего сидишь тут?

— Не спалось, а потом задремал.

— Лизу куда дел?

— Спать ушла час назад.

Вода просто изумительна: сразу настроение поднимает, и жить на удивление сильнее хочется. Спрашиваю:

— Чем вы тут всю ночь занимались?

— Играли.

— М-м, и в кого? В пациента и медсестричку? В школьницу и препода? В даму и собачку?

— В карты, — хмуро обрывает Володя.

— В карты?

— Да. Она меня в «тысячу» уделала. И в дурака несколько раз.

— Ты всю ночь пил вдвоем с красивой девушкой, и вы просто играли в карты?

— Я же не ты — сразу в постель тащить. Знаешь, что она про тебя сказала? Что ты скользкий тип. Все порывалась проверить, не сожрал ли ты там её братца.

Именно этим я и занимался. Ауч.

========== Полезный выхлоп ==========

Кое-что я понял про Женю за последние пару месяцев. Первое: он все еще не раздражает меня, но раздражает зоны моего мозга, ответственные за возбуждение. Особенно — когда ходит по офису и вот так вот вертит своей красивой задницей.

Второе: улыбка и смех — его защитная реакция на что угодно. Он может мило улыбаться и при этом мысленно возить тебя мордой по столу. В офисе Самойлов ему скажет: «Пенка слабая», а Женя — ничего, улыбается: «Хорошо, переделаю». Вечером в красках жалуется мне, как жирный Самойлов ему надоел, придирается на ровном месте, и вообще, будь его, Женина, воля — он бы кофе Самойлову носил без молока, и печенье бы от него в сейф прятал. Слушаю каждый раз и думаю — а что ж у Жени в голове, когда он мне улыбается? Хочу научиться телепатии. В работе бы тоже пригодилось.

— Андрюх.

А? Володя подошел. Взглядом напоминает голодного Барсика.

— Что ты от меня хочешь?

— Вот так сразу, без прелюдий, — вздыхает Володя. — Короче, помнишь, ты в прошлом году был на конференции для тимлидов? Я хочу съездить, а Сушков не согласует. Продай ему, а?

— Полезный выхлоп от этого какой?

— На нормальных людей посмотреть. Лучшие практики, обмен опытом, инсайты.

— Хрена какие слова ты выучил. Вот так Сушкову и скажи: «Хочу инсайты и нормальных людей».

— Говорил. Не сработало.

Кажется, кое-кто мне врет. Впрочем, ничего нового.

— Поговорю. Обедать пойдешь?

— Не, я сегодня не взял, в столовку схожу.

Ну и хрен с ним, посижу один тогда, на Женю позаглядываю… О, и как раз Сушков идет с кружкой. Догоняю его и протягиваю руку:

— Макс, привет. Ты на кухню?

Сушков пожимает мне руку:

— Ага, за чайком.

— Я тоже туда. — Пристраиваюсь к нему сбоку. Сушков — мужик прямолинейный, поэтому я начинаю сразу с главного: — Отпусти Володю на конференцию.

Сушков издает странный звук, похожий на «кхрм», и отвечает:

— Лично мне не жалко, но у меня бюджет по лаборатории почти потрачен. Если он съездит сейчас, то до конца года больше никто никуда не поедет, а впереди еще половина квартала.

— У тебя планы есть на эти полквартала?

— Вообще — нет, но всякое бывает.

— Не жми ты бюджет, отправь его. Конференция топовая, я там в прошлом году был. Полезный выхлоп есть, у меня прямо мозги встали на место в плане мотивации персонала. По тонкостям обратной связи был крутой доклад. Володька тоже хоть научится чему-нибудь, лучше рулить начнет.

— Ничему он не научится, пока не перестанет тебя вместо себя подсылать, — вздыхает Сушков. Он, конечно, прав, но мне надо ему возразить и продавить свое. Только хочу сказать, что Володе нужен крепкий пинок в мозг, и конференция для этого отлично подойдет, как вдруг из-за двери хозкомнаты доносится женский крик:

— Уж от тебя я такого не ожидала!

Что случилось? На кого там орут? Интересно! И Сушков тормозит, прикладывает палец к губам — мол, тс-с.